Не унывай! - Людмила Ивановна Иванова

Этот рассказ моей ученицы помог мне понять самое важное в своей героине. Девочка так эмоционально и подробно рассказывала мне о заводских женщинах, что я увидела свою Колдунью в театре, почувствовала, как от соприкосновения с искусством пробуждается все лучшее в ее душе.

Лиду из «Традиционного сбора» я «нашла» в сберкассе. Прототипом моей героини стала Зоя Андреевна, которая даже внешне мне показалась очень похожей на мою Лиду. Она краснела, когда люди предъявляли к ней претензии, никогда не повышала голоса, а старалась все объяснить, хотя и говорила очень твердо и горячо. Несколько позже Зоя Андреевна вдруг неожиданно рассказала мне, случайной посетительнице, историю своей жизни. И я была прямо-таки потрясена – так ее жизнь оказалась похожей на жизнь моей Лиды.

Это те случаи, когда в работе над образом идешь от внутреннего к внешнему, ищешь прежде всего выражение глаз, отношение к партнеру, мироощущение. А иногда можно «найти» образ, идя от внешнего вида, от костюма. Если роль не получается, очень полезно попробовать загримироваться даже в «застольный» период работы над пьесой, поискать костюм героя. Бывает, что какая-нибудь незначительная деталь сразу все решит. Работая, например, над ролью матери в «Назначении» по пьесе А. Володина, я очень долго мучилась с костюмом. Мать – женщина в возрасте, и костюм для нее имеет большое значение. И вот я придумала надеть старый японский халат-кимоно. Художник одобрил мой выбор, театр купил в комиссионном магазине халат «с птицами». Надела я его – и увидела в зеркале мать Лямина. Парик мы отыскали с художником-гримером В.А. Логиновой. Мне хотелось обязательно темно-рыжий, спутанный, похожий на воронье гнездо. Когда он был готов и я его надела, даже не пришлось накладывать грим: образ создавался париком и костюмом.

Конечно, иногда художник по костюму и гриму предлагает вариант, который совпадает с твоим представлением об образе, а иногда приходится спорить и доказывать свою точку зрения.

В спектакле «Эшелон» по пьесе М. Рощина роль Маши, рабочей из литейного цеха, с большим мастерством играла А. Покровская – актриса интеллектуальная, психологическая. Ей важно было сразу найти внешность ее героини, поэтому уже на первых репетициях она стала зачесывать волосы назад круглой гребенкой. Е. Миллиоти, талантливо сыгравшая в спектакле «Без креста» Родьку – деревенского мальчишку, умного, веселого, озорного, на плечи которого свалилась трагедия, – весь репетиционный период ходила в ковбойке и в школьных брюках, на первые же репетиции надевала мальчишеский парик. А как мучилась актриса Н. Каташева, репетируя роль восьмидесятилетней старухи-еврейки в спектакле «Всегда в продаже» по пьесе В. Аксенова. Помог художник: показал эскиз костюма. Молодая актриса надела горб, седой завитой парик, художник-гример приклеил ей нос, и актриса стала двигаться, разговаривать соответственно своему внешнему виду. В результате долгой, кропотливой работы получился очень интересный образ.

А вот что помогло мне в создании образа Квашни из спектакля «На дне» по пьесе М. Горького. Мы с режиссером Г. Волчек решили сделать мою героиню неунывающей, не желающей показывать, как ей трудно, одиноко (хочется выйти замуж за Медведева, а он все не делает предложение, и Квашня всех уверяет: «…не подумаю замуж за него идти!»). Мне показалось, что наша Квашня похожа на мою соседку по дому Марию Александровну – полную, веселую женщину, одновременно самолюбивую и любящую всех поучать, как надо жить. Я выпросила у соседки ее любимую шерстяную кофту и репетировала в ней, и так в этой кофте потом всегда и играла Квашню. Видите, даже когда играешь классические роли, в создании образа может помочь современный конкретный человек, обладающий похожим характером.

После этого нашего разговора на следующий же день почти все студенты были в костюмах. Герман, играющий тетку, – в декольтированном платье, невеста – в соответствующем образу наряде. Вероятно, репетировать в костюмах было еще рановато, но хорошо, что ребята попытались представить себе героев, подумали об их внешнем виде. Кроме того, в длинном платье совсем другая походка, поэтому и нужно на репетицию надевать длинную юбку. А готовя роль Дуняши, нельзя проводить репетиции в туфлях на платформе.

В работе над классикой очень помогают литература и живопись соответствующей эпохи. Невозможно работать над Чеховым, не познакомившись с картинами И. Левитана. И хотя у Левитана пейзажи, а не портреты, но в них есть «чеховское» настроение.

Если предстоит работа над пьесами А. Островского, нужно внимательно рассмотреть портреты В. Тропинина, О. Кипренского, картины В. Поленова и П. Федотова.

Разумеется, и мы, работая над «Женитьбой», смотрели картины. В первую очередь, конечно, П. Федотова: «Свежий кавалер», «Сватовство майора». Подолгу простаивали мы перед картинами И. Репина, И. Крамского, В. Тропинина.

Я не буду рассказывать, как шла работа над каждым из образов «Женитьбы». Остановлюсь лишь еще на одной очень трудной роли – Подколесина. Мы долго не могли найти основную песню для этого героя. Решили (возможно, идя по пути наименьшего сопротивления) дать ему «Калинку», сделав ее вообще темой женитьбы, темой мечты о взаимной любви, о семейном счастье.

Играл Подколесина Юра, человек довольно решительный, которому муки и сомнения Подколесина были чужды. Работалось Юре трудно. Мы хотели довести сомнения Подколесина по поводу женитьбы до трагедии, вернее – трагикомедии. Тогда самые пустяковые препятствия вырастают в событие. Например, слова: «Готов вытерпеть бог знает что, только б не мозоли» – Юра пробует произнести так, будто он готов вытерпеть полостную операцию без наркоза, сжечь собственную руку – любые самые страшные вещи на свете для него ничто по сравнению со жмущими сапогами. Если жмущие сапоги вырастают в целое событие, так что же такое для Подколесина – Юры женитьба?

«А ведь хлопотливая, черт возьми, вещь женитьба! То да се, да это. Чтобы то да это было исправно, – нет, черт побери, это не так легко, как говорят». Он даже дважды чертыхается! Мало того, что для женитьбы нужно «то да се, да это», так ведь еще и необходимо, чтобы «то да се, да это» было сделано исправно. Подколесин ужасно боится всех тех трудностей, которые ему нужно преодолеть.

Мы специально написали для Подколесина новые слова на музыку «Калинки». Начинал Юра петь в самый напряженный момент своих сомнений и колебаний, с самой высокой ноты, выбегая вперед на авансцену, чтобы рассказать зрителю о своих страшных муках-колебаниях, взвешивая все «за» и «против» женитьбы.

Нам очень хотелось выразить состояние Подколесина и в движении, но поначалу мы не знали, как это сделать. Вдруг на одной из репетиций Юре захотелось в конце арии – в момент крайнего напряжения – подпрыгнуть и ухватиться за железный трос, на котором держался занавес, вроде бы повиснуть в воздухе. Именно оттуда – с высокой точки – наш Подколесин замечал вдруг, что идет туча, а стало быть, ехать к невесте не надо