Автово - Андрей Портнов

Через минуту я уже ломился в 204-ую, но безрезультатно. Догадавшись через 30 минут, что Сони нет дома, я уже было повернул обратно, как вдруг увидел в конце коридора икающее чёрное двухметровое пятно. Приближаясь с каждым шагом, пятно всё больше и больше приобретало черты Сони.

— Привет, ик, Рижий! — завопило пятно, подойдя ко мне вплотную.

— Привет, Сони! Где шляешься? Пойдём со мной, у меня к тебе дело.

Я повел его к себе в 215-ую, где в данный момент не было моих соседей, и сказал, что совсем неплохо было бы, если он мне проколет ещё что-нибудь.

— Решился, да? — Сони показал свой оскал. — Всьё же решился член проколоть?

— И даже не надейся, — резко отрубил я, — ты мне сейчас проколешь обыкновенное ухо.

— Как ухо? — Сони был явно шокирован моим откровением. — Рижий, зачьем ухо? Это примитьивно! Сам ведь говорил!

— Говорил, ну, и что! Я говорил ещё, что и пузырёк тебе поставлю! Давай говори, как садиться и коли.

Как я и предполагал, напоминание о пузырьке благотворно подействовало на Сони. Размахивая в экстазе руками в стиле а-ля Гармашёв, двухметровый скинул тетради с моего стула (других свободных он, видимо, в этот момент не нашёл), сел на него, а меня посадил перед собой на пол. Иголку со спиртом для протирки я подготовил заранее, так что к операции мы приступили немедленно.

Надо сказать, что где-то в глубине души я боялся, что сейчас испытаю ощущения, схожие с теми, что довелось мне испытать в ту злосчастную ночь изнасилования моего лица в 204-ой. Хотя я догадывался, что проколоть ухо и вставить туда серьгу — дело плевое по сравнению с носом и бровью…

Сони чиркнул зажигалкой и подкоптил, падла, мою единственную иголку, затем протёр её спиртом и…

Сказать, что было почти не больно, значит, ничего не сказать. Я практически ничего не почувствовал. Игла вошла в ухо, как нож в масло. Да, Сони был знатоком в этом деле, тем более после таких извращённых тренировок.

— Хорошее ухо! — изрёк, наконец-то, после некоторого молчания он, затем взял золотой «гвоздик», одолженный мной у Марата, и так же быстро и безболезненно вставил его в свежую ранку.

— Готово! — закричал Сони. — Тьеперь походи так примерно недельку, не снимай, а потом уже можешь вставлять туда свои кольца. На!

С этими словами он потянул мне чернющую от копоти иголку и ушёл в неизвестность.

На иголку страшно было смотреть — жгуче-чёрная она теперь ни за что не желала оттираться, и мне пришлось смириться с мыслью, что теперь этой гадостью до скончания века мне придётся заниматься своим фамильным ремеслом (портновским, в смысле).

А пока, не теряя времени, я побежал хвастаться в 211-ую. Скромные татары уже начали праздновать в узком кругу ещё не начавшуюся дискотеку, а тут я завалился. Пришлось делиться. Минут через пять мне пододвинули какую-то консервную банку, которая смутно мне что-то напоминала.

— А вы уверены, что это не «Вискас»? — осторожно спросил я, подозрительно глядя в миску Майкла — татарского кота. Там живописно были разбросаны шпроты.

— Наиль! — Марат попытался придать своему пьяному голосу деловой тон. — Мы чем сейчас водку закусывали?

— Шпр… пыр…протами, — послышалось в ответ.

— А у Майкла, бл…, что в миске?

— Сам ты бл…, не трожь кису!.. Ха, тоже шпроты!

— А это что у нас на столе за ху…? — в голосе Марата послышались издевательские нотки.

— Где?.. Да это ж Рыжий!

— Вообще-то, я за столом, а не на столе, но всё равно — спасибо, что заметили! — вставил я.

Пьяные татары были явно в хорошем настроении, чем я просто не мог не воспользоваться. Мартын первый заметил у меня серьгу, громко отрыгнул и налил мне очередной стакан, а после, раздобрев совсем, стал угощать сигаретами.

Через некоторое время, оставив татар доедать свой «Вискас», я в приподнятом настроении вернулся в 215-ую, где обнаружил растянутого на полу Рудика.

— Дима! Ик! Тебе плохо? — поинтересовался я из чистого любопытства.

— Мне хорошо, — язвительно ответил Рудик, вспомнив, очевидно, историю с протухшей тушёнкой. Затем внимательно осмотрел меня и, отвечая на мой немой вопрос, добавил:

— Иголку свою ищу! Ты случайно не видел?.. Ой, а что это у тебя в ухе?

Тут скрипнула дверь, и показался Паша.

— Не видел! — начал отвечать я.

— Ты пьяный что ли? — подозрительно спросил Рудик, подходя ко мне и странно принюхиваясь.

— Это у меня серьга! — продолжал я, стараясь говорить не икая.

— А теперь поговорим о тормозах! — вдруг рявкнул за моей спиной Паша.

Я вздрогнул, обернулся и посмотрел на него. И вдруг до меня, не смотря на чувство полной прострации, дошла одна ужасная мыслишка. Я взял Пашу за руку и со словами «Я абсолютно трезвый» вывел его за собой в коридор.

— Чего тебе надо, тормоз? — спросил Паша. — О, он ещё и ухо проколол!

— Заткнись, — начал я. — Слушай, я тебе свою иголку на днях давал?

— Ага!

— А ты мне её возвращал?

— Нет. И, вообще, я её, кажется, поте…

— А это тогда чья же? — не давая Паше договорить, задал я вопрос сам себе.

И тут я всё вспомнил. Как-то на днях, после того, как я отдал Паше свою иголку, мне потребовалось что-то зашить. Тогда я взял иголку Димы, а… на место её положить забыл, взял себе. И это значит… Что ж, ничего не попишешь, придётся смириться с тем фактом, что эта ужасная чёрная иголка — иголка Димы. Теперь передо мной встала очередная проблема — как бы незаметно для Рудика подложить ему эту иголку.

А тем временем дискотека N 2 уже начинала подавать свои позывные. Пришли почти все те же, что и в прошлый раз. По коридору разнеслись звуки «Русского размера» и началось…

Наплясавшись и надёргавшись вволю, я перепрыгнул через Сони, который то и дело подавал мне многозначительные взгляды, и шагнул к себе в комнату.

Владик с Рудиком пили чай и обменивались опытом очистки одежды от пятен (в частности, пятен от йогуртов). Вспомнился один очень забавный случай. Однажды Владик купил себе йогурт, вскрыл упаковку и решил выпить содержимое прямо из картонки. Тут очень кстати вошёл пышущий жизнерадостной энергией Лёша и, решив подколоть Владика, заявил ему, что йогурт-то просроченный.

— Как это? — удивился тот. — Откуда ты знаешь?

— А я себе сегодня тоже точно такой же купил, — ответил жизнерадостный. — Посмотрел на срок годности и выкинул сразу. Жалко, в магазине не догадался это сделать. Возьми и сам посмотри на дату.

— Где?

— Да внизу, на дне напечатано.

— Правда? — Владик ужасно удивился и тут же, не раздумывая, перевернул упаковку вверх дном. Легко и непринуждённо весь йогурт сразу же оказался на его штанах. Присутствующий при этом в комнате народ выпал в осадок…

Я пролез к подоконнику, вытащил из окна пластмассовую бутылку почти заледеневшего спирта, и через несколько минут бормотуха для Сони была готова. В бутылке осталось ровно половина того, что я привез из Астрахани.

Толпа в коридоре изрядно бушевала, и мне стоило немалых усилий пробраться сквозь неё к 204-ой.

— Рижий, это у тьебя что? — показал Сони на пузырёк.

— Пингвин! — ухмыльнулся я. — А то ты не знаешь! На, держи!

На Сонином лице пробежало нечто среднее между выражением обезьяньего восторга и слоновой эпилепсии. Захлёбываясь слюной, он выхватил у меня бутылку и, что-то там напевая на своём местном диалекте, ускакал по коридору. Буквально уже через минуту он возвращался обратно в компании трёх баб и нескольких непальцев. Вся эта толпа, не раздумывая, забежала в несчастную 204-ую.

А тусовка продолжалась. Я не чуял под собой ног, выделывая эдакие выкрутасы, как вдруг дверь 204-ой отворилась, и оттуда, приплясывая, выкатил Сони собственной персоной.

— Рижий, ох…ельный спирт! Ик! Давай ещё!

Своими «чистыми» глазёнками Сони смотрел, как я постепенно меняюсь в лице, и никак не мог понять, отчего это оно у меня вдруг стало такое загадочное.

— А что, уже всё? — моему удивлению не была предела. — Там уже ничего не осталось? Прошло ведь всего 10–15 минут!

— Не-а! — радостно заверил меня Сони. — Всьё выдули. Давай ещё!

— А вы хоть закусывали?

— А как же? Я воду холодную из туальета принёс! Вот ею и запивали!

— Ммм…а еда…ну…покушать у вас чего-нибудь было? — я сопроводил свой вопрос жевательной мимикой.

— Я же говорю тьебе — водой запивали.

— А-а-а… ну, да…

Я безгранично удивился. Вообще-то, у меня были некоторые представления о непальских пьянках, но оказалось, что даже самая извращённая моя фантазия не могла постичь такого предела.

— Давай наливай ещё! — Сони вывел меня из состояния транса.

— Да иди ты, — я очнулся и, наконец-то, вник в смысл его домоганий. — Я тебе и так больше половины отдал от того, что у меня есть (ну, тут я соврал, конечно). Хватит!