Обманутая - Ф. Каст

Снаружи захлопали двери автомобилей, потом послышались торопливые шаги множества ног.

— Зои, Хит…

Неферет медленно подняла руки, и ее ладони вспыхнули буроватым красным светом, до жути похожим на горящие глаза нежити.

Не успела я вскрикнуть или убежать, как она схватила меня за плечи. Я почувствовала, как Хит содрогнулся от боли, прошившей мое тело… Мне показалось, будто в голове у меня разорвалась граната, ноги у меня подогнулись, и я непременно упала бы, если бы Неферет не поддержала меня.

«Ты ничего не вспомнишь!»

Эти слова эхом прогремели в моем обезумевшем от боли мозгу, а потом наступила темнота.

ГЛАВА 31

Это был очаровательный лужок посреди густого дремучего леса. Теплый ветер приносил с собой запах сирени. Прозрачный ручеек с мелодичным журчанием бежал по гладким камням.

— Зои? Ты меня слышишь, Зои? — встревоженный мужской голос мешал мне любоваться этим чудесным уголком.

Я нахмурилась и попыталась не обращать на голос внимания. Я не хотела просыпаться, но что-то внутри меня уже встрепенулось. Кажется, мне нужно проснуться. Я должна что-то вспомнить. Ей очень нужно, чтобы я вспомнила. Кому — ей?

«Зои… — на этот раз голос раздался в моем сознании, и я увидела свое имя, написанное серебром на голубом весеннем небе. Голос был женский… знакомый… чудесный… прекрасный. — Зои…»

Я огляделась по сторонам и заметила Богиню. Она сидела на берегу ручья и болтала ногами в прохладной воде.

— Никс! — вскрикнула я. — Я умерла, да? Мои слова замерцали в воздухе вокруг меня. Богиня улыбнулась.

— Ты будешь спрашивать об этом каждый раз, когда я прихожу к тебе?

— Ой, нет… То есть простите.

На этот раз мои слова стали ярко-красными, как мои вспыхнувшие щеки.

— Не надо извиняться, дочь моя. Ты все сделала правильно, и я горжусь тобой. Но теперь ты должна проснуться. И я хочу напомнить тебе, что стихии могут не только уничтожать, но и восстанавливать.

Я непонимающе уставилась на нее и хотела переспросить, но кто-то сильно затряс меня за плечо, и в лицо мне ударил порыв холодного воздуха. Пришлось открыть глаза. Вокруг меня вихрился снег. Детектив Маркс склонился надо мной и тряс за плечо. В моей голове стоял туман, и я не сразу смогла вытащить из нее самое важное слово.

— Хит? — прохрипела я.

Маркс кивнул головой куда-то вправо, и я увидела неподвижное тело Хита на носилках.

— Он… Он… — я не могла договорить.

— Он в порядке, его просто перевязали. Он потерял много крови, и ему сделали укол обезболивающего.

— Перевязали? — переспросила я, стараясь понять, что все это значит. — Что с ним случилось?

— Множественные разрывы тканей, как и у предыдущих подростков. Просто счастье, что ты вовремя нашла его и вызвала полицию! — Коп крепко сжал мое плечо. Подошедший врач хотел отстранить Маркса и заняться мной, но детектив сказал: — Все в порядке, ей не нужна помощь. Ее нужно как можно скорее вернуть в Дом Ночи, там ей сразу станет лучше.

Врач наградил меня выразительным взглядом, в котором явно читалось «чудовище», но детектив Маркс помог мне сесть и загородил своей широкой спиной от любопытных глаз.

— Сможешь дойти до моей машины?

Я кивнула. Тело мое болело гораздо меньше, но вот с головой творилось что-то странное.

Машина Маркса оказалась огромным внедорожником с гигантскими колесами. Детектив помог мне забраться на переднее сиденье, и я сразу почувствовала себя тепло и уютно, но прежде чем он закрыл дверь, я вдруг вспомнила кое-что очень важное.

— Персефона! Что с ней?

Маркс несколько секунд непонимающе смотрел на меня, а потом улыбнулся:

— Твоя лошадь?

Я кивнула.

— С ней все в порядке. Мы отвели ее в полицейские конюшни, она побудет там, пока дороги не расчистят, а потом мы привезем ее в фургоне в Дом Ночи, — он снова улыбнулся. — Никто из полицейских не рискнул повторить твой подвиг и проехать на ней верхом до вашей школы.

Я откинула голову на спинку кресла, и мы поехали через заснеженную площадь прочь от старого вокзала, возле которого стояло не менее десяти полицейских автомобилей, пожарная машина и две скорых помощи с красно-сине-белыми проблесковыми маячками.

— Что же все-таки случилось, Зои?

Я попробовала вспомнить, но тут же зажмурилась от боли в голове.

— Не помню, — выдавила я из себя, сжимая руками пульсирующие виски. Детектив Маркс пристально посмотрел на меня, и в моей памяти всплыло, что у него есть сестра-вампир и они до сих пор любят друг друга. Он рассказал мне об этом, чтобы доказать, что ему можно доверять. Пожалуй, стоило рискнуть. — Что-то не так, — призналась я. — Ничего не могу вспомнить.

— Хорошо, — медленно произнес полицейский. — Давай пойдем с другого конца. Что последнее ты помнишь?

— Я вычесывала Персефону… А потом вдруг узнала, где Хит, и что он умрет, если я его не спасу.

— Вы Запечатлены? — спросил детектив Маркс. Видимо, удивление было настолько явно написано на моем лице, что он улыбнулся и пояснил: — У меня же сестра вампир, помнишь? Я всегда интересовался ее жизнью, много расспрашивал о Превращении и тому подобных вещах, — он небрежно махнул рукой, словно не было ничего удивительного в том, что обычный человек так много знает о жизни вампиров. — Мы же с ней близнецы, у нас никогда не было секретов друг от друга. — Он покосился на меня и снова спросил:

— Значит, вы Запечатлены?

— Да. Именно поэтому я и смогла узнать, где он. — Я решила не упоминать о видении Афродиты. Зачем городить ненужные подробности? Тем более что у меня все равно не было сил рассказывать детективу о том, что ее видения оказались правдой, хотя Неферет говорила что они…

— Ой! — взвизгнула я, хватаясь за голову.

— Тише, тише… Дыши медленно, глубже, — посоветовал Маркс, не сводя глаз с заваленной снегом дороги. — Не торопись, Зои.

— Нет-нет, все нормально. Это пустяки. Я сама хочу вспомнить!

Коп бросил на меня встревоженный взгляд, но не стал спорить.

— Значит, ты узнала, что Хит попал в беду, и поняла, где он. Почему же ты не позвонила мне и не сказала, что он в подвале вокзала?

Я честно попыталась вспомнить, почему я не сделала такую простую вещь, но боль в голове просто сводила меня с ума. А потом я почувствовала злость. С моей памятью что-то случилось. Кто-то ее стер, вот что! И это взбесило меня до дрожи. Я потерла виски и стиснула зубы, чтобы заглушить боль.

— Может, остановимся ненадолго?

— Нет! Подождите, мне просто нужно подумать, — прохрипела я. Я помнила конюшню, стойло, Афродиту. Я помнила, что Хит был в беде… И я скакала на Персефоне через снег к заброшенному вокзалу. Но едва я начинала припоминать, что же случилось с нами в самом здании, боль в висках становилась просто невыносимой.