Желая тебя - Люси Монро

Над декодировкой скачанной информации позже поработают или Хотвайр, или агенты ФБР.

— Я захожу на третью позицию, — внезапно раздался в наушниках голос Хотвайра. Это означало, что он скоро будет здесь, чтобы оказать ей посильную помощь. Стало быть, он уже передал свой «трофей» кому-то из их группы.

Минуту спустя мужчина бесшумно проскользнул в комнату и тотчас же занялся вторым компьютером. Джози молча выложила на стол оставшиеся незадействованными флэшки, чтобы Хотвайр тоже смог приступить к копированию данных.

Ее поразило, что террористы хранили здесь так много компромата. Только что она пересняла докладную записку одного из боевиков, в которой тот просил у своего командира разрешения на прохождение подготовки в лагере Тайлера Маккола с последующей его ликвидацией. Хотя она специально старалась не вникать в смысл переснимаемых ею документов, чтобы максимально ускорить процесс съемки, но внезапно взгляд зацепился за фамилию отца и буквально заставил вчитаться в текст.

Неожиданно, из коридора раздался звонкий детский голосок: — Папа?

У Джози кровь в венах заледенела, и она осторожно двинулась к выходу из комнаты, ощутив, как вдоль позвоночника пополз мерзкий холодок.

Тусклый луч света становился все ярче, постепенно приближаясь к офису. Джози резко затормозила у самой двери и, сдвинув на лоб прибор ночного видения, немного поморгала, привыкая к смене режима освещения. Ей потребовалась пара драгоценных секунд, чтобы глаза смогли приспособиться к темноте.

— Абель, почему ты поднялся? — Сонный женский голос донесся со стороны одной из жилых комнат.

— Мне нужно кое-что спросить у папы.

— Его здесь нет. Сегодня ночью папа на дежурстве.

— Я знаю. Но я хотел пойти с ним, чтобы помочь.

Это могло бы создать огромную проблему, в которой они совершенно не нуждались, и Джози порадовалась тому, что этой ночью мальчик не отправился вместе с отцом в караул. Она разглядела тоненькую маленькую фигурку в дальнем конце коридора.

— Ты еще маленький. — Теперь женский голос, принадлежащий, скорее всего, матери ребенка, казался уже гораздо менее сонным и весьма раздосадованным. Ее обладательницу Джози совсем не видела, но голос явно доносился из глубины комнаты, и женщина не спешила выходить в коридор вслед за мальчиком. — А теперь вам пора вернуться в постель, молодой человек.

— Мама, но папа в офисе. Я просто спрошу его…

Сердце у Джози сперва будто ухнуло куда-то вниз, а потом бешено заколотилось.

— Не глупи. Разве не видишь, что там нет света? — Сейчас в голосе слышалось явное раздражение. — Там никого нет.

— Но я видел свет! Очень слабый. Как от папиного фонарика.

То, что женщина по-прежнему оставалась в комнате, красноречиво указывало на то, что мать на самом деле думает о предположениях своего не в меру активного чада:

— Абель, вернись, ты же всех перебудишь. Вернись немедленно!

Джози решила действовать. Она выскользнула в коридор, решив добраться до мальчика прежде, чем тот выскочит за дверь и поднимет тревогу. Хотвайр двигался за ней след в след.

Завидев девушку, ребенок вскинул руку, и в это мгновение Джози поняла, что тот был вооружен.

— Я спасу папу! — Джози услышала знакомый щелчок снятого с предохранителя оружия и резко бросилась вправо, чтобы уйти с траектории выстрела, но пуля все же настигла свою цель. Бедро девушки обожгла ослепительная боль, и у нее подкосились ноги.

— Меня ранили. Сворачивайтесь, — только и успела прошептать она в микрофон наушника, сразу же провалившись в бездонную черноту.

Даниэль бежал к зданию офиса быстрее, чем делал это когда-либо в своей жизни. Его сердце колотилось как безумное. Черт побери, проклятье! Джози сообщила, что ее ранили. По беспроводной связи они все слышали раздавшийся выстрел, прокатившийся по барабанным перепонкам словно громовой раскат, хотя на самом деле его вряд ли кто услышал за пределами здания. Какой-то частью своего сознания, в которой отложился весь многолетний опыт наемника, Даниэль автоматически отмел вероятность того, что выстрел мог кого-то разбудить.

В эту минуту Хотвайр сообщил, что сумел нейтрализовать женщину и теперь продвигается к жилым помещениям в другом конце коридора, но вот мальчик, приблизительно пяти лет, сумел выбраться наружу. И ребенок вооружен.

Даниэль заметил маленькую фигурку, силуэт которой белел на фоне темных строений. Он был одет в легкую пижамку, а его правая рука сжимала пистолет, ствол которого тускло поблескивал в призрачном лунном свете.

Этот ребенок стрелял в Джози.

Даниэль одним коротким марш-броском преодолел расстояние, отделявшее его от мальчика, и молниеносно произвел захват. Сразу же одной рукой мужчина крепко зажал ему рот, а вторую использовал, чтобы отобрать пистолет и полностью обездвижить.

Рассудив, что наименее травматичным для мальчика будет лишить его сознания, Даниэль пресек возможные попытки ребенка побороться за свою свободу, быстро пережав ему сонную артерию, после чего тот мгновенно обмяк в его руках. У мужчины ушло меньше минуты на то, чтобы связать юного снайпера прежде, чем тот снова придет в себя.

С ребенком на руках он вихрем ворвался в здание и был вынужден тотчас же затормозить, наткнувшись на Джози.

Ее глаза были закрыты, а голова безвольно склонилась на бок. Девушка сидела на полу, который покрывала большая лужа густой темной крови, и одна из брючин влажно блестела, пропитавшись ею насквозь. Мать мальчика притулилась у противоположной стены, зрачки ее глаз до сих пор были расширены от пережитого шока, а по неестественно бледным щекам безостановочно катились слезы. Женщине завязали рот, но стоило ей только увидеть сына, как она стала отчаянно извиваться, пытаясь избавиться от кляпа и заговорить.

Даниэль использовал прочный синтетический шнур для того, чтобы довольно аккуратно, но крепко связать руки ребенка за спиной и, пропустив веревку вниз, также тщательно скрутить его лодыжки. Мужчина сгрузил обездвиженное тельце на колени к матери и, несмотря на нежелание заклеивать рот ребенка изолентой, ему пришлось это сделать, так как они больше не могли рисковать и позволить мальчишке перебудить весь лагерь, подняв тревогу.

Когда он закончил, женщина с отчаянным ужасом в глазах попыталась перехватить взгляд Даниэля.

— С вашим сыном все в порядке, он скоро очнется. — Это было единственное, что он мог сейчас сказать ей.

И откровенно говоря, Даниэль не испытывал никакого желания говорить что-либо еще. Он повидал слишком многих женщин и детей, которым пришлось заплатить очень высокую цену за фанатизм своих мужей и отцов, готовых послать их на мучительную смерть, вместо того, чтобы оберегать от опасности. Не то, чтобы среди женщин не встречалось таких же яростных фанатичек — опасных, с безумным блеском в глазах — к сожалению, за свою жизнь Даниэль успел насмотреться всякого, поэтому и не собирался развязывать ей руки, чтобы она могла обнять и успокоить ребенка. Мать вполне могла попытаться довершить начатое вместо сына.