Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин

После смены с дозора у входа в Дарданеллы «Венусу» особо расслабиться не дали. Нужда в мощном и быстроходном фрегате у Сенявина всегда была велика. На этот раз Развозову было поручено «пощупать» залив Сарос, что располагался севернее Дарданелльского полуострова. По сведениям лазутчиков, после начала блокады пролива именно туда турки направляли свои торговые суда с египетским зерном. Где-то на берегу залива располагался огромный хлебный магазин.

– Задача важна чрезвычайно! – объявил Развозову Сенявин. – Если диверсия получится, то возможен бунт в Константинополе, последствия которого предсказать сегодня не возьмется никто!

В помощь Развозову был дан греческий капер с многозначительным названием «Курьер Архипелагский» капитана Кириако Скурти.

Едва добрались до залива, как встретили два тяжелогруженых судна. Оба судна взяли без выстрела. С берега пытались палить, но ядра бухались в воду, не пролетая и половины дистанции до «Венуса». Оглядев Сарос, повернули было обратно, как раздался срывающийся крик впередсмотрящего с салинга: – Слева под берегом две соколевы!

Точно! Еще два груженых судна ошвартованы у берега. Подле них толпа турок размахивает ятаганами, грозятся защищать свое добро. Развозов прикинул ситуацию. К берегу «Венусу» соваться опасно. Карты нет, и можно вылезть на камни. Крикнул на капер капитану Кириако: – Атакуй, а я прикрою!

Два раза греческим мореходам повторять было не надо. «Курьер Архипелагский» тотчас подвернул на ветер и на всех парусах устремился прямо к берегу. Русские закрестились: куда его несет? Но капитан Кириако Скурти дело свое знал. У самого берега он лихо развернулся и, проходя вплотную к стоящим соколевам, дал по ним полновесный залп картечью, часть ядер перелетела суда и накрыла беснующуюся толпу. Этого хватило, и турки бросились врассыпную. Уменьшив ход, греки спустили шлюпку с призовой партией, и та, пристав к ближней соколеве, взяла ее на абордаж. Спустя каких-то полчаса захваченное судно было уже в открытом море.

– Браво, Кириако! – кричали с фрегата капитану капера офицеры.

Тот важно раскланивался, довольный таким почетом на глазах у своей команды. Пленные, взятые на соколеве, подтвердили, что на берегу находится главный магазин султана, где пекут хлеб для армии, и показали, где тот находится.

– Теперь приступаем к самому главному! – тут же решил Развозов. – Если есть хлеб, то остаемся отобедать! Ко мне Броневского!

– Прибыл по приказанию! – приоткрыл дверь командирской каюты мичман.

Развозов в общих чертах объяснил суть дела. Проинструктировал, как лучше действовать. Особо отметил, чтобы мичман берег людей и не лез в большую драку. Представил грека-проводника, знающего берег и местоположение магазина.

На палубе уже строили команду и выкликали охотников. С кормы спускали шлюпку.

Рядом с мичманом на банке примостился пожилой канонир. В руках он держал большой сверток. В свертке кремень и кресало, трут, пропитанные маслом тряпки, быстрый и медленный фитиль, синие ракеты-шутихи – все, что необходимо для поджога. Броневский мельком глянул в лицо канонира, перехватив взгляд, тот улыбнулся: – Справимся, ваше благородие, не впервой!

– Весла на воду! – скомандовал Броневский почему-то шепотом. – Отваливай!

Первый гребок лишь пробороздил воду, второй толкнул шлюпку вперед и, наконец, третий устремил ее вперед.

Десант был столь стремителен и внезапен, что Броневский нашел берег совершенно пустым. Турки никак не ожидали появления здесь русского фрегата.

– Живее! Живее! – торопил мичман. – Дорога каждая минута!

Добежали до магазина – огромного сарая, заваленного грудами зерна и штабелями мешков с мукой. Там тоже было пусто. Несколько охранников пытались было защищать казенное добро, но их быстро разогнали выстрелами в воздух. В это время вторая шлюпка захватила еще одну, стоявшую под берегом, соколеву.

– Готовь поджог! -крикнул мичман канониру. Тот вместо ответа лишь кивнул головой. Развязав свой пакет, канонир обстоятельно готовил выполнение возложенного на него дела.

Матросы тем временем быстро забросали соколеву мешками с хлебом.

– Ваше благородие! Никак турки к нам торопятся! – окликнул Броневского один из матросов и показал рукой в сторону уходящей за холмы дороги, над которой клубилась пыль.

– Конница! – присвистнул глазастый матрос. – Да еще сколько! Будет из нас сейчас одна капуста!

– Опомнились, злодеи! – в сердцах топнул ногой Броневский и, обернувшись, крикнул матросам, тащившим на плечах очередные мешки с хлебом. – Уходим!

Матросы на окрик шагу прибавили, но ноши своей не бросили.

– Поджигай! – обернулся мичман к канониру. Тот невозмутимо хмыкнул:

– Не извольте волноваться, ваше благородие! Еще чуток осталось! Надо, чтоб полыхнуло, так уж полыхнуло!

Рядом с зажигательными принадлежностями канонир приладил несколько мешочков с порохом.

– Уж коли зажгется, так басурманам ни в жисть непогасить! – подпалил фитиль. – Вот теперь, кажется, порядок!

– Бежим и мы! – крикнул Броневский. Конники уже свернули с дороги к берегу и теперь неслись во весь карьер.

Рвануло, ударило в спину, а потом еще и обдало жаром от взрыва. Но оглядываться времени не было, надо было как можно скорее уносить ноги. Бежали так, что сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Часть турок повернула к пожарищу, остальные продолжили преследование. Однако их пыл был остановлен ружейной пальбой уже успевших добежать до шлюпки матросов. А затем над головой мичмана и канонира звонко свиснуло. Это уже поддержал огнем «Венус». Наконец, и шлюпка. Гребцы уже на веслах.

– Отваливаем!

Последним прибежал канонир. В шлюпку его втащили на руках. Старик долго не мог отдышаться.

– Сызмальства так шибко не бегал! – говорил, как оправдывался.

– Ничего, главное – костер твой горит, кажется, на славу! – махнул рукой Броневский.

С берега запоздало принялись палить из ружей и пистолей, но пули уже не долетали. Спустя четверть часа мичман с матросами были на «Венусе».

– Магазин подожжен! Все люди в целости! – доложил он Развозову.

– Вижу! – кивнул тот. – Славно сработали! Тебе спасибо, а остальным по лишней чарке!

Со стороны берега поднимался огромный столб черного дыма. Сгорал с таким трудом добытый султаном хлеб для Константинополя и воюющей армии, вместе с ним сгорала и надежда на успешный исход блокады.

Результаты не заставили себя ждать уже на следующий день. Уничтожение хлебных припасов породило среди турок панический слух, что это только цветочки, в Дарданеллах готовится высадка стотысячной армии русских, англичан, греков и славян. Немедленно взбунтовались пять тысяч албанцев-наемников. Запершись в одной из крепостей, они отразили несколько приступов янычар, а затем, заклепав пушки, прорвались в горы, предавая огню и мечу все, что попадалось на пути. Начались волнения в самом Константинополе. Вначале толпы голодной черни просто кричали на улицах, посылая проклятья визирю и султану, а затем бросились громить лавки. Селим Третий попытался усмирить бунт, но это не удалось. Янычары отказались резать обывателей, а, вынеся свои огромные медные котлы на площади, начали лупить в них колотушками. Они требовали бараньей похлебки.

Результат рейда «Венуса» в Саросский залив явился последней каплей, переполнившей чашу терпения турок. Теперь у Селима Третьего оставалась одна надежда на успех своего флота в противоборстве с российским.

А трудяга «Венус», тем временем, отправив призовые суда к Тенедосу, ушел в очередное крейсерство. На этот раз курс был проложен вдоль Румелийского берега, чтобы устроить погром к югу от пролива.

Если бы Броневскому тогда кто-нибудь сказал, что результатом его лихого десанта в заливе Сарос станет скорое генеральное сражение, которого так ждали наши моряки, и последующее свержение турецкого султана, он бы только рассмеялся в ответ…

В это время, устав ждать выхода турецкого флота, Сенявин решился еще на одну демонстрацию. Контр-адмирал Грейг был послан с «Рафаилом», «Селафиилом» и «Еленой» к острову Метелино.

– Может, хоть теперь, увидя нас в малом числе, решится на нас напасть! – посвятил главнокомандующий в свои планы младшего флагмана. – Хорошо бы! – согласился Грейг.

Увы, и этот отвлекающий маневр успеха не принес. Спустя несколько дней Грейг возвратился к Тенедосу. Единственно, что удалось узнать, так это то, что турки спешно выезжают с архипелагских островов на материк. Эгейское море отдавалось российскому флоту без боя! Однако флот султана оставался недвижим.

– Приросли они там ко дну своими килями, чтоли! – ругались моряки, до боли в глазах вглядываясь в дарданелльские теснины.

Там было по-прежнему пустынно. Лишь хлесткий норд-ост гнал к берегу нескончаемую вереницу волн, чтобы затем вдребезги разбить их о скалы.