Рецепт апокалипсиса от Учих СИ) - Го Алекс

— Как скажете, — я выполнил требование и невозмутимо добавил. — Это моя обязанность — оберегать вас от опасностей и, если надо, закрывать собственным телом.

Каюсь, последняя фраза прозвучала слишком двусмысленно, но судя по тому, что Тсунаде мне так и не врезала, шансы соблазнить первую женщину — хокаге у меня все–таки есть. Не дав ей окончательно прийти в себя и вспомнить о своей «тсундеристости», я спросил:

— Что делать с ними? — указывая на пятерых все еще парализованных шиноби.

— Надо доставить их в Коноху и судить, — брови Тсунаде сошлись к переносице, ее совершенно не радовала мысль о наличии в деревне целой группировки возможных оппозиционеров прямо накануне мировой войны.

— Хорошо, — я кивнул и запечатал тела шиноби в самый недоступный уголок внутреннего мира, чтобы любопытные внутренние личности до них не дотянулись.

Я считал память одного из шиноби, хоть мне и не хотелось этого делать. Как я и ожидал, в его воспоминаниях было много боли, крови и насилия, творимого во имя благополучия Конохи. И среди всей этой грязи затесались лишь крохи полезной информации.

— Она убила Данзо! — второй телохранитель из клана Яманака, наконец, обрел дар речи.

Впрочем, не удивительно. Не часто у него на глазах уничтожают одного из самых сильных шиноби Конохи, да к тому же претендовавшего на пост Хокаге.

— Да кто такая эта Элис?

— Элис? Элис?! Кто такая Элис? — я ответил словами из песни и закашлялся, скрывая смех. — Кхм, извините, это нервное. Нам надо отправляться дальше. Кстати, Элис тоже пора уходить.

— Вот так всегда. Как выполнять какую грязную работу, так сразу меня зовешь. А как развлекаться, так отсылаешь куда подальше, — недовольно пробурчала девушка и развеялась.

Остаток пути прошел без приключений, чему я был крайне рад. Впрочем, врагам, если таковые и имелись, было бы затруднительно устроить засаду прямо в воздухе. Поэтому я позволил себе расслабиться и передал управление глайдерами «автопилоту», а сам попытался проанализировать свои чувства. Убийство Данзо всколыхнуло чувства настоящего Саске, которые я старательно подавлял долгие годы. Моя и так израненная ментальная оболочка трещала по швам под напором эмоций, и мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не дать им вырваться наружу. Даже моя система самогендзюцу не могла справиться с ними, да и «отключиться» никак не получалось. Приходилось обходиться самым примитивным, но вполне эффективным способом — медитировать, считать до ста и глубоко дышать.

К счастью, Хокаге поняла, что меня сейчас лучше не трогать, и ничего не спрашивала, хотя и заметила мое странное поведение. Поэтому к концу пути мне, наконец, удалось достичь равновесия, пусть хрупкого и ненадежного, но хоть так. Постепенно эмоции сами сойдут на нет. Конечно, намного проще было бы просто дать им волю, но это еще сильнее повредило бы мою ментальную оболочку. Поэтому сейчас я «наслаждался» выдержанным букетом из тоски по давно утраченным родным, боли потери и мести, которая вовсе не была удовлетворена смертью одного лишь Данзо. Хорошо хоть от ненависти меня избавил Гаара еще на экзамене на чунина, и теперь дыра во лбу всего лишь тягуче пульсировала, почти не доставляя неудобств.

Только вот за всеми этими переживаниями я совсем забыл о тех, кто с нетерпением ждал моего появления в Конохе. Возвращение Хокаге заметили еще издалека, и у ее палатки нас уже поджидала целая делегация. Наруто, Сакура, Сай, Какаши и половина нашего выпуска из Академии. Да и кроме того вокруг было полно любопытствующих, которые якобы проходили мимо, но остановились поприветствовать Пятую. Все они знали, что Райкаге требовал моей смерти, а тут вдруг я возвращаюсь, и не под конвоем, а как один из сопровождающих Хокаге.

— Саске! Ты вернулся! — радостно воскликнул Наруто.

— Я же говорила, что во всем разберусь, — Тсунаде переключила всеобщее внимание на себя, мгновенно поняв, что я сейчас не в настроении делать публичные заявления. — Возникшие недоразумения были улажены, и Саске снова восстановлен как шиноби Конохи.

— Да! Я так и знал! — торжествующе крикнул Наруто и вскинул кулак вверх.

К счастью, его отличная интуиция вовремя сработала и подсказала, что сейчас на меня не стоит бросаться с объятиями. Зато у Сакуры это полезное качество отсутствовало напрочь.

— Саске, как ты мог заставить нас так волноваться! — заорала она и врезала мне в своей привычной манере.

Занятый сдерживанием чувств и совершенно не ожидавший нападения, я не успел уклониться и даже толком укрепить тело чакрой не сумел. Кулак Сакуры впечатался мне в скулу, и меня отшвырнуло на несколько метров, хорошо хоть на ногах смог устоять. Кажется, куноичи сама была в шоке от того, что сделала, но мне уже было все равно. Так долго выстраиваемое спокойствие рухнуло в один миг, и тщательно сдерживаемые чувства, подкрепленные еще и гневом, вырвались наружу. Я не стал переживать их в одиночку и спроецировал на окружающих наподобие ки. И оно вышло таким мощным, что вокруг меня появилось едва заметное фиолетовое свечение. Люди в испуге отшатнулись, повисла напряженная тишина.

Я почувствовал, как саднят разбитые губы, и течет кровь из носа. С тех пор, как я научился запечатывать свое тело во внутреннем мире, меня ни разу не ранили. За три года я даже успел позабыть, что такое настоящая боль. Нет, находясь в клонах, я ее тоже чувствовал, но немного по–другому. К тому же, от неприятных ощущений можно было легко отключиться, ведь настоящих повреждений на мне не оставалось.

«Вот, сука! Она посмела поранить мое прекрасное лицо!» — эта мысль пульсировала у меня в мозгу, вызывая настоящее бешенство.

Если бы Сакура мне еще и зубы выбила, честное слово, не знаю, что я бы с ней сделал. А так, заставив кровь остановиться, я произнес ледяным тоном:

— Чудесное приветствие, Сакура. Извини, что не могу ответить тем же — устал с дороги.

С этими словами я создал глайдер и взлетел, собираясь найти какое–нибудь тихое и безлюдное место, пока не пройдет приступ мизантропии. Улетая, я успел услышать, как Тсунаде уговаривает Наруто не бросаться следом и дать мне время побыть в одиночестве. Все–таки она чудесная женщина, и всего за пару проведенных вместе дней научилась понимать мое настроение лучше, чем кто–либо другой.

Взлетев повыше, я понял, что терзавшие меня эмоции, наконец, пропали, и после них осталось только бессильное опустошение. Но после недавней бури это оказалось даже приятно. Забравшись подальше в лес, я присмотрел небольшую полянку и приземлился на ней. Тщательно залечив следы приветствия от Сакуры и смыв кровь, я понял, что, пожалуй, даже смогу ее простить. Когда–нибудь. Нет, злость уже пропала, но глубочайшее возмущение осталось. Я несколько раз говорил куноичи не колотить товарищей по команде, но никогда даже подумать не мог, что это может относиться и ко мне. Похоже, Сакура меня окончательно разлюбила и записала в разряд друзей, которых она почему–то считала нормальным избивать.

Решив поднять себе настроение, да и о ходе событий пора бы отчитаться, я достал телефон и послал вызов Итачи. Нии–сан ответил почти мгновенно, и прежде, чем я успел поздороваться, спросил:

— Что с твоим лицом?

— Это Сакура меня так поприветствовала. Можно подумать, мы с ней женаты, а я пришел под утро, да еще в компании куноичи с шестым размером груди. Нет, ты представляешь? Она. Меня. Ударила. Да еще и по лицу!!!

— Я удивлен, что это первый раз, когда тебя бьет женщина. С твоим–то количеством подружек… — по лицу Итачи трудно что–либо понять, но я за три года настолько натренировался, что научился чувствовать его настроение. И сейчас, поняв, что я ранен не в бою, нии–сан явно расслабился.

— Просто я никогда не связываюсь с агрессивными истеричками! А Сакуре я сто раз говорил не бить никого только потому, что у нее кулаки чешутся, но эта стерва… — я еще пару минут изливал свое недовольство, прежде чем заметил, что Итачи улыбается уголками губ. — Ты надо мной смеешься!