Огниво Рассвета - Алексей Будников

— Успокойся, — мягко говорил ему брат, — это простая скотина. Тупое животное…

— Простая?! Туп… тупое?! — от взявшей его ярости буробородому с трудом покорялись слова, он постоянно путался, запинался, зато активно жестикулировал. — Ты видишь? Видишь это, Васак?! Она… оно вынесло к… чертям собачьим дверь! Хочешь сказать, «простая скотина» способна на такое?!

— Еще раз повторяю, Курло, успокойся, — седой, казалось, вовсе его не слушал. — Положи топор, присядь, закури трубку.

Брат вновь хотел ему что-то сердито возразить, но вдруг захлебнулся словами. Красноречивы были лишь его глаза, которые по-прежнему смотрели на козла, и в которых теперь заместо лютого возмущения внезапно пробудился настоящий животный страх. Васак не решился оборачиваться сразу, видно, сочтя этот взгляд за некую уловку, но едва его ушей коснулись доносившиеся из-за спины хруст, хрипы и отвратительное бульканье, как сомнения тут же сошли на нет.

Козел все так же лежал на боку, бодая копытами воздух и блея. Но если раньше мне думалось, что он ведет себя так из-за боли от столкновения со стеной, то теперь я понял, в чем заключалась суть его брыканий. Под темной козлиной шерсткой что-то вдруг зашевелилось, заползало, забегало. У шеи взбухали и сдувались подкожные пузыри, конечности чуть заметно изламывались в непривычных местах, ребра словно выдавливались изнутри. Казалось, это действо должно доставлять животному чрезвычайные мучения, однако из его глотки с каждой секундой доносились все более тихие и редкие звуки. Зато тело козла шумело еще как: гудело, скрипело, гремело, хлюпало.

— Держи его! — громко рявкнул Васак брату, указывая пальцем на парнокопытное.

Курло без лишних слов сразу же навалился на мутирующее животное. Седой же гном выскочил на улицу, недолго там порыскал, что-то громко, но неразборчиво бурча, тяжелыми шагами воротился, сокрушенно схватившись за голову.

— Там… там. — Его глаза бегали по придавленному алхимиком козлу. — Там столько…

— Че… го? — борясь с вырывавшейся скотиной, проскрипел буробородый.

— Да чего только нет! Спирт, кирказон, плесень желтая. Куча других эссенций. Все разбитое, все вытекшее.

— И… что теперь?

— Как что, дурень?! Тебе водка все мозги к чертям спалила?! Эта тварь налакалась из лужи! Из лужи со всей этой дрянью! Вместе смешанной! Ты хоть можешь себе представить, чем это может обернуться?

— Знаешь… мне сейчас… сложно что-либо представить…

Курло привстал, секундно размялся и вновь повалился на козла всем весом.

— Ты… — заговорил он, приметив взявшие замолчавшего брата думы, — ты можешь что-нибудь… сделать?

— Я… — Васак потер затылок, нерешительно озираясь по сторонам. — Я могу попробовать.

— Давай только резче, хорошо? Кажется… из бока этой твари начинает… что-то лезть.

Надрывно прохрипев, Курло обхватил козла руками, словно пытаясь вдавить его в пол. Васак же, недолго пометавшись, широкими шагами устремился в другую комнату. Заслышались скрип створок, лязг петель, переливчатый звон стекла вкупе со спорым бурчанием и то и дело возникавшим топотом.

Я стоял, слабо понимая, что мне следует делать в сложившейся ситуации. Впрочем, покрывшийся ярким багрянцем буробородый алхимик вскоре нашел для меня занятие. Правда, не сказать, что оно требовало исключительных знаний, недюжинной силы или прямых рук. Хотя последнее все же было желательно, дабы помочь мне не расплескать до краев наполненный можжевеловой водкой граненый стакан на долгом пути от прикаминного серванта до, собственно, губ боровшегося с мутировавшим парнокопытным гнома. На мгновение ослабив хватку, в наслаждении глотая питье, алхимик благодарственно кивнул и навалился на тварь с возросшей силой. На несколько секунд Курло даже удалось полностью обездвижить животное — другое дело, что вскоре после этого он вдруг сдался, лихорадочно отпрыгнул от козла, болезненно припал на одно колено, держась за грудь и шипя сквозь зубы.

— Зараза! — проворчал он, оторвав окровавленную ладонь от торса и взглянув на протянувшуюся от ключицы до самого живота глубокую рванную рану.

Только гном хотел, сжав кулаки, броситься на уязвившую его тварь, как, подняв глаза на козла, неожиданно для самого себя остановился, утопив собственное исступление в возникшей внутри пучине страха. Уже не издававшее никаких звуков парнокопытное практически покойно возлегало на полу, иногда лишь судорожно придергивая ногами и головой. Зато бесновалось вырвавшееся из его бока гладкое вострое щупальце, изгибаясь и мотыляясь из стороны в сторону, разбрызгивая сгустки крови вкупе с полупрозрачной слизью. С каждым ударом сердца новая конечность вылезала наружу все больше, хрустя козлиными ребрами, мышцами, сухожилиями, гнусно треща и чавкая.

— Васа-а-а-к!!! — пронзительно завопил Курло, схватив меня за руку и пятясь.

Но седобородый гном появился в комнате еще за секунду до этого призыва.

— Drui mig lyng! — живо вскрикнул он — вероятно, ругнулся, — вздрогнув, отшатнувшись и ухнув спиной в стену, да так, что едва не выронил из рук кухонную воронку и банку с какой-то мутной жидкостью.

Впрочем, ошеломление быстро оставило Васака, и он в пару прыжков подскочил к твари. Правда, совсем близко к себе она его не пустила — щупальце извернулось, попытавшись резким выпадом уколоть гнома, но тот успел вовремя замедлиться и увернуться. Вытянувшись подобно потревоженной змее, омерзительная конечность словно следила за Васаком, поворачиваясь соответственно его передвижениям. Гном в свою очередь пытался обойти козла с головы, но и там щупальце не позволило ему подойти слишком близко.

— Чтоб меня! — спасовал седой, встав рядом со мной. — Я должен залить эту дрянь ему в глотку. — Он кивнул на сжимаемую в руке банку. — И желательно как можно скорее. Иначе, кто знает, что и с какой стороны у него еще вылезет.

— Я могу поп… — вдруг скривился Курло, прерывая себя на полуслове и крепче сжимая грудь. — Могу попробовать его обездвижить.

— Еще чего не хватало, — наблюдая за пляской скверной бескостной конечности, отвечал Васак, до сих пор не уличив ранение брата. — А мне прикажешь потом на похоронах рассказывать, как тебя насмерть пронзило козлиное щупальце? Так себе идейка.

— Я скручу его, — вступил я. — Мне для того к этой твари подходить не нужно. А ты делай, что необходимо.

Старый алхимик глянул на меня снизу вверх, недолго помолчал, словно просчитывая в голове план действий, и согласно кивнул:

— Будь по-твоему. Надеюсь, сдюжишь с его брыканиями. А ты. — Васак повернул голову в сторону брата и, заметив-таки огромное кровавое пятно и рану на груди последнего, тут же переменился в лице. — Преславный Берим, это еще что такое?!