Семиозис - Сью Бёрк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У них правил меньше, – сказал Бартоломью.
– А может, они просто от природы гадкие, – буркнула Сосна.
Мари дипломатично проговорила:
– Возможно, их общественный уклад сломался. Для функционирования общества нужно очень многое. Я над этим задумывалась. Они все больны, даже дети. У них масса хронических заболеваний, и имеются плохо зажившие травмы. Детей очень мало, и самок, наверное, не хватает. Дисбаланс между основными и работниками. Сосна, ты ведь видишь, как они себя ведут. Они больны, и их популяция перекошена. Но почему? Мы можем устранять симптомы, но не способны будем их излечить, если не поймем причины. Возможно, это связано со средой, типа токсина в окружающей среде или дефицита питательных веществ. Возможно, была эпидемия. Мы с Наем прошлой осенью насчитали больше стекловаров. Они вымирают. Им нужна помощь.
Вид у Мари был болезненный, но она была полна энергии. Стивленд сказал мне, что токсины у нее в крови работают как стимуляторы.
Сделали еще несколько докладов. Фермеры пытаются обиходить посадки, но несколько полей придется полностью обновлять. Охотники заняты на охране стекловаров и не выполняют своих обязанностей, так что поварам придется использовать вяленое мясо или заменители мяса. Ничего приятного. Некоторые из нас задержались, чтобы потренироваться в издавании стекловарских звуков. Ваак! Ции! Чик-а-чик-а уф! Но все были усталые и быстро разошлись по домам.
Я шла по городу – и листья Стивленда шелестели у меня над головой. Растения устают, как и я, а он до сих пор вел переговоры с другими растениями, чтобы они производили оглушающие вещества в более точных дозировках, и те растения, с которыми ему приходилось иметь дело, не всегда были отзывчивыми и сообразительными. Представьте себе растение вроде Сосны!
Итак, стекловары оставались пленниками. Не симбионтами. Не напарниками. Не одомашненными. Ничего похожего на этот самый дружелюбный мутуализм. Нам нужно терпение, терпение. Терпение. Черт, я стану царицей терпеливости.
Ну вот: такова была ситуация на четвертый день операции «Одомашнивание»: теплое весеннее утро, высокие грозовые тучи на горизонте, летучие мыши, распевающие в небе: «Идет дождь!» – на улицах масса народа, начинающего день или заканчивающего ночь. Вдоль по улице шагали несколько ребятишек с хворостом за спиной. Они трещали как стекловары: «кортлкортлкортл». Может, для них это было игрой – но им бы следовало сейчас сидеть в классе и учить таблицу умножения, а ведь когда они отнесут хворост, им придется идти работать на полях, пока их родители будут присматривать за нашими пленными.
Я поспешила к пекарне, чтобы помочь разнести хлеб. По словам Стивленда, один из способов одомашнивания животного – это его кормление: хлеб, рагу, плоды, салаты, супы, чай, жаркое… что найдется.
В пекарне пахло сладким дымом и хлебом – чудесно. Трое пекарей были по локоть в тесте. Все печи работали. В мокрой от пота и липнущей к телу рубашке Най вытаскивал из печи сланцевые поддоны с усыпанным орехами хлебом для стекловаров. Я и не знала, что у него такие мускулы! Ну, наверное, это сказываются подъем поддонов, вымешивание теста, перетаскивание мешков с зерном и мукой. У остальных пекарей тоже оказались сильные руки и плечи, когда я присмотрелась.
– Конечно, пшеница скоро закончится, – сказала одна из них.
Она формировала буханки из куска теста размером с четырехлетнего ребенка.
– У нас и так было маловато пшеницы, – откликнулся старший пекарь, занимающийся чечевичными пирогами.
– Маловато? – переспросила она. – У нас десятимесячный запас… вернее, был до того, как пришлось кормить дополнительные рты.
– Пять дней, одиннадцать мешков муки. Сама посчитай. Если урожая не будет, то муки не хватит.
– И дров тоже, – подхватила женщина. – Нам нужны дрова.
Старший пекарь поднял голову, и его лысый череп покрылся складками из-за выгнувшихся бровей.
– Может, пару помощников. Работать каждый день – это одно, но с восхода до заката? Я для этого слишком стар.
– Подмастерье, – ответила женщина. – Как насчет той Жемчужины? Она достаточно взрослая.
– Жемчужина любит готовить, а не печь, – возразил тот. – Есть разница.
Наконец подал голос Най:
– Работник. Работник-стекловар. Они сообразительные. Они быстрые.
Мы все на него уставились. Он продолжил складывать ореховые батоны в корзину. Они получились безупречные.
– А я думал, ты их не любишь, – удивился старший пекарь.
– Моя любовь значения не имеет. Это то, что нам нужно. Нам надо сделать их нашей частью. Значит, они должны делать то, что мы делаем. Я буду с ними работать, буду их учить, буду с ними есть, буду с ними говорить. Потому что должен.
Все какое-то время молчали, а потом старший пекарь сказал:
– Они уже умеют печь. Они пекут хлеб. Так что смогут быстро освоиться в нашей пекарне.
– Ага, стекловар… – буркнула женщина.
– Ну, это ведь мутуализм, – объяснила я. – Вам нужны дрова и работник, и вы их получите.
Я улыбнулась им всем, и в особенности Наю. Он помог мне наполнить корзину батонами для цариц и детей.
Я прошла через центральные ворота городской стены. Мы держали их наполовину прикрытыми – на всякий случай. Приятно было оказаться снаружи, видеть глазурованную кирпичную стену и радужный бамбук, возносящийся внутри нее, словно в громадном саду, и мне было понятно, почему стекловарам захотелось нас выселить. Город прекрасен.
За рекой основные и работники ковыляли по своим загонам, огороженным широкими изгородями из колючих плетей ежевики и густых кустов терна. Охранники, включая Сосну, наблюдали за ними с луками в руках. Их страховали дополнительные часовые на дальнем берегу, а Флора показывала охранникам, кого следует стреножить. Канг вышел из леса, нагруженный пальмовыми листьями – материалом для крыш.
Орлиные перья. Когда все закончится, мне надо будет вручить в награду массу орлиных перьев.
Нам надо найти работника, который бы стал подмастерьем-пекарем. Как?
Я старалась не смотреть на вытоптанный сад ребятишек и взрытые поля, где раньше сверкали тюльпаны. Стивленд сказал, что с нашей помощью растения быстро оправятся и станут еще преданнее благодаря продемонстрированной нами заботе – особенно ананасы. Хотелось надеяться. Глядя на поля и лес, окружающие нас, я ощущала себя очень маленькой. А что, если растения решат, что мы им не нравимся? Теперь они уже знают, что делать.
У цариц под навесом были циновки на земле и была еда, но ни одежды, ни мебели – ничего лишнего. А ожидался дождь, и вскоре будет холодать. Они захотят получить обратно свои накидки? В письме мы объяснили, что им достаточно будет просто попросить. Письмо лежало на земле – и, насколько мы знали, осталось непрочитанным. Однако мы точно знали, что кто-то из стекловаров умеет читать и
