Путь. Автобиография западного йога - Джеймс Дональд Уолтерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бывали времена, когда я чувствовал, что Мастер в чем-то ошибается или недостаточно понимает какой-то вопрос. Было время, как вы узнаете из последующей главы, когда в моих вопросах отражались серьезные сомнения. Но всегда со временем оказывалось, что именно он был прав. Его действия, порой необычные и, по видимости, не всегда разумные, основывались на безошибочной интуиции, которая никогда не подводила его. Если его планы не осуществлялись, то это случалось лишь потому, что при их выполнении нам недоставало гармонии.
Вот маленький пример. За школьные годы меня научили сознавать значение эстетических ценностей, и я был несколько разочарован готическими арками на алтаре нашей церкви, который, как мне сказали, проектировал сам Мастер. Они казались мне несколько холодными и стереотипными. Но однажды мне удалось увидеть подлинный эскиз Мастера. Он был прелестен. Наши плотники совершенно не воспроизвели изящный восточный изгиб его арок.
Если бы мы внимательнее вслушивались в искусные нюансы его руководства нами, а не бегали вокруг («как куры с отрубленными головами», по выражению самого Мастера), неистово стараясь исполнить его волю, не пытались рассудочно препятствовать ей, то могли бы изменить мир. Конечно, и мы сами изменились бы коренным образом.
Теперь, когда Мастер, хотя и с неохотой, отказался от мечты основать «поселение всемирного братства» и сосредоточился на организации существующих общин в духе более строгих монашеских традиций, в воздухе стала витать мысль: «Организовывать!» Я не помню, чтобы в то время Мастер много говорил о процессе организации, во всяком случае при мне. Однако по какой-то причине эта идея увлекла многих учеников.
Некоторые монахи вместо того, чтобы сказать просто: «Теперь мы должны заниматься организационными делами», начали нарекать на то, что все не было организовано прежде. Будучи новичком, я видел в них старших на этом пути. Мне не приходило в голову, что на самом деле они занимали негативную позицию. Когда они с некоторым озлоблением говорили о том, что, по их мнению, делалось не так, я искренне переживал: «Как плохо служат Мастеру эти “негодные управленцы"!»
При возможности Мастер применял такой метод: он позволял ученикам осуществлять свои фантазии, чтобы они извлекали соответствующие уроки. Я еще почти совсем не освоился с обстановкой в общине, когда однажды в мою комнату вошел Бун и с важным видом объявил: «Мастер назначил комиссию. Он хочет, чтобы в нее вошли мы с тобой».
— Комиссию? Что он хочет от нас?
— Мы должны организовать работу, — ответил Бун, важно выпрямляясь.
— Какой именно аспект работы?
— Все аспекты, все! — при этом Бун сделал широкий жест рукой.
— Хорошо, — сказал я с сомнением, — если так говорит Мастер. Но я еще очень мало знаю эту работу. Я не могу представить, какую помощь он может ожидать от меня в организации этого дела!
— О, тебе не придется делать слишком много. Просто поможешь, когда мы тебя попросим.
Оказалось, что мне действительно не пришлось ничего делать. Несколько недель разные члены комиссии неформально встречались, по двое или по трое, чтобы обсудить все, что по их мнению подлежало изменению. Было много разговоров, жалоб, но мало действий. Постепенно на первый план вышли жалобы. Главный офис, как с негодованием поведал мне Бун, затруднял работу комиссии и, следовательно, выполнение воли Мастера. Я не чувствовал себя компетентным, чтобы внести позитивные предложения, однако разделял негодование моих соратников по комиссии. Меня поражало, что ученики столь упорно отказывались соответствовать желаниям своего гуру.
Однажды Бун влетел в мою комнату в сильнейшем припадке раздражения: «Мисс Сали наотрез отказывается подчиниться последней директиве комиссии!»
Это было невероятно! Я вскочил на ноги: «Нам следует поговорить с ней!» Мы быстрым шагом направились в главный офис. Я сказал мисс Сали (теперь — Шраддха Мата), что, отказываясь сотрудничать с комиссией, она не подчиняется Мастеру и что для пользы дела она должна сотрудничать с нами.
«Вы, молодые, горячие головы! — воскликнул Мастер, узнав об этом эпизоде. — О чем вы только думаете, врываясь в комнату с криками подобным образом?» Он продолжал отчитывать, в особенности меня, и это была самая крупная головомойка, свидетелем которой мне пришлось быть.
Я был ошеломлен. Я представлял себя смело действующим в защиту его дела, а оказался его противником! К тому же выяснилось, что мисс Сали была уже много лет его высокоуважаемым учеником и членом Совета Директоров. Более того, Мастер никогда не говорил ей или кому-либо еще, что наделил нашу комиссию особыми полномочиями. (Неожиданно я сам понял, что никогда не слышал непосредственно от него о подобных полномочиях!)
Высказав все, что он думает по поводу нашего вторжения в офис, не понижая тона, Мастер принялся за саму комиссию. Он определил ее как «безделье, негативность и полнейший фарс». При этом присутствовало большинство монахов, включая и других членов комиссии. Однако вся тирада Мастера была обращена ко мне.
«Но Мастер, — думал я, — я почти не принимал участия в деятельности комиссии!» Однако вслух я не сказал ни слова; ведь номинально я был членом комиссии. В то же время, я не мог избавиться от чувства обиды за то, что я считал несправедливым унижением. Впоследствии я осознал, что моя реакция лишний раз подтвердила, что я нуждался в критике.
— Сэр, — искренне попросил я в тот вечер, — пожалуйста, ругайте меня почаще.
— Понимаю, — он посмотрел на меня проницательным взглядом. — Тебе нужно больше преданности.
Да, это было так. Слушая негативную критику моих старших братьев, я незаметно перешел от того, что мне казалось благими побуждениями, к позиции осуждения, которая никогда не бывает совместима с любовью.
Вскоре после этого я подошел к Мастеру. «Простите меня, сэр», — сказал я.
«Вот и прекрасно!» — Мастер ласково улыбнулся. С этого момента недоразумение было исчерпано.
Мастер никогда не поощрял негативности, даже порожденной добрыми намерениями. Несколько лет назад один человек пытался путем обмана повредить работе одной из наших церквей. Мистер Джекот, адвокат и преданный член Общества, раскрыл замысел этого человека и публично обвинил его. Мастер высказал мистеру Джекоту благодарность за предотвращение опасной ситуации, но мягко пожурил за метод, который тот использовал. «Это нехорошо, — сказал он, — независимо от намерений, создавать негативные вибрации гневными и резкими словами. Доброе дело, которое
