А был ли мальчик (част 1-6) - Convallaria Majalis

- Ни капельки. Я превратилась практически моментально. И ты бы мог, если бы не трусил так сильно.

- Ты хочешь сказать, что я - трус? - поразился Люпин.

- Именно это я и хочу сказать. Ты - жалкий трус, боящийся своего волка.

По-моему, Люпин уже забыл, что пришел сюда извиняться.

- Ты не понимаешь, о чем говоришь! Он не мой и никогда не был моим, и вполне естественно, что я не желаю давать ему власть над своим телом!

- О, я прекрасно понимаю, о чем говорю! Я целую ночь просидела в подвале мохнатой!

- Это еще не делает тебя специалистом по оборотням!

Я резко захлопнула книгу и встала:

- Может, и так, но я знаю, что я чувствовала, и этого мне достаточно. Я швырнула тебя в стену Ступефаем, я могла бы заставить тебя ползти ко мне на брюхе и подставить шею, если бы захотела. Моя волчица дала мне силу и согласилась отступить, чтобы я ею воспользовалась, безоговорочно приняв мое главенство. А ты, воюя со своим волком, настолько себя ослабил, что позволил щенку одержать над собой верх!

- Я не хочу становиться зверем!

- А кто говорит, что для того, чтобы достичь взаимопонимания с волком, тебе нужно подчиниться или слиться с ним? Достаточно просто не мешать ему наслаждаться жизнью, и тогда он не будет мешать тебе.

- Ты не понимаешь, что я чувствую. Я становлюсь зверем, и это опасно! - гнул свое Люпин. Кажется, он меня совсем не слушал.

- Я прекрасно понимаю, что ты чувствовал! И знаю, что чувствовал твой волк - я уловила ваши эмоции, - принялась объяснять я. - Человек в тебе панически боялся выпустить зверя из-под тотального контроля, а волк всего лишь хотел оказаться на свободе, покататься по травке и попеть при луне!

- Однажды он захочет большего, - упрямился Ремус. Я вспылила и рявкнула на него в истинно папиной манере:

- Профессор Люпин, вы - непроходимый тупица! Вы убиваете своего волка, душите его, тем самым подстрекая к бунту! В один прекрасный день он действительно сорвется, и возьмет над вами верх! Но лишь потому, что тоже имеет право на жизнь, хотя бы три ночи в месяц!

Люпин безжизненно опустился в ближайшее кресло. Я выдохнула и добавила уже мягче:

- Это как если бы ты год за годом включал посреди ночи громкую музыку, забывал закрыть кран в ванной и прыгал в своей квартире, а потом удивлялся, что сосед снизу ненавидит тебя и в один прекрасный день пришел с топором. А ведь могли бы подружиться, и вместе смотреть футбол по вечерам.

- Я больше квиддич люблю.

- Один хрен. Ремус, ну почему ты такой непрошибаемый? За все годы не смог понять того, что я поняла за одну ночь. Волк - не враг тебе. Он не хочет тебя подчинить, он просто выясняет, кто сильнее - как и любой из нас. Ты уже показал ему, кто главный, и незачем раз за разом напоминать ему об этом. Волк уже усвоил и согласился. Незачем сопротивляться притяжению луны - она все равно сильнее. Поддайся ей! Представь что-нибудь приятное, закрой глаза и дай ей сделать все по-своему!

Ремус совсем поник духом, и я решила, что сказала достаточно. Взяв книгу Блэр, я сунула ее ему в руки:

- Я нашла это вчера, но успела прочитать только сейчас. И настоятельно рекомендую изучить от корки до корки. Удачи, Луни.

Был уже поздний вечер, когда Люпин спустился к нам. Сириус и Северус, изучив мои воспоминания, согласились, что мне можно попробовать перекинуться на улице, если принять некоторые меры предосторожности. В частности, папа обещал установить магическую защиту, которая не позволит мне покинуть пределы заднего двора, а Сириус собирался составить мне компанию в анимагической форме.

- Ну что? - спросила я, увидев на пороге Люпина. Тот несмело улыбнулся:

- Я все еще не уверен, что это хорошая идея, но могу попытаться.

- Луни! - восторженно воскликнул Сириус. - Ты серьезно? Гарри, да ты умница!

Я знала, что я умница - в янтарных люпиновских глазах явственно горела надежда.

- Ну, раз уж мы тут все такие молодцы и умницы, нам стоит заняться приготовлениями, - подал голос папа, и мы немедленно отправились каминной сетью в Спиннерс-энд.

Задний двор был небольшим, но волчица во мне уже мелко перебирала лапами от предвкушения. Едва дождавшись, пока Северус установит защиту, я босиком сбежала с крыльца и улеглась на траву. Обычно я медитировала в позе лотоса, но сейчас я переживала, как бы волчица не запуталась в ногах...

- Луна еще не взошла, - напомнил Ремус, ежась от прохладного ветерка. Он, как и я, был босым, в одной только наброшенной на плечи мантии - в отличие от анимагов, оборотни не умели превращаться в одежде.

- Я хочу попробовать обернуться без нее, - ответила я и закрыла глаза, вызывая в памяти картинку залитой солнцем лесной опушки. В отличие от прошлого раза, долго ждать не пришлось - волчица сама страстно желала выбраться наружу. Секунда, вторая - и слитный тройной вздох возвестил, что у меня получилось. Аккуратно выпутавшись из мантии, я встала на четыре лапы и отряхнулась. Оглядевшись, я увидела стоящего рядом Ремуса, сидящего на крыльце папу и Сириуса, который немедленно шагнул к нам, трансформируясь на ходу. В последний раз я видела его таким два года назад, и успела позабыть, какой он огромный и черный. Пес осторожно подходил ко мне, явно опасаясь моей реакции, но я не стала ждать и сама бодро потрусила к нему, по-детски непосредственно лизнув в нос. От неожиданности пес сел, а Ремус вдруг облегченно рассмеялся. Папа вторил ему, только в его смехе не было затаенной боли и страха. По-моему, я теперь точно знаю, кто во мне сомневался, а кто, напротив, доверял моим суждениям.

Волчица радовалась свободе и простору, и я отпустила ее: звериная часть меня немедленно начала прыгать по двору на всех четырех лапах и кататься по травке. И это было здорово!

Зависть-сожаление-надежда...

Это не были эмоции моего зверя, и я/мы удивленно обернулись. Ремус во все глаза смотрел на меня, веря и не веря одновременно. Я вопрошающе тявкнула, мол, чего ждешь, присоединяйся, и изобразила улыбку на волчьей морде. Папа потом признался, что, оказывается, волчья мимика довольно разнообразна, и улыбка у меня вполне удалась. Сириус тоже усмехнулся во всю зубастую пасть и выжидательно уставился на друга. Ремус вздохнул и лег на траву. Как я и говорила, закрыл глаза, и тут взошла полная луна. Мне немедленно захотелось попеть, но я сдержалась, чтобы не отвлекать его.

Трансформация явно шла легче, чем раньше, но не так, как при стычке с Грейбеком. Тогда он превратился моментально, а сейчас прошло около минуты, прежде чем волк неуверенно встал на шатающихся лапах и помотал кудлатой башкой. Я снова подпрыгнула на всех четырех лапах, Бродяга последовал моему примеру, и Луни не удержался: прыгнул, удивленно тявкнул и припал к земле. Выражение его морды было до того комичным, что папа не удержался и фыркнул: