Брет Гарт. Том 3 - Фрэнсис Гарт

Будь что будет, он должен ее повидать! Немедленно! Он скажет, что ему известны ее шашни с переводчиком. Он скажет ей, не таясь, что это он написал анонимное письмо, он подделал дарственную грамоту, он…

Стук в дверь привел его в себя. Вошла мисс Сол, скромная, робкая, застенчивая. Склонная по натуре к практическим выводам, мисс Сол не сомневалась, что крайнее волнение молодого иностранца можно объяснить только одним — роковой страстью к ее особе.

— Обедать кончили уже с час назад, — сказала эта стыдливая дева, — но я кое-что для вас припасла. Вчера вечером вы спрашивали меня про Конроев. Есть новости. Гэбриель приходил, спрашивал юриста Максуэлла, а тот укатил в Сакраменто, хотя, прямо скажу, он у нас постоянный жилец и близкий друг Сью Маркл.

Но мистер Рамирес нисколько не заинтересовался сейчас Гэбриелем.

— Не скажете ли вы мне, мисс Кларк, — сказал он, любезно демонстрируя ей свои зубы, — где находится в настоящее время сеньор Перкинс?

— Кто? Этот лоснящийся господин, похожий на перелицованный альпаговый сюртук? — спросила Сол. — Поглядишь на него, просто с души воротит! — добавила она с чисто женским тактом, желая показать Рамиресу, что ему не следует ревновать ее к этому человеку. — А кто его знает, где он; да и какое мне до него дело? Сегодня с утра не появлялся. Должно быть, гуляет в лесу на холме Конроя. Могу, правда, сказать, что он велел погрузить свой чемодан на уингдэмский дилижанс сегодня вечером. Вы что, не с ним ли собрались?

— Нет, — сухо ответил Рамирес.

— Прошу, конечно, прощения, но, поскольку он заказал два билета, я подумала, что, может, и вам прискучило у нас в глуши, неохота больше знаться с простыми, неучеными людьми.

Сказав это, Сол бросила на Рамиреса лукавый и в то же время укоризненный взгляд.

— Заказал два билета?! — вскричал Виктор. — Уж не для дамы ли, мисс Кларк? Скажите, не для дамы?

Сол мгновенно восстала против неподобающего, как ей показалось, намека на свой счет.

— Для дамы! Скажете тоже! Какая же дама унизится настолько, чтобы ехать с подобным чучелом? Как? Опять уходите, не поев? Ваш обед переспеет в духовке! Все ясно, мистер Рамирес, вы влюблены! Когда люди влюбляются, сии начисто теряют аппетит. Конечно, это только говорится так, но я вот, например, за последние два дня и кусочка не взяла в рот. Разве только чуточку…

Не успела она закончить последней фразы, как Рамирес, схватив шляпу и пробормотав невнятное извинение, выбежал из комнаты. Уже во второй раз Сол пришлось раскаиваться в своей ветрености; опять она пустилась в неумеренное кокетство, не учтя чувствительной натуры айтальянца.

Между тем Виктор Рамирес, промчавшись по раскаленной улице в поднятом колесами телег густом облаке пыли, вторично за сегодняшний день проделал утомительный подъем на холм Конрол. Он не замедлил шага ни на минуту, пока не добрался до самой вершины. Здесь он остановился, дабы собраться с мыслями, решить, что делать дальше, отереть струившийся по лицу пот, дать отдых сердцу, бешено колотившемуся от усталости и от владевшего им волнения. Он должен увидеть ее немедленно — это ясно; но как разыскать ее, где назначить свидание? Если он дерзко вторгнется к ним в дом, то увидит ее в присутствии Гэбриеля; сейчас это ему ни к чему. Если она действительно в сговоре с незнакомцем, ее может вообще не оказаться дома. Не разумнее ли спрятаться где-нибудь здесь под деревом и обождать? Тогда он перехватит их на пути в лощину или, во всяком случае, подслушает их разговор. И еще одно преимущество: дорога отсюда просматривается насквозь не хуже, чем от хижины Гэбриеля; зато никто, спрятавшись в хижине, не будет за ним следить. По странной игре случая, Рамирес, как и ранее, снова выбрал для себя местечко, где в былые дни Гэбриель нередко проводил свой полуденный отдых с трубкой во рту. Справа стояла огромная сосна, высившаяся надо всеми прочими деревьями; она стояла в стороне у небольшой вырубки, словно ища уединения. Повинуясь непонятному призыву, Рамирес направился прямо к ней и уселся на могучем корне у основания дерева. Тут с ним произошел неприятный случай, вызвавший у него, на минуту приступ суеверного страха. Вытащив носовой платок, чтобы вытереть лоб, он вдруг увидел, что и платок и рубашка на нем залиты кровью. Не сразу он догадался, что это истолченный в мельчайшую пыль краснозем смешался с его потом. Еще и сейчас, стоило ему шевельнуться, и пот выступал из каждой поры его разгоряченного тела.

Солнце неспешно склонялось к закату. Длинная тень горного хребта упала на холм Конроя и словно напрочь срубила высокую сосну, только что красовавшуюся в багряных закатных лучах. Шум работ в лощине затих, все реже доносился посвист возчиков с уингдэмской дороги. Красные просветы в лесной чаще на соседнем холме гасли один за другим, природа закрывала на ночь ставни в своем доме. Спустились сумерки, и Рамирес удвоил бдительность. Неслышным шагом, сверкая глазами, поблескивая зубами, он кружил у своей сосны; его можно было принять за хищного обитателя лесов, набирающегося храбрости, чтобы показать себя во всю звериную стать, только лишь спустится тьма. Вот он замер и, вытянув шею, стал вглядываться в лесной сумрак. По дорожке из поселка шла женщина. В нескладной походке и в шляпе с широкими полями он почувствовал что-то знакомое. Проклятие, то была Сол! Черт-ее сюда принес! Вот она свернула направо, по тропинке, ведшей к хижине Конроя и к дому, стоявшему поодаль; Виктор облегченно вздохнул, точнее сказать, конвульсивным движением глотнул воздух. В эту самую минуту над его ухом раздался голос, от которого все в нем затрепетало. Он обернулся. Перед ним стояла миссис Конрой в белом платье, с надменно поднятой головой, вне себя от ярости.

— Что тебе здесь надо? — спросила она, резко отчеканивая каждое слово.

— Тише, — сказал Рамирес, содрогаясь от волнения, в которое его повергала даже мгновенная встреча с этой женщиной. — Тише! Кто-то прошел по тропинке.

— Какое мне дело? Пускай все слышат. После того, что ты наделал, скрывать больше нечего, — ответила она все так же резко. — Спрашиваю еще раз: что тебе здесь надо?

Он попытался приблизиться к ней, но она отпрянула прочь, подобрав характерным женским движением свою длинную белую юбку, словно боялась прикоснуться к чему-то омерзительно грязному.

Рамирес неловко рассмеялся:

— Ты же пришла ко мне на свидание. Я опоздал не по своей вине.

— Я пришла потому, что уже полчаса вижу с веранды, как ты кружишь здесь по лесу, словно бездомная собака. Я погоню тебя отсюда хлыстом, как собаку, но сперва скажу тебе кое-что, как мужчине, за которого ты пытался себя выдавать.