Что, если мы поверим - Сара Шпринц

родителей и о том, что придется повысить арендную плату за жилье. Ощущение было ужасное.

– Хоуп, – перебил меня Эммет. – Перестань. – Он посмотрел на меня: – Ничего такого страшного не случилось, я все понимаю.

– Прости, я знаю, что у тебя напряг с деньгами, и… – вырвалось у меня, но Эммет не дал мне договорить:

– Все нормально. С тех пор как я работаю на отца Эмбер, жизнь стала заметно легче.

– Знаю, – всхлипнула я. – Но мне все равно ужасно жаль. Всего жаль.

– Послушай, Хоуп, тебе не надо ни о чем сожалеть. Не надо. – Эммет помедлил. – И со Скоттом у вас наладится. Я видел, как он на тебя смотрит. Не может быть, чтобы ты натворила чего-то такого, после чего он не захочет с тобой разговаривать.

Я промолчала и просто пожала плечами.

Обычно, когда Эммет произносил такие слова, я ему верила. Но сейчас он попросту понятия не имел о том, что я наделала.

* * *

Эммет позвал Эмбер и ушел к себе, пока я, сидя на диване, рассказывала ей, что же случилось за последние недели. Я извела полторы пачки носовых платков, прежде чем наконец дошла до того момента, когда Скотт обо всем узнал и ушел.

– Господи, Хоуп. – Эмбер смотрела с сочувствием, но сейчас мне это не помогало. Ровно наоборот.

– Я облажалась, – выдавила я. Голос хриплый, во рту соленый привкус.

– Тебе надо ему написать, – посоветовала она, но я лишь покачала головой:

– Что это даст?

– Уверена, он поймет, когда узнает, что ты…

– Эмбер, боюсь, ты не совсем понимаешь, – перебила я ее, меня душили слезы. – Я не была с ним честной. С самого начала я была той, кем он меня и считал. Жалкой фанаткой, сумасшедшей сталкершей, которая…

– А ну возьми свои слова назад, – перебила меня Эмбер. – Сейчас же, Хоуп. – Она произнесла это так настойчиво, что я и в самом деле замолчала. – Ты знаешь не хуже меня, что это просто смешно. Может, когда-то ты и была фанаткой, но потом вы познакомились. Ты познакомилась со Скоттом, а не с PLY. А историю ты написала раньше.

– Но тут дело в принципе, – подала я голос. – Я не сказала ему.

– Потому что ты боялась. Потому что ты стыдилась, хотя и без всякой на то причины.

– Была причина. Мне до сих пор стыдно, Эмбер.

– Перестань, – сказала она. – Пожалуйста, перестань. Да, все пошло не совсем туда, но, когда ты писала «Притворяясь», у тебя не было дурных намерений. И потом, эта история тронула стольких читателей. Для меня она стала родной, и я уверена, не только для меня.

Я сидела молча качая головой.

– Он вообще читал ее? – спросила Эмбер, и я порывисто посмотрела на подругу:

– О господи, нет. По крайней мере, я надеюсь…

– А может, стоило бы?

– Ты с ума сошла? Он бы…

– Он бы кое-что понял, – перебила меня Эмбер.

Глаза опять наполнились слезами.

– Сильно сомневаюсь. – Эмбер открыла рот, но я не дала ей сказать. – Теперь уже и не важно, Эмбер. Мне с самого начала следовало понимать, как все будет. Даже не так: я понимала. То есть все еще хуже, потому что я тем не менее ничего не предприняла.

Я ждала очередных возражений, но, к моему удивлению, Эмбер молчала. Она посмотрела на меня, а потом обняла.

Она притянула меня к себе, и я зарылась лицом в ее джемпер, глаза горели от слез. Я потеряла Скотта, я обманула его доверие. В последние месяцы мне иногда казалось, что вся моя жизнь – сплошной фанфикшн. И постепенно до меня дошло, что никакого хеппи-энда не будет.

* * *

Я не стала больше писать Скотту. Ни завтра, ни послезавтра. После седьмой тщетной попытки извиниться и спокойно поговорить я поняла, что говорить было не о чем.

Я лежала в своей комнате на ковре, с моих растений опадали желтые листья, поскольку было слишком темно и слишком холодно. Я хотела сказать Скотту, чтобы зимой он поменьше поливал подаренные мной ростки, но, возможно, он их совсем не поливал, я вполне могла себе такое представить.

Не знаю, какой был день. Этот странный промежуток между Рождеством и Новым годом, а после всего, что случилось, я совсем потеряла счет времени. Накануне в Ванкувере действительно пошел снег, и если бы я испытывала хоть какие-нибудь эмоции, возможно, меня и порадовал бы зимний пейзаж за окном.

Лори собиралась вернуться из Торонто только в начале января, Эмбер с Эмметом были в гостях у его родных. Мы с Китсилано сидели дома одни. В дверь позвонили уже второй раз, и я нервно закрыла глаза. У меня не было желания принимать посылки для соседей. Я хотела и дальше лежать и ждать, пока боль немного утихнет. Я не могла читать, не могла писать, не могла смотреть сериалы – я не могла ничего. Только лежать на ковре между горшками с растениями и смотреть на монстеру, которую Скотт ни за что не подарил бы, знай он, кто я такая.

Когда раздался третий звонок, мне пришлось пойти вниз. На моем свитере красовалось пятно от зубной пасты, на черных легинсах – кошачья шерсть, но меня это мало заботило. Я открыла дверь на ширину ладони. И окаменела.

На нем была темного цвета зимняя парка и голубая шапка. Я распахнула дверь пошире, и Скотт поднял глаза. Господи, я не видела его всего-то несколько дней и уже забыла, какие синие у него глаза. Особенно здесь, в нашем занесенном снегом садике.

– Привет, – сказал Скотт, и я немедленно заревела. – Можно войти?

Я хотела что-то ответить, но не могла. Поэтому просто чуть посторонилась и прикусила губу, пока Скотт, прежде чем войти в дом, отряхивал с ботинок снег.

Он уже бывал здесь, однако сейчас мне показалось, что в прихожей стоит абсолютно незнакомый человек. Он стащил с головы шапку, его нос слегка покраснел от холода, а я хотела только одного: броситься ему в объятия и умолять простить меня. Скотт помедлил и перевел взгляд с меня на наш обеденный стол.

Я поняла. За ним будет удобно поговорить, вероятнее всего, речь должна пойти о каком-нибудь документе о неразглашении, который мне нужно подписать. Скотт молча последовал за мной, снимая на ходу куртку.

Я не знала, предложить ли ему чего-нибудь. Как следует вести себя в подобных ситуациях. Я понятия не имела.

Было видно, что и Скотт не знал, потому что, едва сев за стол, он тихонько откашлялся.

– Я очень сожалею. – Может, он и