Круглый год. Сборник. 1974 - С. В. Орлеанская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я стою, озираюсь вокруг, высматриваю виновников. Казалось, что и лес высматривает их, молча, тихо, боясь даже пошевелиться какой-нибудь веткой. Но тщетно, я никого не нахожу. Но, перед тем как тронуться с места, для острастки бросавших комья и успокоения себя крикнул:
— Хватит шутить, выходи!
Безветрие быстро погасило мой голос, и он тут же заглох. Никто не отозвался на мой зов: ни причудливой формы снежные фигуры, ни деревья. Никто не вышел из-за них.
И я не стал более осматриваться в ночном лесу, а, ускорив шаг, быстро пошёл прочь от этого таинственного места. На ходу я часто оглядывался на темневшую на снегу извилистую тропинку, легко прятавшуюся в молодом лесочке, который я уже ранее проходил. Как бы там ни было, падавшие на меня снежные комья вызывали какое-то беспокойное чувство. Такое ощущение заставило меня идти, как говорят, не чувствуя под собой ног.
А впереди ещё восемьсот метров пути. Вот уже и старые высокие липы, берёзы, сосны. Под их пышными белыми кронами идти было веселее. Вдали показались бледные огоньки шоссейных фонарей. Вверху что-то зашуршало, загудело. Налетел ветер.
Что такое? Удар в плечо, секундой позже — в другое, затем в спину и голову — одновременно. Удар за ударом. Их много, со всех сторон и сверху. Казалось, что кто-то организовал засаду.
Деваться некуда, и я остановился и на этот раз, чтобы окончательно выяснить, в чём же дело. Очередная шутка незнакомых отдыхающих? Пошёл мокрый снег?.. Нет. Ни то, ни другое.
Летели большие снежные комья-шапки с верхних веток высоких деревьев. Тихо отрываясь, затем шурша, они цеплялись за нижние ветки, скользили, звучно шлёпались на снежную перину, на меня, от ударов рассыпались, осыпая приятной пыльцой и создавая впечатление снегопада. Обледеневшие комья падали на меня то с прямым попаданием, то с перелётом. Деревья, сбрасывая с веток покрывшийся коркой льда и подтаявший снег, бросались с помощью порывистого ветра друг в друга, в меня тяжёлыми рыхлыми комьями, будто играли в снежки между собой и мною. А я-то думал...
Теперь я уже и не торопился уходить из леса, шёл не спеша, подставляя свои бока под удары сбрасываемых деревьями снежков.
Перед посёлком деревья прекратили игру в снежки. Ближние к шоссе, они давно сбросили свои белые шапки, и сейчас им уже нечем было играть.
Домой я вернулся весь в снегу. Зато вдоволь наигрался с деревьями в снежки.
Борис Павлов
ЗИМНИЕ СТИХИ
БОЛЕЛЬЩИКИ
Весною — футболом,
Зимою — хоккеем,
Здоровья и сил не жалея,
Болеем.
Мы требуем «шайбу»
С надеждой и болью
Зимой — на хоккее,
Весной — на футболе.
Мы нежно и искренне
Преданы спорту:
Любимцев своих
Провожаем эскортом,
Когда те уходят
Шеренгой весёлой
Зимою — с хоккея,
Весною — с футбола.
Любимым командам
Желаем победы!
И, будто болезнь,
Переносим их беды.
Мы их вдохновляем
С трибун как умеем
Весной — на футболе,
Зимой — на хоккее.
Но мяч залетает
И в наши ворота...
Нам кажется,
Судьи прошляпили что-то,
И мы их ругаем
Всё злее и злее
Весной — на футболе,
Зимой — на хоккее.
И всё же
В спортивную верим удачу:
Свистим, и кричим,
И смеёмся, и плачем.
И спорт молодеет,
И мы не стареем —
Болеем футболом,
Болеем хоккеем.
Шайбу-у!!!
Леонид Рашковский
ЛЫЖИ
Скользили лыжи вразнобой —
Вперёд одна, назад другая.
Смеялись лыжи надо мной,
Носы упрямо задирая.
Но я ещё упрямей был —
Я их кататься научил!
Евгений Ильин
Рогов А. И правда и сказка
К 50-летию создания художественно-производственных мастерских в Палехе
И ПРАВДА И СКАЗКА...
Внешне Палех похож на многие большие русские сёла.
Стоит на холме, в центре — старинная церковь, есть двухэтажные кирпичные дома, новые полустеклянные магазины и столовая, возле которой в обеденное время полно автомашин и шумного проезжего люда. На окраинных же улицах спокойно пасутся степенные гуси, горланят петухи, по утрам пахнет дымом, в праздники — пирогами, а осенью — душистым сеном. Летними вечерами ребятня бегает отсюда к ближнему лесу лакомиться поспевающим на полях горохом. Это совсем недалеко.
Но если пойти по этому селу, то обнаружишь нечто странное. На дверях церкви написано, что это — музей. Затейливое двухэтажное здание, что стоит на главной улице, — тоже музей. А обыкновенная изба в четыре окошка, расположенная на углу напротив, оказывается даже мемориальным Домом-музеем И. И. Голикова.
Мало того, если спуститься от церкви вниз, к самому длинному здесь зданию, то увидишь перед ним памятник бритоголовому усатому человеку, под которым обозначено, что это тоже Иван Иванович Голиков.
Кто же он, этот Голиков? И что это за село, в котором целых три музея?
До революции в Палехе жили иконописцы. В здешних Владимирско-Ивановских краях было несколько таких сёл.
Земли-то вокруг бедные, вот крестьяне и придумали себе когда-то такой приработок. Из поколения в поколение искусство иконописи передавали. С малых лет мальчишек учили краски растирать, доски грунтовать, срисовывать с икон сначала отдельные детали украшений, цветы, потом руки и ноги, потом одежды, фигуры и лица, потом прописывать всё золотом. У кого были способности, лет за шесть, восемь овладевал этой сложной наукой, начинал сам писать иконы для продажи. А у многих так ничего и не получалось, приходилось им только крестьянствовать. Да и художники летом в полях работали, без своего хлеба им тоже никак было не прожить.
В общем, наполовину художники, наполовину — крестьяне.
Иван Иванович Голиков, как и его отец и
