Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Если ты не собираешься менять своего решения, будет лучше, если я поеду с тобой, — предложил Жослин. — Конечно, немцы оккупировали Францию и столицу, но сражений там нет, все спокойно. Отец может сопровождать свою дочь, известную певицу, в этом нет ничего странного.

Взбодренная алкоголем, Лора приподнялась с софы, вне себя от возмущения.

— Нет, этого я не допущу! — возопила она пронзительным голосом. — Жосс, ты осмеливаешься покинуть нас в разгар войны?! Немецкие подводные лодки свирепствуют в водах Северной Атлантики, а самолет легко может стать мишенью для вражеского истребителя! Говорят, нацистские шпионы рыскают по Квебеку, а ты, Жосс, собираешься бросить слабых, беззащитных женщин одних здесь, на краю света! В конце концов, нам всем грозит опасность!

Шарлотта опустила голову, чувствуя себя не в своей тарелке. Лора окончательно лишилась бы чувств, если бы узнала, что в развалинах мельницы Уэлле живет немецкий солдат. «Но Людвиг больше не солдат, — подумала она. — И если бы не война, мы бы никогда не встретились».

Скрестив руки на груди, Эрмина нервно расхаживала по гостиной. Стройная, подвижная в своем облегающем шерстяном платье, она казалась очень взвинченной.

— Мама, ты должна меня понять. Если я заговорила с тобой о своем отъезде сегодня, после праздничного обеда, то только потому, что у меня не было выбора. Вы просто всего не знаете. Октав Дюплесси ясно дал мне понять, что я увижусь с Тошаном. Он не стал вдаваться в подробности, но я чувствую, что это важно, — возможно, что-то серьезное. Поэтому я хочу организовать все наилучшим образом и вылететь из Нью-Йорка в конце февраля. Но я с тобой согласна, что папе лучше остаться здесь, с вами. Я справлюсь сама.

Бадетта вздохнула, переживая и за Эрмину, и за Лору, к которой испытывала искреннюю симпатию.

— Никто не помешает нашему Соловью улететь, — произнесла журналистка, пытаясь разрядить обстановку. — И если вас это утешит, моя дорогая Лора, я поеду вместе с Эрминой. Сегодня утром она предложила мне сопровождать ее. Вначале я отказалась, но теперь понимаю, что буду жалеть всю свою жизнь, если не составлю ей компанию.

— О! Спасибо, Бадетта! — воскликнула Эрмина. — С такой очаровательной француженкой, как вы, со мной не случится ничего плохого!

Андреа Дамасс тоже присутствовала при разговоре, но воздерживалась от комментариев. Учительница считала себя умной и здравомыслящей. В очередной раз она позволила себе осудить семейство, приютившее ее, за шумность, экстравагантность и несоблюдение приличий.

— Слышите, в главную дверь стучат? — воскликнула Мирей. — Кто бы это мог быть? Еще и чайник в кухне засвистел! Ох, мои бедные ноги!

— Я открою, — вызвалась Андреа. — Полагаю, это малышка Мари Маруа пришла поиграть со своими друзьями.

Старая дева поднялась со стула с чопорным видом и направилась в коридор своей походкой вразвалку, обязанной чересчур пышным формам. Она не ошиблась.

— Здравствуйте, мадемузель! — звонко сказала девочка. — Меня пригласили к себе Мукки и девочки.

— Ты немного не вовремя. У месье и мадам Шарден серьезный разговор с мадам Дельбо, но можешь войти. Было бы жаль напрасно проделать такой путь.

— Спасибо, мадемуазель Дамасс, — произнесла Мари, снимания сапоги, облепленные снегом. — Я принесла свои вязаные тапочки. Так я не запачкаю пол.

Андреа сочла это достойным поощрения. Она вынула из кармана жилета монетку и протянула ее девочке.

— Держи, сегодня Рождество, и ты это заслужила. Ты очень хорошая ученица: послушная, трудолюбивая, дисциплинированная. Твоя мама гордится тобой на Небесах.

Мари еле слышно поблагодарила ее, затем чуть громче добавила:

— Мне так не хватает моей мамы! Я бы очень хотела иметь вторую маму! Было бы не так грустно возвращаться домой после уроков. И моему отцу тоже плохо одному…

Учительница подавила вздох. Эта маленькая речь уж очень походила на урок, выученный наизусть. Она заподозрила, что это Жозеф Маруа подговорил Мари, и ласково сказала:

— Ты скоро вырастешь. Через пять-шесть лет выйдешь замуж и создашь свою семью. Твоя жизнь изменится, будь уверена.

— Нет, я хочу быть учительницей, как вы, — заявила Мари более твердым тоном. — Я не хочу ни мужа, ни детей. А вторая мама мне нужна именно сейчас. Кстати, мадемуазель, отец сказал мне, чтобы я пригласила вас к нам на чай. У него для вас есть подарок, потому что я делаю успехи. Знаете, он очень хороший, мой отец! Я помогла ему постелить красивую скатерть на стол.

«Ну вот, он хочет встретиться со мной наедине», — подумала Андреа Дамасс, испытывая волнение и легкую досаду. Она несколько сухо ответила:

— Беги к своим друзьям. И развлекайся, сегодня Рождество. Я должна подумать и переобуться, если соберусь выходить.

Девочка ушла, красная от смущения. Она всем сердцем надеялась, что учительница и ее отец в конце концов поженятся. Заметив ее, Мукки подбежал к ней. Они были одного возраста и прекрасно ладили.

— Идем скорее, Мари, сыграем в желтого карлика. Мирей испекла оладий на полдник. Бабушка плохо себя чувствует, но нам разрешили остаться в гостиной.

Лоранс и ее сестра расцеловали свою соседку. Все четверо устроились за маленьким столиком. Киона и Акали играли в сторонке, спрятавшись за нижними ветками елки. Они примеряли гардероб восхитительной куклы, которую маленькая индианка получила в подарок от Мадлен.

Взрослые продолжали свой разговор, но уже спокойнее. Лора все еще плакала в объятиях Жослина. Огорченная отчаянием матери, Эрмина села рядом с ней, пытаясь ее успокоить.

— Мама, не плачь, я пока еще с тобой. Ты же не собираешься рыдать все оставшиеся два месяца!

— Нет, ты не со мной, не так, как раньше! Потому что ты променяла меня на свой «маленький рай»! Я тебя совсем не вижу. Если ты собираешься давать концерт в Париже или играть в оперетте, тебе нужно поработать над голосом. Андреа Дамасс хорошо играет на пианино. Она могла бы посодействовать тебе в твоих упражнениях, гаммах и так далее. Если бы ты только вернулась сюда, в мой дом! Наверняка можно все устроить.

Шарлотта напряженно следила за их беседой. Она сочла нужным добавить:

— Моя дорогая мама Лора, если тебе это доставит удовольствие, я могу очень быстро переехать в свой дом. Расскажи ей, Мимина, что мы решили сегодня утром.

Мирей подобралась ближе к софе, чтобы не пропустить ни слова. Узнав, что задумали две молодые женщины, Лора, словно по волшебству, пришла в хорошее расположение духа.

— Ну что ж, так и сделаем! — с ликующим видом заявила она. — Если я смогу наслаждаться обществом своей любимой дочери еще два месяца, то я отпущу птичку в полет, как только что подметила наша дорогая, незаменимая Бадетта. Так, а где же Андреа Дамасс? Это и ее касается.

— Мне кажется, она пошла на улицу, — ответила Шарлотта, еле сдерживая счастливую улыбку.

— Давайте обсудим переезд, — начала сияющая Лора. — Эрмина, ты займешь свою комнату, разумеется. Киона будет спать вместе с тобой. Наша учительница поселится в бывшей комнате Шарлотты. Но у нас еще остаются Мадлен, Акали и трое детей! Я вижу только одно решение: использовать комнату, которую мы держим закрытой, для мальчиков. Мукки и Луи будут рады жить вместе. Если Мадлен согласится снова спать в самой большой комнате, в детской, вместе с тремя девочками: Акали, Лоранс и Мари-Нуттой…

— О да, мадам! Пока я с Акали, меня все устраивает, — ответила молодая индианка.

— Нам повезло, что ты такая богатая, моя дорогая Лора, — с улыбкой сказал Жослин. — Иначе мы не смогли бы установить центральное отопление. Правда, мы все равно сожжем весь запас дров.

— Ну и что! Здесь было слишком спокойно в последние недели. Я так счастлива!

Шарлотта едва сдерживалась, чтобы не захлопать в ладоши. Излишняя радость могла показаться неуместной и вызвать подозрения. Тем не менее Лора подмечала все. Она прочла на лице девушки восторг, на ее взгляд никак не связанный с одиноким проживанием в доме на окраине улицы Сен-Жорж.

— Скажи мне, Шарлотта, ты уверена, что хочешь жить в «маленьком раю», вдали от нас всех? Тебе же будет страшно по ночам.

— Нет, мама Лора, уверяю тебя! Я просто мечтаю готовить сама, заниматься хозяйством. И я возьму домой пса, старого Мало. Можешь спросить у Мимины, я как раз поделилась с ней, что хотела бы жить более независимо. И потом, я буду к вам часто приходить.

Вскоре атмосфера в гостиной стала гораздо приятнее. Мирей принесла чай, стопку блинов и кленовый сироп. Бадетта с облегчением вздохнула. Вечер обещал быть прекрасным, особенно если Соловей из Валь-Жальбера согласится спеть для них.

Журналистка также подумала, что принесла себя в жертву общему благополучию, но ей это нравилось. Теперь женщине казалось, что она тоже в некотором роде стала частью необычной семьи Шарден-Дельбо.