Гнев Цезаря - Богдан Сушинский

– Любое судно, которое отдаляется на десять миль от северной оконечности пролива Босфор, уже вызывает болезненное подозрение русских пограничников. Даже если оно направляется в Болгарию или в Румынию.

– Именно поэтому мы пройдем в пятнадцати милях от Херсонеса. Что скажешь на это, штурман?

– Думаю над тем, – ответил Марио Каноссе, пятидесятилетний седобородый сицилиец, который, по семейной легенде, являлся седьмым штурманом в своем древнем роду мореплавателей, – как станем оправдываться перед русскими, если вдруг поинтересуются, какого дьявола мы оказались в такой близости от их военно-морской базы. Исходя из нашего курса мы должны пройти как минимум в ста милях западнее Херсонеса, нацеливаясь на северо-западную оконечность Тендровской косы, чтобы потом войти в Днепровский лиман.

– Зачем оправдываться? Объясним, что у нас неопытный штурман, из-за нерасторопности которого капитан вынужден был повести судно на Херсонесский маяк, – то ли в шутку, то ли всерьез выдвинул свою версию событий капитан.

– Причем настолько неопытный, – поддержал его в том же духе Боргезе, – что умудрился перепутать мыс Херсонес с портом Херсон.

– Но вообще-то они не имеют права интересоваться этим, поскольку двенадцатимильную зону территориальных вод России мы не нарушаем, – напомнил капитан судна.

– Напрасно вы напоминаете об этом, капитан. Не следует забывать, что все предки нашего синьора Каноссе были штурманами на судах сицилийских пиратов, которые всегда свято чтили международные морские законы и традиции.

Пока они пытались зубоскалить, появился вахтенный офицер, в руках которого были шифрограммы. В первой сообщалось: «Капитану „Умбрии“. Замедлите ход. Пропустите „Венецию“. Еще два зерновоза прошли Босфор. Сухогруз-итальянец, идущий из Николаева под греческим флагом, остановится для ремонта на траверзе Херсонеса. Диспетчер». Вторая радиограмма оказалась короткой, но очень важной: «Капитану. В полночь. В пятнадцати милях. Груз доставят двадцать восьмого, по ранее указанному адресу. Курс тот же. Диспетчер».

Пройдясь взглядом по тексту, Мадзаре тут же отдал обе радиограммы командиру диверсантов и вопросительно уставился на него. Под «грузом», который обязаны были «доставить по указанному адресу», оба они подразумевали прибытие в Севастополь, в бухту Северную, линкора «Новороссийск».

– По-моему, пока все идет по промыслу Господнему? – произнес он, когда фрегат-капитан поднял на него глаза. – С целой эскадрой сухогрузов тоже мудро придумано.

– И пусть никто не сомневается, что именно так, мудро, все и было продумано, – решительно объявил Боргезе.

Для фрегат-капитана не было секретом, что под кодовым псевдонимом Диспетчер выступает штурмбаннфюрер фон Штубер, который мается сейчас в итальянском торговом представительстве в Стамбуле. И что, в свою очередь, тот поддерживает постоянную связь со Скорцени, осуществлявшим общее руководство операцией, находясь на радиостанции военно-морской базы Сан-Джорджио.

Мадзаре вскинул руку и красноречиво взглянул на часы, сверившись после этого с корабельным хронометром.

– Рассчитайте ход судна таким образом, – понял его молчаливый вопрос Боргезе, – чтобы на траверзе Херсонеса мы оказались в полночь. Тогда же и приступим к очередному этапу операции.

– Как прикажете, фрегат-капитан. Главное, чтобы не сорвалось.

– Только о предчувствиях и морских приметах сейчас ни слова! – неожиданно жестко отреагировал князь.

В двадцать сорок он приказал Сантароне объявить в диверсионной группе «тревогу», спуститься в бункер и еще раз проверить на субмарине все, что только поддается проверке.

– Но ведь сегодня утром мы обследовали… – попытался напомнить ему корвет-капитан, однако Боргезе резко прервал его:

– Я приказал проверить. Тщательнейшим образом. Особое внимание уделить работе механизмов и водолазному снаряжению. Давно не выполняли боевых заданий, Сантароне. Группа совсем разболталась. Как, впрочем, и вы лично.

Командир субмарины явно был не согласен с его оценкой. Все диверсанты вели себя сдержанно и любые приказы выполняли точно, сосредоточенно. Однако препираться не стал.

– Еще раз опросите каждого члена основной группы. Никто ли из них не передумал. Мне нужны только добровольцы.

– Утром я опрашивал.

– Но сейчас уже девятый час вечера, корвет-капитан. К тому же я приказал: опросить! Лично. Каждого. Колеблющихся пловцов немедленно заменить добровольцами из резервной группы. Без упреков и комментариев – заменить!

– Что-то пошло не так? – встревожился Сантароне. – Я знаю, что пришли какие-то радиограммы.

– …Благодаря которым нас убедили, что все в порядке, Умберто. Никаких излишних волнений. Просто сейчас нужно предельно сосредоточиться на задании. В двадцать два тридцать общий сбор в кают-компании. Все это время я буду находиться там, олицетворяя штаб операции.

Октябрь 1955 года. Севастополь.

Военно-морская база

На аэродром морской авиации Бельбек Ставинский прилетел утром. После промозглой от октябрьских дождей и ночных заморозков столицы солнечное крымское прибрежье показалось адмиралу райским уголком, на котором он мог отогреться душой и телом.

– А здесь все еще бархатный сезон! И вокруг – все еще божественная красота, – раскинул руки навстречу нежаркому, ласковому солнцу адъютант, как только освободил их от своего походного чемоданчика и увесистой кожаной сумки заместителя командующего флотом. – Все-таки нам повезло, товарищ контр… прошу прощения, товарищ вице-адмирал, что служить выпало на Черноморском, а не где-нибудь на Северном или Тихоокеанском флоте.

– Что весьма предположительно, старший лейтенант, – с мрачной многозначительностью отреагировал Ставинский.

И адъютант, рослый детина, в прошлом командир взвода морских пехотинцев, с плечами циркового гиревика, тут же попытался уловить в этой излюбленной – «что весьма предположительно» – фразе именно тот смысл, который был заложен его патроном на сей раз. При этом Коршунов не мог не вспомнить случайно услышанное им ироническое замечание флотского чекиста Гайдука по поводу того, что Ставинский «умудряется придать своей фразочке больше смыслов, чем самый выдающийся актер – сакраментальной фразе „Кушать подано“».

– И вообще, оставьте свои телячьи восторги, адъютант. Не до них сейчас.

– Виноват, товарищ… вице-адмирал, – на сей раз тоже едва совладал с привычным словосочетанием Коршунов, с острасткой решив, что второго прокола со званием заместитель командующего ему бы не простил.

Сам Ставинский, немного потоптавшись у выделенной ему начальником аэродрома начальственно-разъездной «Победы», увлек адъютанта назад, в приемную. И уже через несколько минут Коршунов звонил начальнику контрразведки генералу Шербетову и полковнику Гайдуку с просьбой прибыть к новому заместителю командующего флотом по очень важному вопросу.

Появившись в штабе, Ставинский, блюдя устав, прежде всего решил представиться в новом звании и новой должности командующему флотом вице-адмиралу Пархоменко, но тот, с усталым безразличием махнув рукой, прервал его рапорт:

– Знаю, вице-адмирал. Поздравляю. Кабинет ваш предшественник освободил, приступайте. Но запомните: при всяком новом руководстве страны чины и должности получают легко и быстро, но при последующих изменениях в верхах так же быстро и мучительно теряют их.

Еще вчера узнав о неожиданном возвышении Ставинского, командующий флотом воспринял его как суровый кадровый намек. И тот факт, что, решая вопрос о заместителе, самого его в столицу не пригласили и даже не посоветовались с ним, тоже свидетельствовал не в его пользу. Просто таким образом ему дали понять: в штабе флота появился человек, в любое время способный заменить его на должности, на которой он якобы засиделся.

– Также обязан доложить, что в продолжение общего учения флота мне, совместно с контрразведкой флота и другими службами, приказано приступить к проведению в бухте Северной секретных антидиверсионных учений, о которых имеет право знать крайне узкий, заранее определенный круг лиц. С привлечением к ним линкора «Новороссийск», кораблей из дивизии охраны рейдов, шумопеленгаторной станции и группы курсантов водолазно-диверсионной школы.

– Тоже в курсе, – проворчал командующий, слегка поморщившись. – Уведомили. Словно бы особым доверием уважили. Впрочем, это так, к слову… Приступайте к организации учений.

Ставинский уже намеревался оставить кабинет, когда буквально у порога командующий остановил его:

– Насколько мне известно, вас принимал главком флота Кузнецов…

– Так точно, принимал. Правда, встреча выдалась очень короткой. Адмирал флота СССР не смотрел ни в мое «личное дело», ни на меня, а куда-то в пространство. И задал-то всего один-единственный «вопрос по существу»: «Вы тоже считаете, что численность кораблей флота нужно сокращать?» На что я ответил: «Сокращать численность нельзя. Просто, пользуясь мирной ситуацией, нужно заменить морально и физически устаревший плавсостав на корабли нового типа». Он угрюмо так, исподлобья взглянул на меня и сказал: «Ну да, ну да… Ладно, возвращайтесь в Севастополь. Служите».