История Халифата. Том 1. Ислам в Аравии, 570—633 - Олег Большаков

На обратном пути в ал-Фираде, около впадения Хабура в Евфрат, Халиду преградила путь смешанная арабо-византийско-персидская армия из остатков разгромленных таглибитов и частей гарнизонов приграничных крепостей. Мусульманам удалось разбить этот смешанный и потому неустойчивый заслон. Только теперь можно было считать, что этот опасный рейд закончился благополучно: дальше до самой Хиры не было серьезного противника [+119].

Поход против таглибитов датируется вполне надежно рамаданом 12 г. х. (9.XI-8.XII 633 г.), перепутать этот месяц с другим участники сражений не могли из-за приходящегося на него поста. После ал-Фирада Халид дал отдых своему отряду, не знавшему передышки в течение почти трех месяцев, и только 25 зу-л-ка'да 12/31.I 634 г. приказал возвращаться в Хиру.

Этот заключительный поход 633 г. как нельзя лучше характеризует полководческий талант Халида и его тактику. Как бы ни были преувеличены успехи мусульман в передаче престарелых очевидцев и их потомков, остается бесспорным, что в сложнейшем 800-километровом рейде по вражеской территории от ал-Хусайда до ар-Рудаба и обратно Халид ни разу не потерпел неудачи. Его успехи объяснялись быстротой маршей, позволявшей каждый раз появляться неожиданно, опережая распространение известий о его движении. Одним из приемов ускорения марша было комбинированное использование верблюдов и лошадей, когда последние большую часть пути шли налегке и только перед решительным броском или атакой воины пересаживались на коней, как это было сделано при нападении на ал-Мусаййах. Кроме того, несомненным преимуществом мусульманской армии было понимание того, что наступила новая эпоха, требующая подчинения общему делу, стоящему над личными желаниями и отношениями.

Победы Халида были не только военным успехом талантливого полководца, но и проявлением превосходства государства, вооруженного идеей, над отважными защитниками индивидуальных интересов. Эти победы отбили у арабов охоту противостоять ему с оружием в руках, а весенние дожди, покрывшие степи свежей травой, рассеяли бедуинов по обширным пространствам Северной Аравии и Джазиры. Мусульмане могли спокойно наслаждаться своей властью в Приевфратье.

Примечания

[+1] И. Са'д, т. 2, ч. 2, с. 53–55; Балаз., А., с. 565, 581–582; Таб I, 1815–1817.

[+2] Этот стих, вошедший в Коран (III, 144/138), мусульмане впервые услышали в тот день из уст Абу Бакра; во всяком случае, Умар спросил, из Корана ли он [Балаз., А., с. 563].

[+3] Вак., пер., с. 399.

[+4] Шиитские и аббасидские историки внесли много путаницы в историю избрания Абу Бакра. Желая доказать его незаконность, они всячески подчеркивали враждебное отношение к нему Али и ал-Аббаса, так как добровольная, вместе со всеми присяга ему Али делала беспочвенными утверждения об исключительном праве Али и его потомков на руководство мусульманской общиной. С другой стороны, информация, восходившая к Аише, тоже (хотя и с враждебных Али позиций) рисовала Али противником присяги Абу Бакру (например, [Балаз., А., с. 586: № 1186]).

Несомненно, что среди мухаджиров-курайшитов были люди, несогласные с кандидатурой Абу Бакра (одни потому, что могли сами претендовать на власть, другие потому, что считали более достойными иных кандидатов), и, чтобы успокоить их, Абу Бакр сказал в первой своей проповеди: «Вот, я стал вашим правителем, хотя я и не лучший из вас, присяга мне была внезапной, [я принял ее] потому, что я боялся смуты. Клянусь Аллахом, я не жаждал власти ни днем, ни ночью, и не стремился к ней, и не просил ее у Аллаха ни тайно, ни явно. Нет мне от нее радости, я возложил на себя тяжкое дело, которое мне не по силам, но должен [его нести]» [Балаз., А., с. 590–591].

Оправдание присяги тем, что она была «внезапной» (), повторяется разными информаторами со слов разных лиц; в частности, Ибн ал-Аббас вкладывает это выражение в уста Умару, который будто бы в пятничной проповеди, будучи халифом, объяснял свое поведение при выборах Абу Бакра [Балаз., А., с. 583–584; Таб., I, 1822].

Возможно, что Али и аз-Зубайр, каждый считая себя более достойным преемником, не очень охотно приняли избрание Абу Бакра, но сведения о многомесячном отказе от присяги, угрозах Умара поджечь дом Али, если он не присягнет, являются тенденциозными преувеличениями [Балаз., А., с. 585–587; И. Кут., т. 1, с. 20–27; Таб., I, 1818; Йа'к., т. 2, с. 140–141]. Вероятно, ближе к истине изложение позиции Али в сообщении ал-Вакиди со слов Тарика б. Шихаба [И. Абдалбарр, И., № 777] (информатор, не близкий к Мухаммаду, но, возможно, хорошо знавший события времени правления Абу Бакра): Али был занят омовением тела Мухаммада и не принимал участия во всех этих событиях; услышав шум в мечети (когда присягали Абу Бакру), Али вышел и сказал: «О Абу Бакр! Ты что, не считал, что мы имеем право на это дело?» Абу Бакр ответил: «Да, [имеешь], но я боялся смуты и возложил на себя это тяжкое дело». На что Али заметил: «Я знаю, что посланник Аллаха поставил тебя руководить молитвой и что ты был вторым из двух в пещере»- и присягнул Абу Бакру [Балаз., А., с. 582; ср. Таб., I, 1825–1826]. Впрочем, это сообщение нельзя считать совершенно достоверным: в нем повторяются выражения, относимые другими рассказчиками к иным лицам, вызывает подозрение то, что Али говорит о себе «мы» (если только он не имеет, в виду себя и ал-Аббаса, но это тоже свидетельствует о фальсификации).

Более загадочна позиция Умара. Большинство источников рисует его наиболее активным сторонником избрания Абу Бакра. Однако у ал-Балазури сохранилось сообщение, будто Умар пришел к Абу Убайде и сказал, что присягает ему, но Абу Убайда ответил: «…со времени принятия тобой ислама и до сего момента я не мог тебя ни в чем упрекнуть. Как ты будешь присягать, когда среди вас есть ас-Сиддик (т. е. Абу Бакр), второй из двух?» [Балаз., А., с. 579]. Э. Шуфани безоговорочно принимает эту версию поведения Умара [Shoufani, 1972, с. 54–58].

Можно отметить только, что на первом этапе борьбы с отступниками ни Али, ни аз-Зубайр активного участия в ней не принимали.

[+5] Кор., пер., LIX, 8; IX, 119/120.

[+6] Балаз., А., с. 571–591; Таб., I, 1837–1844; Куфи, т. 1, с. 1–5; Muranyi, 1978.

[+7] Ср.: БСЭ, т. 28, стб. 509–510 и СИЭ, т. 15, стб. 494–495.

[+8] Исфах., пер., с. 59.

[+9] Балаз., А., с. 304; И. Хабиб, с. 260–261; И. Абдалбарр, И., № 2517.

[+10] Таб., I, 1868 — в конце раби' I, перед прибытием из Йемена известия о гибели ал-Асвада. Согласно другим источникам, ал-Асвад был убит за пять дней до смерти Мухаммада, а известие об этом пришло в Медину на десятый день правления Абу Бакра [Балаз., Ф., с. 106], т. е. 22 раби' I 11/17 июня 632 г. Такая скорость движения гонца (около 100 км в день) очень велика, но находится в пределах возможного, сомнение вызывает только, можно ли 22-е число месяца назвать «концом месяца». Обычно хорошо осведомленный ал-Вакиди [пер., с. 436] датирует выступление Усамы 1 раби' П/26 июня. Эту дату можно считать идентичной датировке похода последним днем предыдущего месяца.

[+11] том, что ал-Асвад был пьян, см. [Балаз., Ф., с. 106; Баланси, с. 153].

[+12] О восстании Тулайхи при жизни Мухаммада см. [Таб., I, 1797, 1892], после смерти — с. 1871; с. 1873 — можно понять двояко.

[+13] Таб., I, 1870, 1873; Баланси, с. 4–5.

[+14] Последовательность этих событий и их датировка неясны. По одним сведениям, делегации гатафан, хавазин и других прибыли в Медину на десятый день после смерти Мухаммада [Таб., I, 1894]; по другим — Амр б. ал-Ас, узнавший о ней в Хаджаре (Бахрейн) и возвращавшийся в Медину через Йамаму и земли бану амир в сопровождении хафиров (проводников через территорию своего племени), встретил около Зу-л-Касса Уйайну б. Хисна, возвращавшегося после бесплодных переговоров с Абу Бакром [Баланси, с. 45]. Однако при самой максимальной скорости движения гонцов (120–130 км в сутки) известие о смерти Мухаммада дошло бы до Хаджара лишь на 11-12-й день; Амр в сопровождении хафиров не мог двигаться с такой же скоростью и достиг бы Зу-л-Касса лишь дней через 25. Это значит, что сражение при Зу-л-Касса могло произойти лишь месяца через два после смерти Мухаммада, что также невероятно, поскольку в это время уже вернулся Усама б. Зайд.

Таким образом, нам приходится ограничиваться приблизительным размещением этих событий относительно друг друга.

[+15] Вак., пер., с. 435.

[+16] Наиболее полное сообщение обо всех этих событиях в изложении Сайфа сохранил ат-Табари [I, 1911–1920]. Ал-Балазури не упоминает ее вообще,

ал-Куфи [т. 1, с. 25–26] пишет только о встрече Саджах с Мусайлимой, ал-Баланси (с. 62–63) также описывает только этот эпизод, но по иному источнику. Кстати, он полагает, что Саджах была захвачена Халидом после поражения Мусайлимы, т. е. была женой последнего, что совершенно не согласуется с наиболее достоверным рассказом тамимита Сайфа. Ал-Мас'уди также уверенно пишет о женитьбе Мусайлимы на Саджах [т. 2, с. 310].