Ночные тени - Александр Валерьевич Горский

Сам отставной полковник встретил Вику с еще большей радостью.

– Неожиданно, – констатировал он, крепко обнимая свою воспитанницу, – неожиданно, но приятно!

Ужин прошел в непринужденном общении. Поначалу тон разговору задавала Ольга Дмитриевна, пустившаяся в насыщенный подробностями рассказ о перенесенных ею за последние недели хлопотах, которые составляют неотъемлемую и, если честно, весьма приятную часть жизни в частном доме, пусть этот дом и расположен на не очень уж просторной территории в десять соток. Поначалу Вика не очень охотно принимала участие в разговоре, слишком уж сильно терзало ее желание как можно скорее оказаться наедине с Реваевым и рассказать ему обо всех появившихся в расследуемом деле проблемах. Однако энтузиазм, с которым хозяйка дома перечисляла как произведенные, так и только запланированные улучшения на своем участке, не мог никого оставить равнодушным, а описанные ею безуспешные попытки Юрия Дмитриевича уклониться от выполнения супружеских обязанностей, к которым была отнесена вся садово-огородная деятельность, даже заставили Крылову улыбнуться.

После того как с горячим было покончено, хозяйка дома озвучила дальнейший план действий.

– Я сейчас пока что-нибудь к чаю организую, а вы, пожалуй, можете пойти в гостиную.

– Может быть, надо помочь? – на всякий случай предложила Крылова.

– Может быть, лучше последовать примеру господина полковника? – улыбнулась в ответ Ольга Дмитриевна.

Вика удивленно уставилась на пустой стул, на котором еще секунду назад восседал Реваев, затем молча кивнула и, не задавая больше ненужных вопросов поспешила в гостиную.

К разочарованию Крыловой, разговор с полковником сложился совсем не так, как она ожидала. Слушая Викин рассказ, Юрий Дмитриевич лишь несколько раз угукнул и задал всего пару уточняющих вопросов, и то, как показалось Крыловой, лишь для того, чтобы создать видимость, что общение представляет для него какой-то интерес.

– Вот такая ситуация, – завершила наконец свою историю Вика и постаралась придать лицу максимально жалобное выражение, – сложная.

– Рабочая ситуация, – Реваев оторвал спину от подушки дивана и начал массировать левое колено, – вполне себе рабочая. Даже не вижу, что именно может вызывать у тебя затруднения. То, что подозреваемая молчит? Так она и будет молчать, если ты ей не предложишь интересную тему для разговора.

– Что я ей могу предложить, если ничего не знаю? Вернее, я знаю только то, о чем она со мной говорить не считает нужным.

– Значит надо узнать что-то еще, – добродушно улыбнулся полковник. – Ты ведь полагаешь, что убийство Комаровского связано с убийством вашего оперативника. Так?

– Так.

– А оно, в свою очередь, связано с убийством Апраксина. Верно?

– Верно, – вновь подтвердила Вика.

– А убийство Апраксина – это лишь один эпизод из серии ему подобных. Я ничего не путаю? Думаю, нет, – вновь улыбнувшись, Реваев переключился на правое колено. – Ты видишь, какая у тебя здесь цепочка интересная? Ну так вытягивай ее потихоньку.

– Как вытягивать, Юрий Дмитриевич? – вскочив с кресла, Вика заметалась по комнате. – Как? Была надежда что-то вытащить из Бородина, но он теперь недоступен! А больше у меня никого нет. Только Суслов, но он на самом деле ничего не знает.

В ответ на ее эмоциональную реплику Реваев на несколько секунд задумался и после паузы понимающе кивнул.

– Ясно. Ты вознамерилась вновь допросить Бородина, причем допросить так, чтобы он отвечал на твои вопросы и отвечал правду. Но поскольку молодой человек для тебя недоступен, ты хочешь воздействовать на него через Бородина-старшего. Однако господин Бородин занимает столь высокий пост, что самостоятельно ты от него добиться ничего не сможешь, а наш уважаемый Илья Валерьевич, думается, вовсе не горит желанием выходить в верха с подобной инициативой. Я правильно излагаю?

– Абсолютно.

– И поэтому ты приехала ко мне, полагая, что я смогу решить этот вопрос, обратившись напрямую к Фролову.

Вика вздрогнула, когда прозвучала фамилия почти всесильного первого заместителя главы президентской администрации. Действительно, она приехала к Реваеву именно из-за его знакомства с Фроловым. Не так давно, около полутора лет назад следственная группа под руководством полковника расследовала обстоятельства гибели дочери высокопоставленного чиновника* (* – сноска – о ходе расследования гибели дочери высокопоставленного чиновника можно узнать, прочитав повесть «Крысолов»). Конечно, обстоятельства знакомства вряд ли можно было назвать благоприятными и рассчитывать на продолжение каких-либо отношений не имело смысла, однако Фролов, должно быть, остался вполне удовлетворен результатами следственных действий, во всяком случае, несколько месяцев спустя он лично обратился к руководству следственного комитета с просьбой привлечь именно Реваева к расследованию одного весьма запутанного и категорически не подлежащего огласке дела, с которым Юрий Дмитриевич в итоге блестяще справился.

Крылова не успела что-либо ответить, как полковник, оглушительно хрустнув коленями, поднялся с дивана. В то же мгновение в дверном проеме показалось улыбающееся лицо Ольги Дмитриевны.

– У меня все готово. Прошу чаевничать, – провозгласила хозяйка дома.

– Это мы с радостью, – откликнулся Реваев и тут же засеменил к выходу из комнаты. Сделав несколько быстрых шажков, он обернулся к Вике. Должно быть, разочарование, проступившее на лице гостьи, было слишком заметно. Укоризненно покачав головой, отставной полковник произнес то, чего Крылова ожидала меньше всего.

– Выпьешь чайку, позабудешь тоску, – добродушно изрек Реваев и, очевидно полагая, что тема разговора исчерпана, двинулся дальше. Вике ничего не оставалось, как последовать за ним.

За все время чаепития она не проронила ни слова, лишь молча разглядывала сидящих напротив нее улыбающихся и о чем-то непрерывно болтающих супругов.

Старики! Догадка насквозь пронзила ее сознание. Она приехала к старикам. К старикам не только и не столько по возрасту, сколько по нежеланию лезть в дела тех, у кого еще есть какие-то дела, кроме обрезки чрезмерно разросшейся яблони или пересадки двух кустов черной смородины. К старикам, готовым сыпать поговорками и ласково улыбаться собеседнику, но уже ничем не способных ему помочь. От пришедшего в голову понимания вдруг стало немного легче, Вика даже смогла улыбнуться в ответ на толком не услышанную шутку Ольги Дмитриевны. Конечно, жаль, что она не получит той помощи, на которую так рассчитывала, зато теперь она хотя бы понимает, что дело не в ней, не в том, что она не смогла подобрать нужные доводы. Дело совсем в другом. Как там на казенном языке называется это время, начиная с момента выхода на пенсию? Период дожития? Раньше это определение казалось ей необыкновенно циничным, можно даже сказать, бесчеловечным. А вот сейчас стало понятно – все правильно. Не жизнь. Дожитие. Мелкие, ни о чем хлопоты, бесполезные, опять ни о чем, разговоры. Улыбки, не несущие в себе настоящей радости, просто так, на всякий случай. Да и все остальное, включая этот чай,