Фауст - Иоганн Вольфганг Гёте

потребуешь их,

И готовы оне.

Мне отрадно видеть борьбу красоты

Против золота, жемчуга, камней цветных.

Елена

Затем властитель так еще ко мне вещал:

«Когда вокруг ты все в порядке оглядишь,

Тогда возьми треножников ты, сколько их

С другой посудой жертвоприносителю

Потребно совершить святое торжество,

Котлов и чаш, и плоскодонных всяких блюд.

Водой чистейшей из священного ключа

Наполни кубки; дальше дров еще сухих

Вели сготовить, чтобы восприять огонь;

И наточенный нож быть должен под рукой.

О всем же прочем позаботься ты сама».

Так говорил он, торопя меня; но мне

Живущего дыханья он не указал,

Что олимпийцам в жертву хочет он заклать.

Сомнительно все это! Но заботы я

Гоню, высоким предоставив все богам

Вершить, как в мыслях держат то они;

Добром ли это человеку или злом

Покажется, нам смертным это все стерпеть.

Уж часто жрец, топор тяжелый занеся

В затылок вземь[262] смотрящего животного,

Не завершал удара; был задержан он

Приходом вражьим иль вмешательством богов.

Хор

Что должно свершиться, тебе не узнать.

Ты, царица, гряди

Не страшась!

Зло идет и добро

К человеку нежданно;

Им и предсказанным веры нет.

Троя ж горела, видели ж мы

Смерть пред глазами, страшную смерть;

А разве не мы

Здесь тебе радостно служим,

Видим на небе жгучее солнце

И всю прелесть земную

Нам на блаженство, тебя!

Елена

Будь то, что будет! Что ни предстоит теперь,

А я должна немедля в царский дом вступить.

Желанный, милый, чуть мной не утраченный,

Он вновь в глазах моих; сама не знаю как.

Уж ноги быстро так не мчат меня наверх

Ступеней тех, что были в детстве мне прыжком.

Хор

Бросьте, о, сестры, вы,

Грустные пленницы,

Всю тоску свою тотчас.

Славьте царицу вы,

Славьте Елену вы,

Что в отеческий дом,

Хоть и поздно вернувшейся,

Но тем боле надежной

Ныне стопой идет!

Славьте священных вы,

Счастье дарующих

Ей — богов милосердых!

Освобожденному,

Словно крылатому,

Всюду дорога, но узнику

Только в муках доводится

Над зубцами тюремными

Руки свои простирать.

Но ее восхитил бог

Отдаленную,

И с илионских развалин

Он перенес ее вновь

В старый, убранный снова

Отчий дом,

После великих

Мук и отрады

Первую молодость

Помянуть безмятежно.

Предводительница хора

Теперь оставьте песен радостных вы путь,

И к створчатым дверям свой обратите взор!

Что вижу, сестры! Уж нейдет ли вновь сюда

Взволнованной походкою царица к нам?..

Великая царица, что могло тебе

Взамен приветствий слуг твоих представиться

Тревожное? Ты даже не скрываешься;

Я отвращенье вижу в челе твоем,

И благородный гнев при изумлении.

Елена

(оставившая двери растворенными в волнении)

Несвойствен дочери Зевеса подлый страх,

Ее испуг мгновенный тронуть не дерзнет;

Но ужас, что из лона старой ночи все

Встает от века в разных видах, словно дым

Густой из пасти огнедышащей горы.

Он и героя даже потрясает грудь.

Так ужасом сегодня мне божества стигийские[263]

Вступленье в дом отметили, что рада б я

С знакомого порога, столь желанного,

Как гостья запоздавшая, простясь, уйти.

Но нет! На свет я вышла, и меня

Уж дальше не прогнать вам, силы мрачные!

Святить примусь я, чтоб очищенный очаг

Отдать привет жене да и владыке мог.

Предводительница хора

Открой своим прислужницам усердным ты,

Царица, что могло там встретиться тебе.

Елена

Что видела, увидят ваши то глаза,

Коль древняя не поглотила снова ночь

Исчадья своего во мрак своих чудес.

Но чтоб вы знали, расскажу словами вам,

Как, думая о первом долге, я вошла

Торжественно в покои царского дворца.

Странна мне стала пустота безмолвная.

Ни шороха, не слышно было скорых ног,

Ни быстрой хлопотливости не видел взор,

Служанок не встречала я иль ключницы,

Которых долг приветствовать входящего.

Но только что я к очагу приблизилась,

Вдруг увидала у остывшей там золы,

Огромную закутанную женщину,

Не в сон, скорей в раздумье погруженную!

Властительно зову ее к занятью я,

Ее считая ключницей, оставленной

Моим супругом из предосторожности.

Закутана, сидит она, не двигаясь;

Лишь на мои угрозы повела она

Рукой, как бы гоня меня от очага.

Я, гневно отвернувшись от нее пошла,

К ступеням, наверху которых ждет меня

Краса опочивальни рядом с кладовой.

Но чудо быстро с полу поднялось, и мне

Дорогу властно заступя, казало так

Свой стан худой и свой кроваво-мутный взгляд,

Что вид его один мне взор и дух смущал.

Но речь моя на ветер; слово никогда

Не в силах образов воссоздавать, творя.

Смотрите! Выступить дерзнуло в свет оно!

Здесь наша власть, пока придет державный царь.

В пещеры прогоняет друг прекрасного,

Феб, все исчадья ночи, иль смиряет их.

(Форкиада[264] выступает на пороге между притолками.)

Хор

Много изведала я, хоть и локон

Мой на челе еще молодо вьется,

Страшного много видеть пришлось,

Плач побежденных, ночь ту, когда

Пал Илион.

Сквозь окруженный облаком пыли

Гам ратоборцев слышала страшный

Голос богов я, слышала медный

Крик я раздора, с поля летел

Он к стенам.

Ах! Стояли еще

Стены Трои, но пыл огня

Уж от соседа к соседу шел,

Разливаясь и там к сям,

Собственной бурей гонимый,

По полночному городу.

Видела я сквозь огонь