Ноша - Татьяна Нелюбина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Море было очень холодным, но бабушка купалась. Плавала с таким удовольствием, что заразила не только меня.
– Да уж!.. – гордая бабушка засмеялась.
Люся, как и обещала, «отлежалась», и на выходные мы поехали в сад. Ехали на двух машинах. В первой – Илья, Лиля, бабушка с дедом и я. Во второй – Семён, Люся и Митька.
Мы приехали, начали разгружаться. Семён, с хмурым лицом, отнёс спящего Митьку в дом, уложил на диван. Я спросил, а где Люся?
– Люся! Люся! – раздражённо сказал он. – Она тебе мать, а ты всё: Люся, Люся.
– У тебя тоже есть мать, а ты её всё: бабушка, бабушка! Она Илье и мне бабушка, а не тебе.
– Да пошли вы!.. – он сунул руки в карманы и вышел.
Люсю я отыскал за баней.
– Мама! Что случилось?
– Ничего, сейчас приду.
– Ты плачешь?
– Нет, иди, я сейчас.
Глаза у неё были красные. Нос тоже.
– Не пойду.
– Тогда я разревусь.
– Реви, – я подставил своё плечо.
– Нет, нас хватятся. Иди, я сейчас успокоюсь.
Я отошёл.
Из-за чего могут поссориться брат с сестрой?
Муж с женой.
Дети с родителями.
Из-за всего!
Но, как я потом узнал, дело было куда хуже, чем я думал.
Люся, перед отъездом сюда, просила меня не ввязываться в разговоры про политику. Я не ввязывался. Я вообще мирный человек и не спорю по пустякам. Если Илья считает, что живёт в недостойной его стране, так засучи рукава, сделай её достойной. Каждый может сделать хоть самую малость, и если мы все за дело возьмёмся, результат будет ощутимый. Наш двор (в Берлине) был невозможно замусорен. Мы с мамой вышли на субботник (больше никто не пришёл) и собрали мусор, подстригли кусты, посадили цветы, полили. Я ещё хотел написать объявление: «Пожалуйста, не бросайте из окон что ни попадя», но отец отсоветовал: «Хватит у нас всяких запретов».
И теперь, смотрим, то один двор польёт, то другой листья старые соберёт, третий куст посадит.
Или Света, подруга Люси. Ругала всех подряд (власти), что подъезд у них такой грязный, вонючий. Люся ей предложила от ругани перейти к созиданию. Света очень рассердилась, но подумала и согласилась. Обошла всех соседей, собрала по 100-200 рублей, наняла маляров, даже потом репродукции в красивых рамах на стены повесила. Цветы поставила.
Результат – поразительный. Даже в лифте – а Света самолично его отмыла – перестали мочиться и писать гнусности.
Брат с сестрой улыбались, делали вид, что всё в полном порядке, но друг к другу не приближались.
Только вечером, когда все спать разошлись, я хватился Люси.
Она курила в беседке.
К ней подошёл Семён.
Я обрадовался, думал, он мириться пришёл, и на цыпочках, пока меня не заметили, отступил.
– Вы там совсем уже!.. – тихо сказал Семён.
Я остановился.
И не врубился поначалу, о чём это он.
А он будто бы продолжал давно начатый разговор.
– …без Сталина не победили бы.
– Сём! Мы победили не благодаря, а вопреки ему, сколько народу извёл.
– Что ты несёшь! – сдавленно, чтобы никто не услышал, вскрикнул он. – Повторяешь за (он назвал чьё-то имя, чьи слова Люся якобы повторяет).
– Не знаю такого, – сказала Люся. – И не повторяю, сама так думаю.
– Повторяешь! Это его утверждение!
– Что я, попугай, повторять? У меня своя голова на плечах.
– Повторяешь!
– Слушай, Сём, я… Да, меня тревожит, что сталинисты поднимают голову.
– Поднимают?! Мы её и не опускали!
– Подожди, подожди… не так быстро… Год назад мы так же сидели с тобой, о том же говорили, но тогда ты не…
– Год назад ещё не.
– А теперь ты… сталинист?
Я чуть не выпрыгнул из своего укрытия. Забился в угол, с ужасом и отвращением смотрел на него.
А он попросил:
– Только, сама понимаешь, Илье не говори. Никому не говори.
– Ты… подожди, очухаться не могу. Но как же так… Дед был арестован. И бабушку увезли. Да ни одной семьи, наверное, не найдётся, которую сталинцы не затронули. А ты…
Люся закурила, Семён взял у неё сигарету, затянулся, сказал наставительно:
– Мы победили только благодаря ему. Советские солдаты шли в бой, взывая: За Родину! За Сталина!
– Да? – Люся выпустила облако дыма. – А как же, интересно, мы без него с Наполеоном справились?
– Что?
– Как же, говорю, мы без вождя в 1812 году управились? Помнишь, ещё в школе учили «победоносное шествие Наполеона к мировому господству было пресечено Россией».
Семён вскочил:
– Даты!.. Ты!..
– Что я?
– Немка ты!
– Казачка, Зоя сказала.
И понеслось.
– Ты наезжаешь раз в год и командуешь! Всё рушишь!
– Как ты разговариваешь с сестрой. Старшей.
– Да какая ты старшая! Ты – там, а здесь старший я! А ты мне указываешь, что я должен делать, чего не должен, но ты нам больше никто!
– Тебе, может, и нет, а…
– Значит, так, всё, прекрати! Ты – немка, там у себя распоряжайся!
Я и дышать перестал.
Кулаки крепко сжимал.
– И, чтобы ты знала, я прекращаю с тобой всякие отношения, отныне ты мне больше не сестра!
– Не-е-ет, дорогой. Не ты, а я…
– Ну, конечно, последнее слово всегда должно быть за тобой!
– …прекращаю с тобой отношения. Ты верующий, тебе такой грех нельзя брать на душу. А я, атеистка, как-нибудь переживу.
– Ты? Ты атеистка?!
Я вышел из своего укрытия.
– Всё, конец разговору.
Семён был ошарашен. Но связываться со мной не стал.
Только мы улеглись, мама заплакала. Слёзы лились и лились, но без рыданий. Я бы рыдал. Сонный Митька сполз с кровати, сел на горшок.
– Я полицейский, – сказал, – а Люся моя полицейская машина.
– Господи! – выдохнула мама. – Хоть что-то осталось без изменений.
Я спросил бабушку:
– Ты веришь в бога?
– Нет, – и бабушка три раза перекрестилась.
– А что там где-то с твоими родителями встретишься?
– Эта фантазия не для меня.
Дедушка свой сон рассказал. Как стих: Взгорками всполохи запах свежести, снега, чистого поля.
Вода удочка щель в помещении струи воды кювет коляска фонарь сломанный белка я оказываюсь в детской коляске с верхом, и меня кто-то везёт, а я кричу:
– Вася, Вася!
В результате я ломаю все какие-то плиты лес по берегу озера охота на уток шеренга охотников больше ста человек и с другой стороны – шеренги утки огромные стаи гусей бах-бах скала затряслась происходит землетрясение мне неинтересно, не хочу дальше смотреть и сон прекращаю.
– Как это, прекращаешь? Ты можешь свой сон по своему желанию прекратить? – я был поражён.
– Могу, – сказал дедушка. – А следующей ночью могу свой сон, который захочу, досмотреть.
Дед у нас
