Гений российского сыска И. Д. Путилин. Мертвая петля - Дмитрий Нечевин

Приемы комнатных воров бесконечно разнообразны и иногда довольно замысловаты. Самый простой способ, состоящий в том, чтобы уговорить и подкупить прислугу, называется подначивать и захороводить.

«Захороводив» лакея или горничную, вор приходит в условленный час, принимает от них то, что может вынести, между тем как прислуга, не выходя весь день со двора, остается вне подозрения.

Комнатные воры стараются также ознакомиться с жизнью и обычаями жильцов, разузнать имена родных и знакомых, являются в виде посланных и, улучив удобную минуту, похищают, что могут. Иногда эти воры просто отправляются из дома в дом, из квартиры в квартиру и ищут добычу на удачу. Здесь, позвонив, мошенник спрашивает о каком-нибудь неизвестном жильце и убедительно просит служанку, отворившую дверь, спросить у барина, не знает ли он, где его искать, а служанка, воротившись с ответом в переднюю, видит с удивлением, что нет ни посланца, ни шубы или самовара, между тем как дверь растворена настежь.

Если же на звонок выходит слуга, который не так легко, как женская прислуга, поддается на обман, мошенник, не задумываясь, вынимает из кармана записку с неразборчивым адресом. Осторожный слуга запирает от чужих людей дверь ключом и задвижкой, но ключ по обыкновению остается внутри в замке, а вор подле двери в передней.

Слуга несет записку к барину; тот вертит ее в руках, не может разобрать надписи, распечатывает и находит пустую бумажку или несколько строчек вздору. Тогда он посылает слугу узнать, что это значит, от кого и кто принес, а испуганный слуга возвращается с ответом, что посланного нет, а с накрытого стола исчезли все серебряные ложки.

Нередко комнатные воры пускаются и на взломы. Для этого употребляются следуюшие орудия: отмычка, подходящая к большей части замков, а для хорошего внутреннего замка делается ключ по восковому слепку с ключа или с замочной скважины; фомка — так называется короткий железный лом для свертывания сережки, т. е. висячего замка; камышевка, т. е. большой лом; мальчишка, т. е. долото, и вертун, т. е. коловорот. Все эти иносказательные названия принадлежат байковому языку мошенников.

Простым крепким долотом воры отпирают почти всякую дверь, нередко среди белого дня, и так искусно, что никто в доме этого не слышит. Запустив долото между двух половинок двери и нажав его сильно в одну сторону, они без всякого стука отворяют дверь и потом действуют смотря по обстоятельствам.

Обыкновенно мошенник выжидает несколько минут, не слышал ли кто-нибудь шума и не подойдет ли к двери. Затем входит в переднюю и уносит все, что может. Встретив же кого-нибудь, он убегает, надеясь на свои ноги, а в случае надобности — на кулаки и долото, служащее также для обороны. Но и самой поимки при таких обстоятельствах вор не боится. Он знает, что, по всей вероятности, будет освобожден по недостатку улик и доказательств.

Если вор пойман на месте, то он притворяется пьяным и при допросах показывает, что не знает, где он был и за что взят.

Один из самых смелых воров, некий Тарасов, пойманный на месте преступления в квартире жены одного лица, занимавшего видное положение, показал, что он пришел по приглашению на любовное свидание с хозяйкой квартиры. Во избежание скандала он был освобожден за «недостаточностью улик».

Комнатные воры своим промыслом занимаются преимущественно летом, когда хозяева, выезжая на дачи, оставляют свои квартиры без надзора.

Третий разряд мошенников работает на улицах, рынках, постоялых дворах, в питейных домах и прочих местах. Эти воры не только ночью, но при удобном случае и днем обирают и раздевают людей, накидывая петли, или после знакомства опаивают их дурманом. Такие воры, чтобы скрыть следы преступления, часто и убивают. Убить кого-нибудь на байковом языке означает приткнуть.

Самый обыкновенный способ уличного грабежа состоит в том, чтобы кинуться внезапно на прохожего, оглушить его сильным ударом по голове или затылку — дать чертоплешину, обыскать карманы и быстро снять верхнее платье. На этот промысел всегда выходят вдвоем или втроем.

Не только такие обширные площади, как Сенная, Конная, Царицын луг и прочие, не только отдаленные и глухие переулки, но и самые многолюдные, хорошо освещенные улицы нередко служат ареной для этого наглого грабежа.

Мошенники рассчитывают именно на то, что никто из прохожих или посторонних не подаст помощи, не вмешается в дело, опасаясь разных неприятных последствий: продолжительных допросов, многократного вызова в свидетели…

Безнаказанность многих преступлений часто является следствием той боязни, которую обнаруживает обыватель к участию во всех инцидентах, могущих окончиться полицией и судом.

Удивительно, до какой степени простирается при подобном случае равнодушие зрителей или страх запутаться в деле, где кроме хлопот и неприятностей нельзя ожидать ничего!..

Проезжий извозчик, услышав ночью крик: «Караул!», погоняет лошадь и спешит ускакать. Всякий, кому случалось испытать это, знает, что, едучи на извозчике и услышав этот зловещий крик, ничем нельзя уговорить или принудить извозчика поворотить в то место и поспешить на помощь. То же самое следует сказать о дворниках, лавочниках и о черном народе вообще, который чрезвычайно боится стеснительных мер, ожидающих его как лицо, прикосновенное к делу.

Если следствие его и оправдает, то его затаскают по допросам и очным ставкам, а еще хуже — другой вор, уличенный и содержащийся в тюрьме, по просьбе своего приятеля оговаривает свидетелей против его в том, что он продавал им краденые вещи. Благодаря этому, свидетель иногда теряет место, если он находится на службе.

Вообще, чтобы убедиться в великом множестве случаев подобного грабежа, надо разговориться с ночными извозчиками. Из откровенных их рассказов нетрудно заключить, что в Петербурге грабят на улицах по вечерам и ночам ежедневно.

Если настоящие убийства при этом не слишком часты, то, во всяком случае, смертельные последствия ударов по голове и побоев довольно обыкновенны, особенно при хмельном состоянии ограбленного. Например, человек придет домой поздно, ляжет, пожалуется на головную боль, но ни он, ни домашние не знают — приписать ее ушибу или хмелю, а через некоторое временя больной умирает. Поскольку никому нет пользы от того, чтобы разглашать бывший с ним случай, а напротив, всякий старается избегнуть «беспокойства», розысков, клятвенных показаний и прочее, то начальство ничего об этом и не узнает.

Хотя, по-видимому, убийства и редки, зато в числе скоропостижно умерших постоянно находим, что тот умер от сотрясения мозга, тот — от трещин в костях черепа, т. е. все от наружных насилий. Затем, если умирают от «задушения в воде», от наложения петли на шею, значит, и эти люди погибли насильственной смертью. Кроме того, в течение года обнаруживается несколько мертвых тел, где и причина смерти остается для полиции неизвестной да и тела эти по большей части предаются земле без анатомического исследования вследствие сильного разложения. По всему этому я думаю, что, по меньшей мере, половина трупов бесспорно принадлежит к разряду насильственно лишенных жизни.

Четвертый разряд мошенников занимается преимущественно«угонкой скамеек», как они выражаются, т. е. кражей лошадей. Неопытные извозчики, крестьяне, приехавшие в город для продажи съестных припасов, нередко, выходя из кабака или харчевни, где их поил самозванный земляк, видят, что лошадь с санями или дрожками исчезла, исчез и земляк, который с такою готовностью вызвался стеречь лошадь.

Часто мошенники опаивают крестьян дурманом, незаметно всыпая щепоть в его стакан, и затем грабят их в бессознательном состоянии.

Иногда, впрочем, и эти воры действуют открыто, с удивительною дерзостью. Бросаются в сани, телегу или дрожки, подле которых стоит сам хозяин, и угоняют лошадь на его глазах. На постоялых дворах, где присмотр за лошадьми слаб, конокрады уводят также лошадей с конюшен.

Как эти, так и мошенники предыдущего разряда, воруют все, что попадается на улицах, дворах и рынках. Они срывают полости с саней, снимают фартуки и подушки с экипажей, сбрую с лошадей. Товар этот известен у них под именем мякоти, хотя собственно конская сбруя и носит особое название — рубашки.

К пятому разряду нужно отнести собственноночных воров, занимающихся взломом магазинов, лавок, кладовых, лабазов, подвалов и жилых домов, кражей всякого рода вещей и даже громоздких товаров, которые укладываются и увозятся нередко на нескольких подводах. У этих воров есть также свои особые приемы.

Так, они смиряют стекла в окнах медом или патокой на сахарной бумаге, т. е. облепляют этим стекла и продавливают их потом без шума и звона. Унося ночью деньги из лавки, они с той же целью обливают ее окна патокой.