По ту сторону тьмы - Йэн Бэнкс

— Но тебе… никогда не следует показывать, что ты этого боишься, — сказал Джейс.

Шеррис услышала звук, точно кто-то хлопнул ладонью по камню.

— А этот старый Горм. Ему, наверно, каждую ночь кошмары снились, но он вел себя так, будто ничего не случилось. Он знал, чего хотел, и действовал в этом направлении. Знал об опасности, но не колебался, ни секунды.

Последовала пауза.

— Великий был человек. Воистину великий. Нам есть чему у него поучиться.

Опять молчание. Затем:

— Может быть, присядем? По-моему, ты устала.

— Все в порядке.

— Давай сядем вот сюда.

Шеррис услышала хлопок и шорох. Она раздумывала, дать ли ей знать о своем присутствии, или лучше просто подползти к краю и понаблюдать за кузеном и сводной сестрой, и лежала в нерешительности.

— Ты стал просто неотразим, — произнесла Брейганна со смешком.

— А. — Джейс тоже засмеялся. — Это все форма.

— Да нет. Дерьмо в форме дерьмом и останется.

Шеррис сжала зубы. Брейганна дословно повторила то, что она говорила ей год назад. Тогда сестрица, разумеется, не согласилась.

Джейс снова тихо рассмеялся.

— Ну да. У нас есть парни, которых не мешало бы почистить. Некоторые умудряются выглядеть неряшливо уже через минуту после того, как на них наденут парадную форму. Ничего, если я закурю?

— Конечно. А чем еще занимаются во Флоте?

— Ну, не все же оговорено уставом, — усмехнулся Джейс.

— Шеррис услышала щелчок зажигалки и почувствовала запах сладковатого дыма. Это был шойн — наркотик, запрещенный в Иадайпуне и некоторых областях Калтаспии. Сама Шеррис была не в восторге от этого снадобья: особого кайфа оно не доставляло, да и пахло слишком приторно.

— Что это?

— Это? Шойн, со Спейра. Безобидная травка, позволяет немного расслабиться.

— Можно мне попробовать?

— Ну, я не уверен, что…

— Что?

— Не уверен, что ты достаточно взрослая, чтобы…

— Что, папочка не разрешает?

— Именно.

— Но ведь сейчас это не имеет значения, разве не так?

Последовала очередная пауза, затем нечто вроде вздоха или сопения.

— Брей…

— Дай мне попробовать. Послышался кашель.

— Ты уверена… — начал Джейс. Брейганна опять закашлялась.

— Ох, — произнесла она немного спустя.

— С тобой все в порядке?

— Абсолютно.

— Знаешь, мне все никак не удавалось сказать, как я сожалею…

— Перестань, Джейс.

— Я просто хотел сказать…

— Нет! Не надо!

Брейганна всхлипнула. Вновь послышался шорох. Брейганна произнесла что-то еще, но совсем уже невнятно.

— Тихо, тихо, — успокаивающе сказал Джейс.

Шеррис еле расслышала его слова.

— О, Джейс. Ты всегда… я… я всегда… Слова опять утонули во всхлипываниях.

— Брей, Брей… — мягко произнес Джейс.

Наступило молчание. Затем послышались какие-то звуки — может быть, просто ветер зашелестел в траве. И что-то вроде стона.

— Брей, — повторил Джейс с упреком в голосе.

— О, Джейс, ну, пожалуйста. Я хочу… я так…

— Что? — подумала Шеррис. Она подползла к краю саркофага, откуда было видно тропинку и кусты по одну сторону от холма, и посмотрела вниз.

Брейганна с Джейсом обнимались и целовались, стоя на коленях на расстеленном мундире Джейса. Шеррис увидела, как руки Брейганны вытащили из брюк рубашку Джейса и исчезли внутри. Джейс просунул руку под юбку Брейганны и медленно уложил ее на мундир.

С секунду Шеррис в изумлении смотрела на лицо Брейганны и отпрянула, осознав, что Брейганне достаточно открыть глаза, чтобы увидеть ее.

Она лежала на краю черного куба, слушая, как дыхание Джейса с Брейганной становится все тяжелее и учащеннее. До нее доносился шелест снимаемой одежды. Дыхание стало громче и постепенно сменилось стонами. Брейганна вскрикнула. Джейс что-то пробормотал, но тут же послышался шепот Брейганны, и они снова принялись стонать.

Шеррис лежала и чувствовала, что краснеет помимо воли. Широко раскрыв глаза, она зажала рот кулаком и впилась в него зубами, чтобы не выдать себя смешком либо вскриком.

— Шеррис! — воскликнул Джейс.

Она застыла, мгновенно покрывшись гусиной кожей. Прохладная поверхность камня вдруг стала невыносимо холодной. Он увидел ее? Откуда он узнал? … Потом до нее дошло. Она расслабилась и самодовольно улыбнулась, не зная, впрочем, воспринимать ли это как похвалу, или как оскорбление.

— Брей, Брей, — повторял Джейс, тяжело дыша. — Прости меня… Я виноват. Даже не знаю, что со мной…

Брейганна взвыла. Шеррис сжалась в комок. Брейганна пробормотала что-то, глотая слезы, затем послышался шорох торопливо надеваемой одежды.

— Пожалуйста, Брей, я вовсе не то имел в виду…

— Оставь меня! — крикнула Брейганна, и до Шеррис донеслись поспешно удаляющиеся шаги, сопровождаемые стенаниями Джейса. Затем Брейганна возникла в поле ее зрения. Она продиралась сквозь кусты.

Шеррис стала отползать от края саркофага, опасаясь, что Брейганна обернется и увидит ее. Но Брейганна и не думала оборачиваться. Она с плачем уходила по тропинке, направляясь к дому.

Шеррис полежала еще минут десять, не осмеливаясь пошевельнуться. Она слышала, как одевался Джейс, затем до ее носа опять донесся сладковатый запах. Джейс вновь уселся на траву, усмехаясь. Немного посидев, он встал и ушел вниз по тропинке.

Выждав еще с минуту, она спрыгнула вниз. Примятая трава возле саркофага выглядела какой-то грязной. При одном взгляде на эту траву, можно было понять, что здесь произошло. Шеррис улыбнулась про себя и нагнулась, чтобы поднять недокуренную самокрутку с шойном. Понюхав окурок, она решила отложить его на потом. Затем подумала о губах Джейса, которые прикасались к этому окурку… и о губах Брейганны, прикасавшихся к его губам…

— Н-да. — И окурок упал на траву.

Она натянула свои парадные серые туфли и набросила на плечи пальто пепельного цвета. По дороге к дому, где продолжались поминки по ее отцу, она сделала небольшой крюк.

— Да не вешай же нос, Синудж, — сказала Зефла, доливая в бокал Синуджа вина.

— Буду, — невнятно ответил он.

Они вернулись в «Ржавый Гвоздь» тем же вечером. Синудж смылся с устроенного в замке торжества так быстро, как только смог, и присоединился к команде.

Он взял бокал и сделал большой глоток.

— Никак не могу поверить, что этому неотесанному болвану удалось спастись. — Он медленно покачал головой. — Залез на стену, надо же. Любой мало-мальски уважающий себя стом мог проглотить его не заметив, и все-таки это безмозглое дерьмо осталось в живых! …