Меч и перо - Мамед Ордубади

- Будем друзьями, дорогой брат!

- Наполнив еще один бокал, он поставил его перед Фахреддином.

Девушки-музыкантши осушили бокалы, Фахреддин пригубил свой.

Один из молодых людей сказал по-фарсидски, обращаясь к сидевшей у борта девушке:

- Хаят-ханум!.. Где вино - там музыка и песня. Какой-то поэт сказал:

Породистый скакун не станет воду пить, не ублажаем пеньем.

Так что же - человек покладистей коня, вода ценней вина, иль мы вина не ценим?

Хаят-ханум запела. Она пела долго, и по-фарсидски и по-арабски.

Лодка медленно продвигалась вверх по Тигру, - наполняющий парус легкий ветерок-спутник багдадской ночи - с трудом побеждал течение реки.

На берегу по обеим сторонам возвышались высокие дома, роскошные особняки, величественные дворцы. Казалось, парусник движется по своеобразной аллее.

Свет из окон особняков и дворцов не мог разорвать агатовую рубашку восточной ночи.

Тигр под покровом ночного сумрака являл собой волшебную картину. Река с отраженным в ней звездным небом казалась огромным ковром, на котором искусные мастерицы выткали миллионы золотисто-желтых цветов. Парусник плыл и плыл вверх по Тигру.

- Где мы сейчас? - спросил Фахреддин у своих новых знакомых.- Скоро ли будет Райский дворец?

Один из молодых людей ответил ему:

- Нет, дорогой брат, еще не скоро. До Райского дворца плыть самое меньшее час, а то и все два.

Сидевший рядом с Фахреддином юноша обратился к девушке-певице:

- Жизнь моя, Хаят!* Я очарован твоим искусством - исполнять арабские песни. Прошу, порадуй меня, спой про Дильшад, сводящую с ума весь Багдад!

______________

* Здесь игра слов - имя Хаят в переводе означает - жизнь.

"Что он говорит?! Уж не ослышался ли я?.. - подумал Фахреддин. - Может, мне снится сон?.. Или Дильшад сбилась с пути?.. Может быть, порочный Багдад сделал мою возлюбленную безнравственной женщиной, и теперь имя ее упоминается на пирушках?.. Или, может, этим молодым людям стало извсстно, что я приехал из Азербайджана ради Дильшад, и они насмехаются надо мной?! Кто знает, возможно, это джасусы халифа, которые следят за мной от самого дворца Эмина?.."

Девушка запела газель:

В небесах из-за тучи месяц выглянуть может,

Из-под выреза платья солнце выглянуть может.

Я гляжу на Дильшад. Как же мне наглядеться?

В окна глаз ненасытных сердце выглянуть может!

Снова наполнились бокалы. Фахреддин первый поднял свой и, обращаясь к присутствующим, сказал:

- Я пью за ваше здоровье! - и осушил бокал до дна.

Остальные тоже выпили.

Завязалась беседа. Фахреддин спросил у девушки, которую звали Хаят:

- Кто такая Дильшад, о которой вы сейчас пели?

- Она самая красивая из всех сорока девушек-азербайджанок, присланных в подарок покойному халифу Мустаршидбиллаху. Когда они прибыли, халиф был уже тяжело болен, поэтому он подарил всех девушек своему сыну.

- Жива ли Дильшад сейчас?

- Можно ли приписывать смерть божественному ангелу? - сказал один из молодых людей.

Парусник причалил к небольшому помосту.

- Наш господин должен сойти здесь,- сказал лодочник.- Поднимитесь по этим ступенькам и вы увидите Райский дворец. - Сколько я вам должен? - спросил Фахреддин. - Сорок динаров.

- А за вино? - Вино, музыка и песни - все входит сюда. - А не могли бы вы подождать меня?

- Пожалуйста. Буду ждать вас два часа, вот только переправлю на тот берег этих молодых людей.

- Я долго не задержусь. Не берите никого другого.

Фахреддин вышел из лодки, поднялся по каменной лестнице на набережную и осмотрелся. Это была площадь перед Райским дворцом. У ворот стояли два вооруженных чернокожих стражника.

"Подойти бы к ним и узнать, здесь ли Дильшад, - подумал Фахреддин. Нет, это неосторожно... Ведь здесь дворец покойного халифа. Мои распросы о Дильшад покажутся чернокожим стражникам подозрительными".

Он стоял, не спуская глаз с ворот, приглядываясь к тем, кто оттуда выходил.

Времени прошло немало. Фахреддин начал бояться, что парусник уйдет, не дождавшись его. Как он тогда вернется во дворец Эмина? В случае его задержки товарищи могут поднять тревогу и обратиться к властям. Это было бы нежелательно!

Фахреддин не отрывал взгляда от освещенных фонарями ворот дворца. Затем он начал ходить вокруг площади, стараясь держаться в тени, чтобы чернокожие стражники не увидели его и не заподозрили в чем-либо.

"Может, Дильшад случайно выйдет из дворца? - думал он. - Или вернется во дворец из города?.. Или же, глядя из широких дворцовых окон на площадь, увидит меня?.."

Однако ночь была темная, и если бы Дильшад даже выглянула из окна, она, разумеется, не узнала бы своего возлюбленного.

После долгих размышлений Фахреддин принял решение: кто бы сейчас ни вышел из дворца - он пойдет следом и расспросит о Дильшад.

Ждать пришлось долго. Наконец калитка ворот отворилась, из нее вышла женщина, за ней - еще две,которые,простившись с первой женщиной, вернулись во дворец. Калитка захлопнулась.

Сердце Фахреддина взволнованно забилось.

- Вдруг это моя дорогая Дильшад?! - прошептал он, но сейчас же отверг эту мысль: - Увы нет, это не она. Моя возлюбленная выше ростом, стройнее и грациознее.

Женщина пересекла дворцовую площадь, мощенную плитками красного камня, и Фахреддин услышал звон золотых колокольчиков, подвешенных к браслетам на лодыжках ее ног.

Он последовал за ней.

Неожиданно женщина изменила направление и начала спускаться к берегу Тигра. Фахреддин несказанно обрадовался.

Женщина шла быстро, не оглядываясь и не замечая своего преследователя. Спустившись к реке, она увидела у помоста парусник.

- Не свезешь ли меня в квартал Харбийе? - спросила она лодочника.

- Я занят, жду человека, - ответил хозяин парусника.

- Я щедро заплачу.

- Тот, кого я жду, заплатит щедрее. Я не возьму другого пассажира, не могу, я дал слово.

В этот момент у помоста появился Фахреддин. Лодочник, увидев его, воскликнул:

- Вот и сам ага*!

______________

* А г а - господин,

Женщина обратилась к Фахреддину:

- Уважаемый джанаб, позвольте мне доехать вместе с вами до квартала Харбийе.

- Я не возражаю,- ответил Фахреддин.

Но тут вмешался лодочник:

- Как видно, мой любезный ага недавно в Багдаде. Мы ничем не можем помочь уважаемой ханум. От квартала Харбийе, в котором она живет, до дворца Эмина, куда нужно вам, плыть

несколько часов. Дворец Эмина - в восточной части Багдада, южнее квартала Махрем, а квартал Харбийе, где живет ханум, находится между западной частью города и Невольничьим рынком. Нам не по пути с уважаемой ханум.

Женщина призадумалась. Поблизости не было других парусников.

"Я не должен потерять ее, - подумал Фахреддин. - Она может многое рассказать мне. Надо уговорить лодочника". Он обратился к нему.

- Если вам не трудно, давайте возьмем ханум. Мы доставим ее к кварталу Харбийе, затем вернемся, и вы довезете меня до дворца Эмина. Я щедро заплачу вам.

- Раз ага так хочет, я не смею возражать, - ответил лодочник, протягивая на берег доску.

Фахреддин сказал:

- Прошу вас, ханум.

Он взял женщину под руку и помог ей подняться на парусник.

Девушки-музыкантши потеснились за столом, на котором опять появились вино и всевозможные закуски.

Парусник поплыл к западной части города. На реке было пустынно, так как любители вечерних прогулок по Тигру старались не заплывать на окраину Багдада.

Раздались звуки кеманчи и уда. Зазвучали арабские песни.

Но это не могло развеять грустные мысли Фахреддина. Он думал о Дильшад.

- Когда мы плыли сюда, - сказал он, обращаясь к Хаят-ханум, - вы спели прекрасную газель. Мне трудно передать свой восторг!.. Всегда, когда я буду вспоминать эту багдадскую

ночь и прогулку по Тигру, я буду вспоминать и вас, девушку, обладающую чудным голосом.

Радуясь похвале, Хаят-ханум бросила на Фахреддина признательный взгляд.

- Ваши любезные слова ласкают мой слух! Однако я не могу припомнить, какая газель пришлась вам по сердцу, -Вы пели о девушке... - О Гаранфиль?

- Нет.

- О Тахире?

- Нет, не о ней. В разговор вмешался лодочник.

- Мне кажется, нашему аге понравилась газель о Дильшад, - сказал он.

- Да, да, я имел в виду именно эту газелб.

Опять зазвучали уд и кеманча. Хаят-ханум запела газель о Дильшад.

Спутница Фахреддина отбросила с лица чаршаф и спросила:

- А знает ли уважаемый ага, кто такая Дильшад? Фахреддин недоуменно пожал плечами.

- Откуда же мне знать?! Два часа назад я услышал это имя, заинтересовался, поверил, что Дильшад прекрасна и благородна, - ведь поэты лучше других понимают женскую красоту. Если бы Дильшад не была столь необыкновенной, ее имя не было бы на устах жителей Багдада.