Испытание желанием - Кортни Милан

— Это вовсе не жалость, когда я предлагаю тебе комфорт. Это не извинение, если я испытываю боль, когда ты рассказываешь о своих страданиях. Ты не станешь слабее, если позволишь мне позаботиться о тебе.

— Нет, — резко заметил Нед. — Ты абсолютно права. Это не соответствует ни одному из перечисленных тобой чувств. И тем не менее это то, что я никогда не позволю себе.

И с этими словами он отвернулся. Такое невнимание ранило ее. Ее муж мог много рассказывать ей о силе. Но, несмотря на все обещания быть достойным ее доверия, он никогда не соглашался довериться Кейт.

Кейт пыталась пробиться сквозь эту каменную стену — стену своей нужды в нем, необходимости быть сильной, какую бы боль он ни причинял ей, — достаточно часто, чтобы понять, насколько она прочна. Все, что ей удавалось, — так это набить себе синяки и растравить душевные раны. Теперь она смогла открыть причину всего происходящего. Холодную, жесткую правду, которая сделала его тем, кто он есть. И Кейт уже достаточно знала его, чтобы понять, что он не изменится.

Было бы слишком просто сказать, что ее ранило это знание. «Рана» представлялась ей лишь болью, уколом, нанесенным безжалостной рукой, который можно было излечить. То, что испытывала она, не было столь же острым, как боль, но это чувство казалось всеобъемлющим. Каждый дюйм ее кожи отчаянно стремился прижаться к нему, заставить его повернуть к ней свою голову и разгладить сурово сдвинутые брови. Каждая частичка ее существа желала утешить его, убедить в том, что он сильный, что ему нет необходимости делать с собой все это. Нет, она не чувствовала обычной боли. Это было хуже. Словно те надежды, что незаметно зрели в ней все эти годы, внезапно обернулись разочарованиями.

Она подошла к Неду и склонилась над ним. Впервые с тех пор, как он вернулся, она возвышалась над ним. Тень от ее фигуры коснулась его лица, когда она приблизилась, заслонив заходящее солнце.

Ей хотелось закричать на него. Она хотела встряхнуть его за плечи. Да если бы он не сломал ногу, она могла бы сама сделать это.

Но и это не принесло бы ничего хорошего.

— Я не хотел причинить тебе боль, — сказал Нед.

Да. Никогда.

— Да, конечно, не хотел, — ответила Кейт насколько могла спокойно. — Тебе просто нужно… нужно защитить себя. Я понимаю, Нед.

Она хотела бы ничего не знать. Кейт закрыла глаза и позволила чувству утраты пройти сквозь нее. Его пальцы по-прежнему лежали на ее локте, сильные, теплые и уверенные. Эта уверенность жгла ее сейчас, и его нежные прикосновения казались ей острыми иглами, впивающимися глубоко под кожу.

Прежде чем боль охватила ее, она нежно высвободила руку из его объятий и удалилась.

Глава 23

Крупные хлопья первого снега кружили над Бонд-стрит и таяли, едва коснувшись грязной мостовой. Кейт слишком хорошо помнила эту небольшую лавку, она уже была здесь однажды, в той лихорадочной суматохе, что сопутствовала ей сразу после свадьбы. Ночное одеяние, приобретенное ею тогда, тонкое и прозрачное, таившее столь соблазнительные надежды, было убрано теперь в дальний ящик комода. Она одевала его однажды, всего несколько дней назад. Оно не сработало так, как Кейт на это рассчитывала. И теперь эта прозрачная шелковая рубашка казалась ей символом надежд, когда-то владевших ею, — иллюзорных и призрачных. Они не перенесли бы даже хорошего ливня.

Узкие витрины лавки были заполнены ворохом разноцветных тканей, разложенных с целью привлечь внимание покупателей. Среди изобилия атласа и шелка лежало несколько более дешевых товаров для менее обеспеченных покупательниц — плотный и практичный хлопок и теплая шерсть сдержанных тонов. В центре витрины красовались разноцветные рулоны муарового шелка и атласа, кремового муслина и тончайшего полосатого батиста. Ленты и кружево, многочисленные пуговицы разных размеров приковывали глаз.

Однако внимание Кейт не привлек этот красочный ворох. Она отряхнула снег с плеч. В такую погоду даже от одного взгляда на эти прозрачные ткани становилось холодно.

Прежде чем Нед вернулся в Англию, Кейт верила, что ее чувства к нему просто утихнут со временем. Теперь она почти желала, чтобы это так и произошло. Она завидовала бракам, которые могли разлететься, как осенние листья, бракам, в которых супругов ничто не связывало. Ей казалось, что они способны просто закрыть глаза и выдохнуть, а их желания, словно пушинки одуванчика, подхватит ветер.

Однако подобные мысли были слишком слезливо-сентиментальными для Кейт. В конце концов, она отправилась за покупками в модные лавки, она была дочерью герцога и супругой обеспеченного джентльмена. Любой прохожий — читающий колонки слухов в газетенках, бодро распродаваемых чумазыми мальчишками, — мог за ней наблюдать. И Кейт занялась покупками, будто бы все произошедшее совершенно ее не касалось. Они с Луизой станут знамениты этим на многие годы.

И хотя ей бы очень хотелось, чтобы их отношения с Недом были иными… Но… Что же, не стоит желать невозможного. Лучше действительно приобрести себе чего-нибудь новенькое. Однако вряд ли ей могут понравиться товары, выставленные в этой витрине. Ей не нужна еще одна ночная рубашка.

Кейт гордо вздернула носик и уже почти собиралась пройти мимо этой лавки в поисках потрясающей новой шляпки, как что-то привлекло ее интерес. Она внимательнее осмотрела витрину, заметив сверток, на который прежде не обращала внимания.

Эта ткань не была шелковой. Она не была прозрачной. Совсем не та ткань, которую леди выбрала бы себе для ночной рубашки. Скорее, она больше подошла бы служанке. Практичная. Ноская. Теплая.

Было ошибкой не заметить ее. Кейт почувствовала, как забрезжила надежда, слабая, но упорная.

Сейчас не время покупать туфельки или шляпки.

Нет, ей определенно необходимо приобрести ночную рубашку, еще одну.

Тем же вечером Нед лежал в кровати, и ледяной холод комнаты окутывал его. Стоявшая перед ним задача казалась неразрешимой. На данный момент Луиза была в безопасности, однако ее муж по-прежнему сохранял все свои права на нее. Однажды, и вполне возможно очень скоро, Харкрофт явится в суд и потребует, чтобы его супруга к нему вернулась. Они могут отказаться и обвинить Харкрофта в жестокости, но ни один суд не оставит Луизе ребенка.

Размышления о преодолении этой неприступной преграды, каковой являлся закон, отвлекали его внимание о боли в ноге, а главное, от разговора с Кейт, состоявшегося днем. Он не хотел рассказывать ей обо всем. Однако после того, что они пережили за эти два дня, она заслуживала знать правду о том, кто он на самом деле и почему не может позволить себе ни малейшего намека на слабость. Холодный воздух комнаты помогал ему с этим.