Сумерки Баригора - Софья Соломонова

Несколько секунд две убийцы постояли молча, отдавая дань уважения своим павшим товарищам.

– Ты можешь идти? – спросила Айя, вглядываясь в осунувшееся лицо своей сестры.

– Да. Этот твой священник исцелил меня.

– Я знала, что он нам пригодится, – оскалилась Айя и быстрым шагом подошла к сгрудившимся вокруг лежащего на полу Десницы священникам.

– Как он?

– Его высокопреосвященство сильно пострадал, – отозвался Матиас, стоящий на коленях рядом со своим наставником, – нам придется нести его.

– Что ж.

– Нужно отпеть павших.

– Нет времени.

– Но…

Десница поднял дрожащую руку и схватил ладонь Матиаса:

– Сестра права, сын мой, они пали во имя Алора, и он не оставит их души. – Он говорил так тихо, что Матиасу пришлось наклониться, чтобы расслышать его.

Священник нервно сглотнул, окинув влажными глазами окружавшее их побоище, и кивнул.

– Время не ждет! – крикнула Айя, давая всем сигнал покинуть заваленный трупами зал.

До начала тайного хода они добрались без приключений. Айя и один из более молодых священников взвалили себе на плечи Десницу и несли его, что замедляло весь отряд, но новых гвардейцев или северян им не встречалось. У входа в тоннель им навстречу из сумрака вышел последний из трех убийц, которых Айя отослала еще перед входом в темницы.

– Что случилось? – ахнул он, увидев состояние своих соратников. Но Айя жестом дала ему знак замолчать.

Они вошли в тоннель, нажав на едва заметный выступ в стене, который показал Матиас. Тайный ход оставался все таким же узким, пыльным и темным, и несущим Десницу людям пришлось идти боком, чтобы хоть как-то протиснуться в него. Первосвященник стонал, когда шаги носильщиков отдавались в его теле болью, и то и дело кашлял.

Спустя несколько минут он тихо обратился к Айе:

– Прошу, сестра, мне нужно передохнуть.

– Вы знаете, что у нас нет времени, ваше высокопреосвященство.

– Прошу.

Убийца нехотя кивнула и дала знак своему спутнику опустить Десницу на землю. Весь отряд остановился, нервно оглядываясь по сторонам, притопывая ногами и сжимая рукоятки кинжалов.

– Матиас? – позвал Десница.

– Да, отец?

– Подойди ко мне.

Матиас приблизился к Деснице, для чего ему пришлось протиснуться мимо Айи. Их тела в этот момент соприкасались очень плотно, и священник смущенно отвел глаза. Он опустился на колени рядом со своим наставником и наклонился к нему, чтобы слышать его едва различимый голос:

– Мой час настал, сын мой.

– Что вы такое говорите!

– Не спорь. Я слышу зов Алора. Он уже раскрыл для меня свои объятья.

– Но…

– Не печалься, сын мой. Такова его воля. Но речь не обо мне.

Десница сделал паузу, чтобы отдышаться.

– Я вижу, как ты смотришь на нее. Ты хочешь спасти ее душу. Но ты заблуждаешься, мой мальчик. Ты пытаешься изменить суть вещей. Оставь это.

Матиас покосился на Айю, но та не услышала слова Десницы или же сделала вид.

– Тебя ждет великая судьба, Матиас. С тобой мое благословение.

Десница поднял слабую руку и положил ее на склоненную голову Матиаса. Если первосвященник и помолился о чем-то Алору, он сделал это про себя.

– А теперь нам пора. Я хочу в последний раз увидеть Его свет.

Матиас кивнул, нервно сглотнув. Прежде чем подняться и дать другим знак продолжить путь, он прошептал:

– Спасибо вам за все, отец. Да хранит вас Алор.

Матиас пропустил вперед священника, несущего Десницу, чтобы больше не протискиваться мимо Айи, и отряд продолжил путь. С трудом подняв первосвященника по вертикальной лестнице, они выбрались наружу в той же крохотной часовне, через которую зашли несколькими часами раньше. Косуля распахнула ее двери, и помещение тут же залил солнечный свет. И убийцы, и священники поспешили наружу и замерли, пораженные.

Низкие, почти черные облака расступились, открывая пронзительное голубое небо и огромный сияющий солнечный диск. Золотой свет раннего вечера залил все вокруг, и под ним пожухшая трава вновь поднималась и наливалась соком. Жители окрестных домов высыпали на улицу, восхищенные этим простым зрелищем, которого не видели уже многие недели.

Айя и священник опустили Десницу возле стены часовни так, чтобы он мог видеть солнце. Тот уже едва дышал, его глаза норовили закрыться в последний раз, но первосвященник изо всех сил боролся за жизнь. Оказавшись снаружи, он протянул руки к солнцу и воскликнул:

– Алор благословил нас! Алор! Алор! Алор! Алор!

Когда последний звук четырехкратно произнесенного имени бога покинул его уста, душа Десницы оставила его тело. Воздетые руки плетьми упали вдоль тела, а глаза закрылись. Десница выглядел умиротворенным, как будто он присел отдохнуть около часовни и задремал.

Матиас опустился радом с ним, обнял руками колени и, спрятав в них голову, заплакал. Другие священники окружили своего почившего лидера и, сложив руки в знаке Алора и подняв глаза к солнцу, запели погребальную песнь. К ним вскоре присоединились и убийцы, а за ними и местные жители. Они не понимали, что происходит, но звуки молитвы, услышанные впервые за долгое время, вселяли в их сердца надежду.

Баригор, Аурверн, окрестности Ларпо, 27 июля 3607 года

Ранним утром следующего дня дозорный поднял на уши весь лагерь, сообщив о приближающемся вооруженном отряде под незнакомыми знаменами. Регин и Квентин первыми выбежали из своих палаток, накинув на нижние рубашки дорожные сюртуки. Адъютант принес Квентину подзорную трубу, чтобы тот мог посмотреть на отряд, благо лагерь разбили на небольшом возвышении, откуда окрестности хорошо просматривались. Герцог нахмурился, вглядываясь в стекло.

– Это же… – пробормотал он себе под нос.

– Что там, лорд фон Аурверн?

– Золотое с красным знамя, на нем, кажется, заяц… Это же герб Северной Арагвии?

Глаза Регина удивленно расширились.

– Вы позволите? – Он протянул руку к Квентину, ожидая, что тот передаст ему подзорную трубу, но вместо этого один из стоящих рядом офицеров дал ему свою. Регин тут же поднес прибор к лицу и также начал всматриваться в приближающихся всадников.

– Вы правы, – с удивлением в голосе произнес принц, убирая подзорную трубу от лица, и, подняв брови, взглянул на Квентина, – неужели это принц Мариус?

– Но как он здесь оказался?

– Что происходит? – раздался за их спинами сбивчивый голос Реймонда. Первый министр, заспанный и запыхавшийся, растерял бо́льшую часть своей статности.

– К нам едет принц Ло!

– Не может быть!

– Смотрите сами. – Квентин протянул Реймонду трубу, тот поднес ее к глазам, и его брови тут же взметнулись вверх.

– Не может быть! – повторил герцог фон Моргенштерн.

– Возможно, это какой-то трюк северян? – как обычно, забеспокоился Квентин.

– Не похоже, одежды на них вполне арагвийские, – протянул Реймонд, все еще вглядываясь в подзорную трубу.

– Они