Автово - Андрей Портнов

Но на этом гимнастические упражнения энергичной группы сверху отнюдь не заканчивались. Дальше начиналось, вообще, нечто. Сначала мы никак не могли расшифровать новые доносившиеся с потолка звуки, но нам помог добрый Чеченев, который специально пришёл послушать их, крайне заинтригованный нашими рассказами.

— Да это же штанга! — закричал он крайне возбуждённо, послушав несколько минут странные звуки. — Они же штангу катают!

Прислушавшись, мы вынуждены были с ним согласиться. Действительно, создавалось такое впечатление, будто там наверху катают по полу штангу. Занятие довольно странное, причём, если учесть, что катали её тоже где-то около получаса.

Временами, однако, бывали и перемены, что приводило нас прямо-таки в неописуемый восторг. Штангу, похоже, время от времени всё же поднимали, но тут же со страшным грохотом роняли на пол. У нас тут же начинала трястись вся мебель, скрипеть и ходить ходуном кровати и дверь.

— Е! Да как вы тут живёте? — удивился Чеченев.

— А что, — ответил я, — это даже вносит в нашу жизнь какое-то разнообразие и отвлекает от грустных мыслей.

Тут раздался очередной удар, от которого Рудик чуть не упал со своей кровати. Я продолжал мило улыбаться, и Чеченев, абсолютно ничего не понимая, поспешил покинуть столь странную комнату.

Таинственная энергичная группа продолжала развлекать нас чуть ли не каждую ночь, но оказалось, что мы не одни стали жертвами их тираний.

Разговорившись как-то, однажды, с Юриком, я узнал, что и над 213-ой происходит та же картина. В один прекрасный день Юрик не выдержал и поднялся наверх.

— Стучу я в дверь, — рассказывал он нам после, — мне никто не открывает. Тогда я сам открываю её и вхожу, а там за столом сидят две бабы и какой-то пацан и чертят чего-то. Я им, бл…, говорю: «Это вы что ли тут штангу кидаете?». А они на меня смотрят, еб…, как на идиота, рты раззявили, суки, и молчат.

Услышав его рассказ, я, конечно, тут же отключился и стал дико ржать. Юрик безнадёжно махнул на меня рукой и ушёл восвояси.

— «Две бабы…», — ржал я. — Прикиньте, какие-то две бабы, а такое впечатление, будто там слоны трахаются.

Весть о двух бабах с космической скоростью разнеслась по округе, и к нам повалили любопытные послушать чарующие звуки. Их было так много, что я даже подумывал продавать входные билеты…

Сейчас, глубокой ночью Рудик, указав перстом вверх, объявил о начале представления.

— И почему они прыгают со шкафов именно ночью? — бесился он. — Что, это утром делать нельзя что ли?

— Ну, чем ты недоволен? — возразил я ему в ответ. — Девочки утром, наверное, занимаются, а сейчас самое время заняться любимым делом. Не мешай, дай послушать!

Катающаяся штанга привлекла моё внимание, а Рудик только недовольно повернулся на бок.

Однако, на этом наша ночная развлекательная программа не закончилась.

Уже девочки-штангистки давно успокоились и, бросив последний раз свои снаряды на пол (читай — нам на головы), наверняка, улеглись спать, мы, стало быть, тоже блаженно растянулись, даже немного уснули, как вдруг проснулись от постороннего шума в коридоре. Кто-то отчаянно блевал и страшно матерился. Из чьей-то комнаты доносилась приглушенная музыка.

Я прислушался к блеванию и с удивлением узнал голос Мартына. Голос был пьяным (отсюда рвотные сопровождения), что, впрочем, было несколько характерным для нашего Марата. Его рычания, к моему великому ужасу, всё больше и больше приближались к нашей двери.

На соседней кровати заворочался Владик, а чуть позже скрипы пружин торжественно объявили о том, что и Рудик уже не спит.

В 215-ой не спал никто. Очевидно, всех нас троих пронзила одна и та же мысль: что будет, если Марат наблюет прямо нам под дверь. Но случилось нечто другое.

Мартын, действительно, остановился около нашей двери, подозрительно смолк и, судя по всему, призадумался.

— Вот сейчас, — думал я, — выбирает, падла, место, куда бы поживописней наблевать.

Но ничего этого не произошло, зато произошло следующее: к нам в дверь постучали.

Мартын стучал своим копытом так, что дверь ходила ходуном.

— Эй, открывайте, — ревел он, — я знаю, что вы не спите!

— Это же откуда такая уверенность? — в сердцах подумал я. — Как никак уже четыре утра!

— Рыжий, открывай! — бесновались за дверью.

— Ну, вот, уже перешёл конкретно на личность, — испугался я. — Почему я?

Владик с Рудиком сразу притихли и делали вид, будто крепко спят, и ничего их не колышет.

Дверь продолжала разрываться. Дальше терпеть было невозможно.

— Видимо, придётся открывать мне, — подумал я, смотря, как Владик изображает храп.

Пока я одевался, стуки прекратились, но меня уже разобрало любопытство. Я открыл, наконец-то, еле живую дверь, но за ней никого не оказалось.

— Мистификация! — пронеслось у меня в мыслях.

Но всё же, страшно зевая, я выглянул в коридор и обернулся в сторону 211-ой. Там одиноко у стены стоял пьяный до невозможности Мартын и громко икал. Увидев меня, он сильно обрадовался и поплёлся в моём направлении.

— Рыжий, — лепетал он мне, когда я предусмотрительно оставил дверь 215-ой полуприкрытой, — Рыжий, пусти меня к себе, я у вас прилягу, а то башка трещит.

— Вот и нам счастье привалило, — мрачно подумал я про себя, но, зная, что с пьяным лучше вести себя повежливее, с натянутой улыбкой произнёс:

— Ой, Маратик! У нас те-е-есно! Да и кроватей-то лишних нет! Сходи-ка ты, бедненький, в 211-ую — ты там живёшь, кстати, помнишь — там, наверняка, есть свободная…

Дальше говорить я уже не мог, потому что Мартын подошёл ко мне слишком близко. Не теряя ни секунды, я, сказав ему скороговоркой: «Спкной нчи!», быстро юркнул обратно в комнату и тут же закрылся на все замки.

Моментально послышались новые удары в дверь, которые, к счастью, были не столь продолжительными. В коридоре послышались чьи-то другие пьяные голоса, которые позвали Марата с собой.

Подождав около двери ещё несколько минут, я разделся и снова лёг спать с одной лишь мыслью убить любого, кто ещё посмеет потревожить мой покой сегодня ночью.

ЧАСТЬ 22. Дискотека № 2, или Что может сделать мамочкин спирт

— Владик, что это у тебя на окне лежит такое мокрое и слизкое? — спросил Рудик, доставая масло из межоконного пространства, куда мы складывали все наши скоропортящиеся продукты, так как температура воздуха здесь была куда ниже, чем в любом холодильнике.

— Что? Где? — Владичка трусцой подбежал к окну и склонился над свёртком, на который театральным жестом указывал ему Рудик. — А, да это мои сосиски! Я их сегодня, наверное, съем, если не забуду.

— Конечно, не забудешь, — подтвердил Рудик, — как и неделю назад, у тебя тогда ещё колбаса плесенью покрылась. Помнишь?

— Когда?

— Ну, ты ещё в тот день кефир себе на трусы пролил. Кстати, может быть, ты их, наконец-то, постираешь? А то у меня носочки попахивают. Освободи таз.

— Ага!

Владик отбросил все свои дела, схватил таз с бултыхающимися в нём трусами и убежал в прачечную.

— Может быть, ты сам выкинешь его сосиски, — спросил я, лёжа у себя на кровати и слушая до сих пор эту болтовню молча. — Всё равно они уже ни на что не сгодятся, только вонь от них идёт по всей комнате. И не бойся, он всё равно не заметит. А если вспомнит через неделю, то скажешь, что скормил их подыхающей кошке, чтобы долго не мучилась. Изобрази при этом гримасу скорби и отчаяния — у тебя это хорошо получается.

После этого я лениво поднялся и пошёл в коридор. Пахом с Султаном сидели на карачках около своей двери и курили. Я сел рядом с Султаном и попросил у него сигарету. Под удивлённые взгляды и аплодисменты я закурил вместе с ними.

Скрипнула дверь 225-ой и оттуда вышла Лариса. Проходя мимо нас, она остановилась около меня и спросила:

— Ну, и как, нравиться?

— А то! — ответил я.

— Теперь курить будешь?

— А то!

— Нехор-р-рошо! — сказала умная девочка.

— А то! — ответил я, видимо, позабыв все остальные слова русского языка.

После этого случая я уже не скрывался ото всех с сигаретой в зубах, но всё же одному человеку так и не посчастливилось увидеть, так сказать, моё падение. И этим одним по иронии судьбы был наш Владик.

Тем временем, понабравшись немного опыта, Сони с татарами решили устроить новую дискотеку.

После того, как Сони проколол мне нос с бровью, он уже не раз бросал на меня вопросительные взгляды. Я их, разумеется, понимал. Добрый мальчик ждал бутылку за свои труды. Ну, что ж, вот он, подходящий случай поставить ему пузырёк. Напомню, что в этом семестре мамочка выделила мне литр спирта, а так как я не отношусь к числу законченных алкашей, то спирт мне было не жалко. Решено, только вот помахаю бутылкой перед индусской рожей, чтобы он ещё раз послужил мне. Не пропадать же моим колечкам, с помощью которых было изнасиловано моё лицо.