В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
11 сентября 1995 года
Плашкот на полной скорости прошел мимо выветренных скал мыса Дьяконова. Дул холодный ветер, и разбивающиеся о тупой нос волны окатывали нас брызгами. Вокруг, сколько хватало глаз, море вздымалось серо-стальными громадами. Обогнув мыс, плашкот высадил нас на гравийный берег. Три ненца из Варнека указали нам дорогу к святилищу, которое дало мысу его историческое имя – мыс Идолов. Идти надо было по каменистому гребню 25-метровой высоты и длиной около 3 километров. Святилище – невысокий курган из оленьих костей, покрытый травой и высокими белыми цветами. Челюсти и зубы, торчащие из почвы и усеивающие берег внизу, говорят о том, что ненцы приносили и, вероятно, по-прежнему приносят жертвы духам своих предков. Однако идолы – деревянные столбики полуметровой высоты с грубо вырезанными на них лицами – пропали.
Их были сотни: «очень грубых, сверху круглых, посередине с выпуклостью, изображающей нос, выше которого две зарубки в качестве глаз, а внизу еще одна зарубка в качестве рта. Перед этими изображениями мы нашли пепел и кости оленей» [Геррит де Вейр, 1 сентября 1595 года]. Ян Хёйген ван Линсхотен насчитал от 300 до 400 идолов больших и маленьких, которые были установлены лицом на восток. Среди них встречались совсем новые, другие уже почти сгнили; идолы изображали человеческие фигуры: мужчин, женщин и много детей. На некоторых из них было вырезано несколько лиц, представляющих группу людей, погибших одновременно. (См. приложение 2, запись от 27 июля 1595 года.) На острове Вайгач десятки таких мест. Ненцы верят, что жизнь циклична и за каждой смертью следует новое рождение. Детям часто дают имя недавно умершего человека. Идолы хранят душу и силу мертвых, чтобы они могли вернуться в человеческом обличье. Для миссионеров XIX века ненцы были дикарями, а их идолы – символами языческой веры в природу, которую нужно было уничтожить. Только два святилища, расположенных в удаленных местах на севере острова Вайгач, избежали разрушения от рук миссионеров и бездумного разграбления как с научными целями, так и просто на сувениры.
Подобно нашим соотечественникам из XVI века, мы ходили по святилищу под настороженными взглядами ненцев. «Незнакомым нациям они не доверяют, потому что, как мы ни доказывали им нашу дружбу, они всё равно нам не верили… У того, кого они называют свои царем, есть часовой, который постоянно следил за всем, что происходит», – писал Геррит де Вейр [1 сентября 1595 года]. Самый старший из ненцев указал через воды Югорского пролива на то место, где во время Второй мировой войны всплывали немецкие подлодки. Другой мужчина в потертой летной куртке спросил меня: «Какого цвета тундра?» – «У нее много цветов», – ответил я, и он кивнул.
Присмотревшись, мы смогли разглядеть вдалеке, на следующем мысе, поморский крест. Мыс Створный, находящийся в 2 километрах от нас, до сих пор сохраняет сходство со сделанным 400 лет назад панорамным наброском. По берегу мы дошли туда за час. Крест был сделан из шестидюймовых досок и имел в высоту около 4 метров. Согласно поморской традиции, сверху он был покрыт «крышей», которая вместе с горизонтальной перекладиной образует треугольник, символизирующий Святую Троицу: Отца, Сына и Святого Духа. Над горизонтальной перекладиной – надпись, когда-то составленная Понтием Пилатом: «ИНЦИ» (Иисус Назорей, Царь Иудейский). На большой перекладине вырезано кириллицей: «Поклоняемся Тебе Христе». На наклонной планке на шесте изображены череп и кириллические буквы Г и Л: Голгофа, место казни. Детальный рисунок ван Линсхотена, на котором изображен один из таких крестов, показывает, что за несколько сот лет они совсем не изменились. Никто не проронил ни слова, когда Евгений и Константин, не снимая ружей и патронташей, опустились на колени для молитвы. Такие кресты ставили на границе обитаемого мира, за которой начиналось неизведанное: безлюдные пространства, пустынные долины, ожидание чего-то страшного, что прервет монотонность, – и где тогда искать укрытия? Солнце стояло низко над горизонтом, и море отражало его слепящий блеск. Где-то далеко, в тундре, беспорядочно двигалась стая гусей. Евгений и Константин поднялись на ноги и снова надели шапки. Когда мы возвращались, спускаясь по полуразрушенным торфяным утесам, на ярко-желтом небе над темно-синим морем возник десяток миражей. Так получилось, что наше путешествие закончилось там, где началось множество других.[87]
Таблица. Размеры Благохранимого дома (по оценкам различных исследователей)
Глава 13
Историческая ретроспектива
Экспозиция
Когда я узнавал Амстердам и ходил по городу пешком, я мог легко себе представить наших героев на улицах города: так мало изменились проходы между домами XVI и XVII веков, мосты, район Зейдайк и набережные канала Гельдерсекаде. В Амстердаме история ощущается на каждом шагу, и моими экскурсоводами были настоящие знатоки города. Как и рубеж веков за 400 лет до того, 1990-е стали для Северо-Западной Европы годами расцвета. Так же, как и тогда, исчезла непосредственная угроза войны, границы открылись, и новые люди принесли, как у нас говорят, «мультикультурализм»: наступила эпоха глобализации. И, конечно же, развернулась Всемирная паутина. Когда мы зашли в Старую церковь в центре города, чтобы посетить могилу Якоба ван Хеймскерка, Бас Кист сказал мне, что он считает зимовку на Новой Земле «подстрочным примечанием» к европейской истории. На мой взгляд, это нечто большее. В конце концов, именно Виллем Баренц, Якоб ван Хеймскерк и Ян Хёйген ван Линсхотен были теми людьми, кто сплотил Нидерланды как нацию. В следующем столетии Голландия стала очень влиятельным на международной арене государством. Бас ответил: «Они прекрасно подходят на роль национальных героев, поскольку никак не связаны с колониальным прошлым. Возможно, именно потому, что мы знаем о них так мало, нам легко представлять их в благоприятном свете».
Амстердам и Война за независимость Соединённых провинций
Амстердам, находящийся в 170 километрах
