Меридон - Филиппа Грегори

Меня передернуло. Их мечтам я помочь не могла. У меня была своя мечта о Доле, и в моих мечтах он не был местом, где я с подозрением смотрела на джентльменов, гадая, не дурачат ли они меня. В моих мечтах Дол был местом, где земля улыбалась, местом, которое я признавала своим домом!

Все мы были глупыми мечтателями. Мы все заслужили свое разочарование.

Я тронула Море, он закинул голову и пошел ровным легким галопом. Вскоре мы вышли на лондонскую дорогу, и я придержала его, гадая, повернуть на север к Лондону, или на юг, к морю. Пока я размышляла, на дороге появился человек, ведший в поводу лошадь.

Сперва я посмотрела на лошадь. Гнедой мерин, чистокровный. С примесью арабской крови, подумала я. Красивое, с изогнутой шеей, большеглазое и гордое животное. Он страшно хромал, левая передняя нога, видно, так болела, что он едва мог на нее опираться. Я с удивлением посмотрела на человека, который вел лошадь. Человека, который мог себе позволить купить почти безупречное животное, а потом настолько дурно с ним обращаться, что оно так серьезно пострадало.

Когда я взглянула на него, у меня перехватило дыхание. Я видела нарисованных ангелов, нарисованных давным-давно в церквях в дальних странах, и он был прекраснее всех рисунков, которые я когда-либо видела. Его голова была не покрыта, и волосы у него вились, как у статуи Купидона. Он смотрел на дорогу под своими хорошо начищенными сапогами для верховой езды, и его совершенный рот был искривлен в обворожительной гримасе неудовольствия. Черты его лица, скулы, нос были так тонко очерчены, словно весь он был четкой линией на бумаге. Но сейчас все эти черты были обращены вниз – глаза под изогнутыми светло-коричневыми бровями, рот, взгляд, устремленный на землю. Он даже не услышал шагов Моря и не заметил меня, пока чуть не столкнулся со мной.

– Доброе утро, сэр, – уверенно сказала я.

Я была убеждена, что он обо мне не слышал – он не был похож на человека, знающегося с кем-то, вроде Уилла Тайяка. На предательскую копну моих рыжих кудрей была натянута старая кепка, жакет я застегнула. Я знала, что сойду за паренька, и по какой-то причине хотела посмотреть на его обращенное вверх лицо – обращенное ко мне, ведь я сидела на коне, куда выше его.

Он вздрогнул при звуке моего голоса, и ноги его поехали по белой меловой пыли. Я догадалась, что он какое-то время назад напился и еще не до конца протрезвел. Его голубые глаза были затуманены, я увидела, как он их с усилием сводит, пытаясь на мне сосредоточиться.

– Доброе утро, – пролепетал он. – Черт, утро ведь?

Он хихикнул, и ноги его сами собой сделали пару шагов мне навстречу.

– Слушай, парень, – сказал он добродушно. – Где я, черт меня возьми? Ты не знаешь? Далеко от Хейверинг-Холла?

– Я не из этих мест, – ответила я. – Эта дорога ведет в деревню, к поместью Широкий Дол. Хейверинг-Холл тут где-то неподалеку, но я точно не знаю, в какой стороне.

Он оперся о шею лошади, чтобы устоять на ногах.

– Это деревенская дорога? – радостно спросил он. – Так это же замечательно – я так понимаю, я выиграл!

Его сияющая улыбка была такой счастливой, что я тоже невольно улыбнулась.

– Знаешь, – глуповато хихикнул он, – я ведь поспорил с Томми Харрапом на триста фунтов, что попаду домой раньше его. А его тут нет!

– А это его дом? – озадаченно спросила я.

– Нет! – нетерпеливо ответил молодой человек. – Петуорт! Петуорт. Мы с ним были в таверне «Брайтонская красотка». Он заключил пари. Ему было ехать дальше, чем мне, поэтому я дал ему фору. Но теперь я выиграл! Триста фунтов!

– А откуда вы знаете, что он еще не дома? – спросила я.

Я понимала, что наблюдаю первостатейную пьяную дурь, но не могла не смеяться, глядя на его веселое беспечное лицо.

Он внезапно посерьезнел.

– Священник! – сказал он. – Ты прав, парень. Это часть пари. Мне надо, чтобы священник засвидетельствовал время, когда я вернулся домой. Толковый ты парень! Вот тебе шиллинг.

Он запустил руку в глубокий карман сюртука и стал в нем шарить, пока я ждала.

– Пропал, – скорбно произнес он. – Пропал. Не знаю, где я его потратил. Ты-то знаешь, что я его не тратил. Но его все равно нет.

Я кивнула.

– Я тебе напишу расписку, – внезапно просиял он. – И расплачусь, когда получу содержание на следующий квартал.

Он помолчал.

– Нет, не получится, – поправился он. – Я его уже получил и потратил. Я тебе заплачу из того, что получу на содержание через квартал.

Он замолчал, прислонившись к плечу лошади.

– Такая путаница выходит, – расстроенно сказал он. – Я, по-моему, уже в двадцатый век залез.

На это я громко рассмеялась, не в силах сдержаться, и он посмотрел на меня, готовый обидеться.

– Злорадствуешь, да? – спросил он.

Я покачала головой с серьезным лицом.

– Потому что если да, то я тебя отшлепаю шпагой, – пригрозил он.

Он пошарил под полами своего сюртука и не обнаружил шпаги.

– Заложил, – сообщил он и доверительно мне кивнул. – Как и все остальное.

– Кто вы? – спросила я, раздумывая, отвести мне его в Хейверинг-Холл или пусть идет своей дорогой.

Он выпрямился во весь свой небольшой рост и изысканно мне поклонился.

– Перегрин Хейверинг, – сказал он. – Наследник поместья Хейверингов и славного имени. Я лорд Перегрин Хейверинг, если тебе правда интересно. Пьян как сапожник и гол как сокол.

– Проводить вас домой, милорд? – почтительно спросила я, слегка улыбаясь.

Он поднял на меня взгляд, и было что-то в его детских голубых глазах, отчего я подумала, что рада ему служить, каким бы он ни был пьяницей и мотом.

– Я бы хотел купить твоего коня, – сказал он с величайшим достоинством. – Или, по крайней мере, поменяться. Можешь взять моего. А я возьму твоего.

Я даже не взглянула на гнедого.

– Нет, милорд, – вежливо ответила я. – Мы с этим конем привыкли друг к другу, и мне не подойдет никакой другой. Но если вы соблаговолите сесть позади меня, мы можем поехать в Хейверинг-Холл, ведя вашу лошадь в поводу.

– Ты прав, – сказал он с внезапной решимостью очень пьяного человека. – Ты прав, парень.

Тут он остановился и взглянул на меня.

– А ты вообще кто? – спросил он. – Ты ведь не из наших? Не из наших конюхов или еще кого?

– Нет, милорд, – ответила я. – Я из Широкого Дола. Я тут недавно.

Он кивнул, вполне удовлетворившись этой полуправдой; а я на этом остановилась. Он был слишком пьян, чтобы что-нибудь понять, кроме самых простых объяснений, и, как бы то ни было, я хотела отвезти его домой. Я была уверена, что без меня он дорогу домой не найдет. Денег у него не было, это я знала, но если он и дальше будет бродить по дороге в таком состоянии, кто-нибудь его ограбит и заберет его тонкое белье и кружева. По какой-то причине, о которой я не стала раздумывать, я не была против того, что он сидит на Море позади меня и держит меня за талию. От его прикосновения я не сжалась. Он ловко сел позади, а руки его на моей талии лежали тепло и спокойно. Море не возражал против дополнительной ноши, просто пошел шире. Прекрасный гнедой гунтер похромал следом.