Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации. - Анатолий Гуськов

Наружное наблюдение зафиксировало: после встречи с Лэнжелли 21 января 1959 года Попов еще раз появлялся в Москве — был в отделе кадров тыла и в ГРУ, общался с несколькими бывшими сослуживцами. Кроме того, в ресторане в Калинине встречался с офицером, работающим на особо важном объекте ПВО страны, несколько раз заходил на квартиру другого знакомого офицера, служившего в одном из соединений Московского военного округа.

Поскольку добытые в отношении Попова материалы о его сотрудничестве с иностранной разведкой больше не вызывали сомнений, а развиваемая им активность в общении с потенциальными обладателями военных тайн несла в себе серьезную угрозу интересам государства, решено было при очередном посещении им Москвы задержать его, но так, чтобы факт задержания не получил огласки.

18 февраля 1959 года Попов был задержан. При личном обыске в момент задержания у него были обнаружены: записная книжка, в которой значились домашний телефон Лэнжелли, парольный сигнал для вызова на встречу и другие личные заметки, изобличающие Попова в связи с американской разведкой; шесть листов специальной копировальной бумаги, блокнот, в котором удалось выявить тайнописный текст подготовленного для передачи Лэнжелли очередного агентурного донесения:

"Отвечаю на Ваш номер один, полученный при передаче денег и в письме тайнописью. Ваши указания принимаю к руководству в работе. На очередную встречу вызову по телефону по Вашим условиям перед отъездом из Москвы. При невозможности встретиться напишу на Краббе. Радиограмму от 4 января не принял и пока принимать не могу в комнате с семьей. О возможности приема сообщу на Краббе. Пишите мне реже. Желательно, чтобы письма были короче и примерно такого содержания: Петр Семенович, здравствуйте. Возможно, Вы меня уже забыли, но я хочу напомнить о себе и нашем знакомстве в Москве. Получил назначение в…, но доволен этим. Сейчас уже работаю. Жена и дети занимаются по хозяйству. Все чувствуем себя хорошо. Хотелось бы узнать, как твои дела? Устроился ли с работой? Если есть время, напиши, буду очень рад. Пока, до свидания. С наилучшими пожеланиями к тебе и твоей семье. Дима. Такое письмо может получить и моя жена, которая остается пока в Калинине, и переслать мне. Относительно устройства с работой можно написать: Дорогой Петр Степанович, почему ты молчишь? Пишу уже второе письмо, а ответа не получил и на первое. А остальное, как в первом.

Копирка и таблетки у меня есть. Инструкцию по радио желательно иметь, но краткая из Берлина у меня есть. Желательно иметь адрес в Москве, но надежный[10]. При моем отъезде из Москвы я постараюсь все-таки два-три раза в году выезжать на личные встречи в Москву. Сердечно Вам благодарен за заботу о моей безопасности, для меня это жизненно важно. За деньги тоже спасибо. Сейчас я имею возможность встречаться с многочисленными знакомыми с целью получения информации и, кроме того, находящимся в резерве через два месяца выплачивают только оклад по званию — это треть всего оклада, переезд тоже требует дополнительных затрат, так что еще раз Вам большое спасибо.

Что стало с моей агентурой в Б. (Берлине. — Ред.), не знаю, но предполагаю, что с ней работают другие офицеры. Желательно моих людей не трогать. С человеком Баш можете поступать по своему усмотрению, меня это мало волнует".

Далее Попов информировал о должностных перестановках в ГРУ, состоянии противовоздушной обороны границ и наиболее важных промышленных районов Севера, о передислоцировании ряда соединений ПВО, большом аэродромном строительстве для истребительной авиации.

Таким образом, были получены вещественные доказательства, обличающие Попова в шпионаже; в результате теперь уже официального обыска по месту жительства Попова в Калинине в руки оперативных работников попало все остальное: инструкция по способам связи с разведывательным центром США, план радиопередач, шифровальные и дешифровальные блокноты и проявитель для тайнописи.

Свою связь с американской разведкой, агентом которой он являлся с конца 1953 года, Попов признал на первом же допросе. В процессе следствия удалось установить, что Попов помимо упомянутых выше нелегалов, мужа и жены, выдал еще четырех наших военных разведчиков. Назвал 17 агентов из числа иностранцев, служивших для Попова источником разведывательной информации. "Сдал" американцам несколько явок, используемых ГРУ. Раскрыл (в том числе по предъявленным ему фотографиям) более 80 офицеров военной разведки, использование которых за рубежом в результате этого стало невозможным или весьма затруднительным. Сообщил особенно тщательно охраняемые сведения об организации и деятельности ГРУ, системе отбора и подготовки военных разведчиков, содержание нескольких разведывательных директив, передаваемых центральным аппаратом ГРУ. Регулярно снабжал ЦРУ секретной информацией военно-стратегического и политического характера.

Если верить утверждениям Г. Розицки, Попов был в те годы "самым ценным источником" сведений о Советском Союзе по военной линии. Через него американцам стали известны сведения о порядке ведения боевых действий и оснащенности танковых, механизированных и пехотных дивизий. Попов информировал американцев о возросшем количестве самоходных переправочно-десантных машин и бронетранспортеров еще за полтора года до того, как ЦРУ стало известно об этом из других источников. Попов первым передал описание нескольких систем тактических ракет, сообщил о существовании советских подводных лодок, оснащенных ракетами, о формировании дивизии тяжелых танков, а также в подробностях описал тактику Советской Армии в условиях применения ядерного оружия. Довел до сведения американцев содержание ряда строго конфиденциальных и секретных документов высших органов страны.

В сложных для получения секретной информации условиях "подобные сообщения одного человека, — отмечали в своем заключении аналитики ЦРУ, — оказали прямое и значительное влияние на военную организацию США, ее доктрину и тактику и позволили Пентагону сберечь, по меньшей мере, 500 миллионов долларов в его научно-исследовательской программе".

Анализ сведений, которые Попов сообщил ЦРУ, показал: по роду службы он лично никак не мог располагать некоторыми из них. Указанные сведения Попов получал… от словоохотливых сослуживцев.

Итак, преступная деятельность Попова в процессе следствия была полностью доказана. Наступал самый трудный и наиболее ответственный этап работы по делу, получившему обозначение "Бумеранг". Предательство Попова могло положить начало целой цепи провалов наших разведчиков, последствия чего просчитать было невозможно, если учесть, что как сотрудник ГРУ Попов имел контакты с советскими нелегалами, которые проживали за границей по чужим паспортам под известными ему чужими именами.