Пустая карта. Уравнение измены (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

– Вот, полковник Архипов, – усмехнулся Сказочник. – И на тебя нашелся главнокомандующий.

– Целых три, -пробубнил отец. – Обвели вокруг пальца, партизаны домашние. – И, передразнивая старшего внука, добавил:– Мы, дедушка, хотим Наде собачек в питомнике показать. А там эта курица, – он хмыкнул, указывая на младшую внучку, – принялась бегать между вольерами и причитать "Мои собаськи!"

– Зря туда пошли, – подала голос мамОля.– И так было понятно, чем этот визит закончится. Ты, Вася, легко купился!

– Старый дурак,– фыркнул Чапай. – Но внуки попросили...

– Зато Бинго нашел свой дом! – заявила Ева, болтая ногами, и добавила самый весомый аргумент: – И папа полечил ему лапку!

– Твоему папе еще не хватало в выходной собак лечить, – усмехнулась Агата. – Но пес очень хороший! Такой умный!

– Конечно, – кивнул Чапай. – По щенку сразу и не определишь. А тут весь интеллект налицо. То есть на морде.

Бинго поднял голову, словно понимая, что о нем говорят, и тут же со всех сторон получил лакомство. Отец дал кусочек курицы, Сказочник– колбаски, а Ева протянула надкусанное пирожное.

Пес слопал все.        

– Не кормите его со стола, – с порога бросил Ленька. – Потом заболеет. Папа запретил.

Маша вспомнила, как в субботу утром Чапай с детьми вернулся с прогулки, ведя за собой лохматого кобеля, припадающего на раненую лапу.

– От него хозяева отказались, – пробурчал Архипов. – У нас вроде место есть...

Взглянув на мужа, Маша поняла, какая гамма чувств сменяет друг друга. Но Витольд сдержался, увидев три пары умоляющих глаз. Словно дети превратились в котов из «Шрека». Витольд рассмеялся и, отставляя в сторону недоеденный завтрак, велел:

– Так, партизаны, собаку нужно искупать, вывести блох и полечить лапу.

Ева радостно запрыгала и бросилась к отцу обниматься.

– Я же говолила, говолила, – запричитала она. – Папа – добрый доктор, он вылечит Бинго!

– Бинго, так Бинго, – довольно крякнул Стрельников.

Маша вновь перевела взгляд на довольные лица родителей и хитрую физиономию Сказочника.

– Новая жизнь – всегда хорошо! – провозгласил дядя Коля и вместе с отцом закричал "Горько!".

Сергей собственнически потянулся к Любе. Маша даже удивилась немного. Такого отношения к Майке она никогда не замечала. Да и в лице брата что-то неуловимо изменилось. Взгляд стал добрее, и улыбка не сходила с лица. Он то и дело обнимал свою Любашу, или просто брал Любашину ладонь в свои. Маша вспомнила, что обратила внимание на правую руку невестки, где на безымянном пальце одиноко блестело обычное обручальное колечко. Ни бриллиантов, ни изумрудов.

– Ты бы предупредил заранее, – прошептала она Сергею. – Я бы кольцо красивое изготовила.

– Заранее я и сам не знал, – пробурчал брат и добавил поспешно: – Родится у меня сын, тогда закажу. Только Люба равнодушна к бирюлькам. Это тебе не Майя.

"Вот и пойми этих мужиков! – мысленно воздела она руки к небу. – Любишь украшения– плохо, не любишь – простушка».

Потом долго обедали и взахлеб рассказывали новому человеку старые,  давно известные байки о жизни клана. Маша потянулась за телефоном и набрала Витольда.

– Ты скоро приедешь? У нас свадьба! – весело закричала она в трубку.

– Я уже подъезжаю, – пробурчал Стрельников. – А приехав, объявил, что умер Валера Гурьянов. Майя вместе с Эльзой осталась в городской квартире.

Маша, тяжело вздохнув, вспомнила сами похороны. В фойе областного театра устроили гражданскую панихиду. Около гроба выставили два рядка стульев, где уместились все родные и близкие Валеры Гурьянова. Майя в черном закрытом платье-футляре, выгодно подчеркнувшем фигуру, строгий и серьезный Витольд, обе его сестры и она сама и Анька Владыкина. Сзади сидели Гурьяновские родственники, но убитая горем вдова в их сторону даже не взглянула, зато порыдала на плече у губернатора. Подходили еще какие-то люди, соболезновали. Но Маша их уже не запомнила, именно в этот момент ее за руку схватила Анька.

– Я продаю свою долю в АРХМе. Тебе интересно?

Маша кивнула, и после гражданской панихиды Владыкина вручила ей проект договора, вложенный почему-то в рекламный буклет компании.

"А ведь Стрельников прав, – отметила про себя Маша. – Анютка полный комплект подготовила для стороннего покупателя. Сам договор и изделия во всей красе".

Она благодарно чмокнула Витольда в щеку.

– Я вот думаю, – улыбнулся он. – Ева что-то нас спокойно отпустила.

– Только ты ее раз двадцать заверил, что мы ее не бросим, а я сто двадцать поцеловала перед отъездом, – усмехнулась Маша. – Да и собака отвлекла.

– Мне казалось, дети выберут щенка. А они взяли брошенного хозяевами пса. Пожалели.

– Зато теперь Бинго дарит им любовь и благодарность. А мы с тобой преисполнены гордости за их поступок, – рассмеялась Маша и серьезно добавила: – Я очень тебя прошу, Вит, пригласи на обследование Лиду. Она все время говорит о надвигающейся смерти и Сережку просила не оставить Надю.

– Из уважения к тебе и к Серому я приложу все силы. Но эта дура, твоя сестра, должна сама изъявить желание. Можно привести лошадь к водопою, но трудно заставить ее пить, – пробурчал Стрельников. – А Лидка упрямей барана.

Глава 40. Часть 1.

В Питере зарядил дождь. И Маша, выйдя от нотариуса, быстро добежала до ближайшего кафе. Заказала латте и круассан. Открыла договор и снова вчиталась в строки, где черным по белому говорилось, что именно сегодня она, Стрельникова Мария Васильевна, стала полноправной владелицей "АРХМы". Бизнесвумен, ёшкин кот! Хотелось тотчас же праздновать. Пойти с Витольдом в какой-нибудь ресторан, а еще лучше заказать еду в номер и завалиться в постель, прихватив с собой бутылку шампанского. Но мужу даже позвонить нельзя. Не имеет смысла, пока идет операция, а потом он сам наберет, поинтересуется прошедшей сделкой.

Она степенно пила латте из большой стеклянной чашки, наблюдая, как по окну стекают крупные капли дождя, как прохожие и туристы спешат по своим делам, отгородившись от мира и небесной влаги разноцветными зонтами. Словно отряд инопланетян, мимо прошагала группа китайцев в целлофановых голубых плащиках.

На столе требовательно зазвонил сотовый.

– Да, Лида, – обрадовалась Маша и принялась тихонько рассказывать о сделке. – Никак не пойму, почему Аня продать решила…

– У каждого свои причины, – хрипло протянула сестра и, смеясь, добавила: – Сейчас с Надей беседовала. Все разговоры только о собаке. Даже представить не могу, чтобы папа пошел на поводу у детей.

– Это не дети, это партизаны, – хмыкнула весело Маша. – Они и Витольда уломали.

– Надя мне все уши прожужжала, что он самый добрый человек на Земле, представляешь?

– Он хороший, Лид, – мягко заметила Маша. – Дети его очень любят. Только вы между собой что-то поделить не можете.

– Защищаешь? – добродушно пробормотала сестра в трубку.– Правильно делаешь. Это твой мужчина.

– Надолго ли? – пробурчала Маша. – Все боюсь, как надоест ему…

– А ты позови, вернется обратно. Ты недавно звала его, своего суженого. Он и примчался.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Маша. – Я никому не рассказывала.

– Ты неосознанно применила магическую технику. А я просто увидела, – глухо рассмеялась сестра и, поняв, что Маша лишилась дара речи, добавила успокаивающе: – Ты имеешь полное право, Маруська, это же твой мужчина. А ты все-таки внучка бабы Нади, считай, это она тебе помогла. И перестань бояться, Стрельников тебя не бросит. Он, хоть и редкая скотина, но искренне раскаивается перед тобой. А тебе, Машунька, остается только верить. Обещаешь?

– Конечно, но не все зависит от меня, – протянула Маша в трубку. – Даже не верится, что я имею над ним столько власти.

– Имеешь, ты же его жена. Всегда помни об этом.

– Ага, – легко согласилась Маша и, попрощавшись, нажала отбой. Латте в стакане закончился, равно как и дождь за окном. Она вышла на улицу и побрела в сторону Спаса на Крови, издалека любуясь разноцветными куполами.