Королева Шотландии в плену - Джин Плейди

— Бедное дитя, он в руках Мортона, отданный на воспитание этому гнусному Бьюкенену! — с дрожью произнесла Маргарет. — Я снабдила Дугласа деньгами… король Испании готов принять мальчика. Теперь надо только ждать подходящего случая, чтобы освободить его.

Они долгое время обсуждали этот план, а потом графиня спросила:

— Что вы думаете об этой любви между моим сыном и Елизаветой Кавендиш?

— Я склонна сказать им: «Женитесь, а потом посмотрим, какие будут последствия». Редко приходится видеть такую любовь среди знати. Браки устраиваются за них; и они не испытывают восторга любви, который так сладок.

Мария подумала о своем браке с Франсуа. Там не было никакого восторга. Она очень недолго любила Дарнли, пока он не убил ее любовь своей никчемностью. А что касается Ботуэлла… это была безумная, всепоглощающая страсть. Она принесла ей кратковременный экстаз и эти ужасные годы тюремного заточения. И все же она знала, что если бы ей пришлось выбирать вновь, то она выбрала бы Ботуэлла.

— Если бы я была на их месте… — начала она.

Графиня Леннокская быстро взглянула на нее:

— Ваше величество выбрало бы любовь, я знаю. В мире так мало любви. Я уверена, что если у молодых людей будет поддержка, как моя, так и графини Шрусберийской и вашего величества, то они не станут колебаться.

— А как же граф?

— О, вы же знаете, как графиня верховодит в этом доме. Она до сих пор не сказала ему об этом.

— Он никогда бы не согласился пойти против воли королевы. Он попросил бы у нее разрешения на их брак.

— И это положило бы конец их надеждам. Елизавета никогда бы не согласилась.

— Тогда, — сказала Мария, — если они хотят пожениться, им следует так и сделать, а после сообщить об этом Елизавете. Если их любовь достаточно глубока, то они будут считать, что это стоило того, чтобы принять любое наказание, которое может она им уготовить.

Несколько дней спустя Елизавета Кавендиш и Чарльз Стюарт, граф Леннокский, поженились.

Королева Елизавета находилась в обществе лорда Берли и графа Лестера, когда ее известили об этой свадьбе.

— Что это такое? — воскликнула она. — Леннокс женился на этой девчонке Кавендиш! Леннокс! Что это за безумие? Это дело рук Бесс Хардвик. На эту честолюбивую женщину нет управы. Если она решила выдать свою дочь замуж за Леннокса, то так тому и быть! И сделать это до того, как я смогу остановить ее!

— Ваше величество, — пробормотал Берли, — кажется, кое-кто еще принимал участие в этом заговоре. Мать жениха также виновна, а поскольку эта интрига свершилась в шеффилдском замке, то несомненно, что еще одна персона приложила к этому руку.

— Как мне надоели эти женщины! — выпалила Елизавета. — Я проучу их, как выказывать мне открытое неповиновение. Их всех следует поместить в Тауэр.

— Ваше величество, возможно, опасно переводить королеву Шотландии в Тауэр, — вставил Лестер. — Во-первых, во время переезда могут быть предприняты попытки освободить ее, а во-вторых, если бы она появилась в Лондоне, то ее дело привлекло бы больше внимания людей. В Тауэре она действительно станет вашей узницей, тогда как в шеффилдском замке она все еще может называться вашей гостьей.

— Вы правы, Роберт, но не думайте, что я позволю этим бабам Шрусбери и Леннокс открыто выступать против моей воли. Немедленно арестуйте их и препроводите в Тауэр.

— Ваше величество, как всегда, говорит разумно, — сказал Берли.

Лестер кивнул, выражая согласие и восхищение.

В тот же день стражники были посланы в Шеффилд, чтобы привезти обеих графинь в Лондон и поместить в Тауэр.

Итак, высокомерная Бесс и графиня Леннокская были взяты под стражу и увезены из шеффилдского замка.

После их отъезда воцарилась атмосфера покорности. Счастье поженившихся влюбленных было омрачено, — поскольку они опасались, что принесли смертельную угрозу своим матерям. Мария подолгу сидела со своими подругами за вышиванием гобелена, обсуждая событие, приведшее к отбытию обеих графинь, беспокоясь, как они там в их тюрьме, в Тауэре.

Мария объявила, что они пошлют изготовленный ими изысканный гобелен Елизавете, которая прославилась своей жадностью к подаркам, в надежде, что, возможно, она смягчится к своим трём узницам — двум в Тауэре и третьей в шеффилдском замке.

Маленькая Бесси Пьерпонт была счастлива, потому что ей не надо было беспокоиться из-за ежедневных заданий. Она могла кататься верхом, играть, заниматься уроками и слушать рассказы королевы о ее детстве. Но Бесси находила, что самое большое удовольствие для нее — быть в обществе своего нового друга месье Нау, который учил ее говорить по-французски; и все поражались, как быстро она научилась лепетать на этом языке. В те месяцы единственным огорчением для Бесси было, когда месье Жак был слишком загружен работой, чтобы заниматься с ней.

— Замок стал совсем иным без графини, — сказала Сетон Эндрю Битону.

— А вы никогда не устаете от вашей здешней тюрьмы? — спросил он.

— Я никогда не устану служить королеве, — ответила она.

— Но все же у вас должна быть собственная жизнь, — говорил он ей.

Она отворачивалась от его пылкого взгляда. Сетон не хотела, чтобы он высказал ей все, что чувствует. Она поклялась служить королеве до тех пор, пока будет нужна ей. И Сетон заверяла себя, что у нее нет времени ни на что иное, как только служить своей королеве.

Мария часто вздыхала, вспоминая Бакстон.

— Это единственное место в Англии, где мне хотелось бы оказаться, — говорила она. — Интересно, разрешат ли мне еще когда-нибудь съездить на ванны?

Вышивая ночной колпак цветным шелком, она использовала зеленые и золотистые оттенки, так как слышала, что это — любимые цвета Елизаветы. Она уже сделала два других в нежных оттенках и намеревалась отослать их Елизавете с просьбой, нельзя ли ей посетить Бакстон.

Как только ночные колпаки были готовы, Мария отослала их французскому послу с просьбой подарить Елизавете. Увидев их, Елизавета заворчала. Она не очень-то любила подобные вещи; она куда больше предпочитала ювелирные украшения, которые можно носить днем, или мебель и гобелены, которыми могли бы восхищаться многие.

Более того, она не была уверена, что с ее стороны выглядело бы умно принимать подарки от королевы Скоттов, поэтому сказала французскому послу, что принятие их могло бы стать политическим делом и она боится неодобрения своих министров.

Французский посол знал, что это неправда, и ответил, что королева Скоттов просто желала показать свое хорошее отношение к ней.

— Ну тогда, — резко ответила Елизавета, — я приму их, но, пожалуйста, передайте королеве Скоттов, что я живу в этом мире несколько дольше, чем она, и знаю, что люди привыкли принимать подарки обеими руками, а отдавать только одним пальцем.

Этим она хотела подчеркнуть, что, мол, Мария просит благосклонности в обмен на подарки, которые Елизавета на самом деле не очень-то хочет принимать.

Но когда она примерила эти ночные колпаки, то нашла, что они весьма идут ей, и Подумала, что если уж Марии так хочется посетить Бакстон, то почему бы ей и не поехать при условии, что ее препроводит туда надежная охрана.

Глава 15

Бакстон, Четсуорт и Шеффилд

Какое удовольствие было снова оказаться в Бакстоне.

— Я чувствую себя лучше, как только приезжаю сюда, — сказала Мария.

Граф намеревался ослабить ограничения. Он захватил с собой из Шеффилда нескольких слуг, среди которых была и Элеонора Бритон. Пока графиня находилась в Тауэре, жизнь протекала безмятежно и приятно.

Ванны оказали свое обычное благоприятное воздействие, и состояние здоровья Марии улучшилось. Она вновь посетила Пул’с Хоул и очень радовалась этой прогулке.

— Если бы я могла остаться в Бакстоне, — говорила она Сетон, — то снова почувствовала бы себя молодой.

Однажды граф пришел в ее апартаменты в Нижнем Бакстоне в возбужденном состоянии.

— Ваше величество, у нас в Бакстоне выдающийся гость, и я уверен, что он здесь только потому, что Вы, ваше величество, приехали сюда принимать ванны.

— Кто? — спросила она.

— Сам лорд Берли.

— Лорд Берли! Значит, он приехал по приказу королевы. Я надеюсь, не для того, чтобы шпионить за нами.

— Вы думаете, что такое возможно?

— Я не вижу другой причины.

Бедный Шрусбери! Он чувствовал себя свободнее в отсутствие Бесс, но без нее он растерялся. Мария представила, насколько иначе Бесс восприняла бы известие о появлении Берли. Ее подогревала бы мысль о конфликте, тогда как бедный Шрусбери чувствовал, что на его плечи ложится еще одна нагрузка, а ему уже и так было тяжело.

Когда Берли пришел к королеве Скоттов, Мария приняла его настороженно. Она знала, что он является одним из ее злейших врагов при дворе Елизаветы, и не верила, чтобы он мог вдруг превратиться в ее друга.