В ритме сердца (СИ) - Майрон Тори

Вся моя жизнь — это сплошная борьба.

Мне, как никому другому, известно, что значит сражаться из последних сил, даже когда кажется, что нет никакой надежды.

Да, теперь мне ясно, как белый день, что нет смысла и дальше оттягивать неизбежное. Такие мужчины, как он, не знают отказов. Адам не отстанет, пока не получит меня, и, чёрт побери, я сама до умопомрачения хочу того же, но это не значит, что я намерена так просто и быстро сдаваться.

Адам не дождётся от меня желанных слов. Просить и умолять я не буду. Никогда и ни за что. Ни его, ни кого-либо другого.

Только ему об это пока совсем не стоит знать.

— Хорошо, Адам, ты прав — больше никакого притворства, — дотрагиваюсь ладонью до его скулы, опускаясь ниже, ласкаю напряжённую шею и забираюсь за ворот рубашки, слегка царапая кожу ноготками. — Значит, мне нужно всего лишь попросить, и ты сделаешь всё, что я пожелаю? — уточняю я, плавно порхнув языком по его нижней губе от одного уголка до другого.

— Всё именно так, дикарка, — тяжело выдыхает он, ощутимо напрягаясь и морщась, будто даже столь невинные прикосновения усложняют ему задачу удерживать вернувшийся самоконтроль. — Хотя… учитывая то, как ты меня замучила своей дерзостью и продолжительной несговорчивостью, теперь тебе нужно будет просить меня как следует… с особым усердием. — Адам многозначительно смотрит на мой приоткрытый рот, предельно чётко намекая мне, каким образом он желает, чтобы я приступила сегодня к своим «просьбам».

«С особым усердием, значит?» — думаю я, пока моё лицо вспыхивает огнём.

Но на сей раз не от смущения — его из меня также начисто стёр отправляющей в иной мир дух оргазм. Я неудержимо разгораюсь от нетерпения перед моментом, когда смогу созерцать, как с породистой физиономии Адама слетит победоносная ухмылка.

Что ж, похоже, пришло время воспользоваться обретёнными в «Атриуме» умениями и подразнить его в ответ. В эту игру мы можем поиграть с ним вместе, и, если он хочет меня так сильно, как говорит, тогда пусть докажет, переступив через свою высокомерную гордыню, и возьмёт меня без всяких слов.

Иначе я ему не дамся.

Я готова проиграть, только если этот самовлюблённый кретин проиграет тоже!

— Я обязательно учту это в следующий раз, Адам… — обещаю я и, одаривая его самым пленительным из моего «рабочего» арсенала взглядом, запечатываю его губы своими, сквозь поцелуй ощущая, как секунда за секундой он всё сильнее расплывается в довольной улыбке.

Улыбайтесь, мистер Харт, но мы ещё посмотрим, кто из нас в итоге будет ярче улыбаться победе.

Глава 5

Когда Адам сказал, что торжественный вечер пройдёт в особняке, я даже подумать не могла, что под этим он имеет в виду величественное своими масштабами строение, необычностью архитектурных элементов и роскошью напоминающее королевский дворец.

Восторг охватил меня, стоило лишь выйти из машины и увидеть неисчисляемое количество люксовых автомобилей, заполняющих обширный двор, огромные сводчатые окна, ухоженную территорию с аккуратно выстриженными деревьями и цветочными кустарниками, скульптурные журчащие фонтаны с прозрачной водой и главный вход с настежь открытой массивной дверью, что находится в самом центре величественного фасада между двумя античными колоннами, разместившимися на устойчивых пьедесталах, по обе стороны окольцованных кишащей сворой журналистов.

— У тебя что, какой-то особенный пропуск? — недоумеваю я, когда Адам уверенно ведёт меня мимо пестрящей очереди из наряженных в бесподобные вечерние платья женщин и элегантно одетых в классические смокинги мужчин.

— Можно и так сказать, — короткий ответ, после которого следует неистовый гам голосов настырных репортёров.

— Мистер Харт, можете ли вы дать новые комментарии по поводу взрыва на фабрике «Heart Corp»?

— …поступили данные, что в произошедшем виноват кто-то из работников…

— Многие ваши конкуренты уверены, что «Heart Corp» не удастся вернуть прежние позиции на рынке. Что вы можете сказать по этому поводу?..

— Мистер Харт, принимали ли вы участие в создании благотворительного фонда вместе с отцом?..

— …каким детским домам в первую очередь вы окажете финансовую поддержку?..

— Адам, кто ваша спутница на сегодняшний вечер?..

И это лишь самая малость того, что мне удалось расслышать среди непрекращающегося потока вопросов, летящих на нас из-за живого ограждения в виде патрулирующей охраны, состоящей из крупных, внушающих страх амбалов.

Я слегка теряюсь от подобного напора, а глаза ослепляют ежесекундные вспышки фотокамер, но Адам тут же придерживает меня за талию и, полностью игнорируя крики всех журналистов, продолжает следовать по парадной лестнице вверх в особняк.

— Добрый вечер, Адам, — вежливо произносит мужчина-хостес, отвлекаясь от кропотливого осмотра очередного приглашения парочки гостей, и переводит свой цепкий взгляд на меня. — Мисс Джеймс, добро пожаловать в особняк семьи Харт, и приятного вам вечера, — он учтиво кивает в знак приветствия, пока я, оторопев, пытаюсь осмыслить услышанное.

— Где именно всё проходит? — без особого энтузиазма интересуется Адам.

— В кварцевом зале, — уточняет хостес, и мы сразу же направляемся вглубь холла, по обе стороны которого величественно поднимаются на второй этаж изогнутые полукругом лестницы с золотыми периллами.

— Так это твой дом? — безмерно удивляюсь я.

— Нет. Моего отца, — не поведя бровью, отвечает Адам.

— Отца?! Он что, здесь тоже будет?

— Логично. Это он устроил благотворительный приём.

— И почему ты сразу мне об этом не сказал?

— А должен был?

— Эм… нет… просто… — неловко мнусь с ответом, пытаясь не выдавать прорывающееся сквозь моё безмятежное состояние волнение перед высокой вероятностью того, что сегодня могу встретить его родителей. — А мама? Она тоже будет?

— Нет. Её не будет.

— А где она?

— Мертва, — бесцветный ответ, заставляющий меня в очередной раз пожалеть, что я никогда не могу вовремя прикусить свой несдержанный орган.

Николина, вот на кой чёрт ты всё это спрашиваешь? Тебе не нужно ничего о нём знать. Всё это не важно! Ты сейчас находишься не на романтическом свидании с мужчиной, которой переворачивает внутри тебя всё вверх дном, а просто выполняешь работу, для которой он тебя «нанял».

Хотя теперь, точно зная, что ждёт меня после приёма, ни о каких деньгах речи идти не может. Понимаю, в моём плачевном финансовом положении нужно больше думать головой, а не другим местом, но с Адамом моё благоразумие отключается полностью, тем более выбора он мне всё равно никакого не оставляет.

— Прости… Я не хотела… — виновато мямлю я, когда мы останавливаемся в нескольких метрах от входа в зал, откуда уже доносятся звуки музыки, негромкие, размеренные голоса и звон бокалов.

— Есть ещё какие-то вопросы? Или ты уже наконец дашь своему языку немного отдыха? — по тому, как уголки губ Адама слегка приподнимаются в улыбке, я понимаю, что его нисколько не задела моя любознательность.

— Вообще-то есть, — пропуская мимо ушей очередной намёк о его грандиозных планах на мой рот, я подхожу к нему вплотную. Даже на высоких каблуках я дышу ему в грудь, поэтому мне приходится сильно задрать голову вверх, чтобы оказаться максимально близко к его лицу. — Как мне быть, если кто-то спросит, кто я и чем занимаюсь? — шепчу я, нарочно задевая губами мочку уха.

Слышу, как хорошо сдерживаемое желание свистит в его глухом выдохе, покрывающем моё тело целой стаей мурашек.

— Всё до безумия просто, Николина, в этот раз ты должна делать именно то, что любишь больше всего на свете, — с волнующей хрипотцой в голосе произносит он, проводя подушечками пальцев невидимую линию огня от моей шеи к плечу, по руке вплоть до ладони.

— И что же я люблю больше всего? — изо всех сил стараясь игнорировать прошивающее раскалёнными иглами желания тело, не совсем понимаю, что он имеет в виду.