Черная молния - Джон Соул

– А как же Бонни и Клайд?.. – начала было Энн. – Или семейство Мэнсонов?..

– Не совсем то. Бонни и Клайд грабили банки – это просто и прибыльно. Они, конечно, были насильниками, но все-таки оставались до конца жизни обыкновенными грабителями. Что касается Мэнсонов, то у них в основе преступления лежал культ. А все культы, даже тайные, очень скоро становятся секретом полишинеля. Рано или поздно, но кто-нибудь обязательно проговорится. Что же касается данного дела, то здесь нет ни одной ниточки. Никто не сказал ни слова. Не было ни слухов, ни сплетен – одно только утверждение Ричарда Крэйвена, что он никогда в жизни не совершал преступлений.

У Энн округлились глаза.

– И теперь, стало быть, получается, будто он говорил правду? Но это невозможно! Ведь его осудили! Кстати, что говорят судейские?

– Я имел беседу с прокурором. Его сотрудники обнаружили аналогичные знаки на мертвых телах, которые были найдены на территории, находящейся под юрисдикцией прокурора. И что они сделали, как ты думаешь? Да то же, что и мы, то есть сохранили информацию в тайне, и по той же самой причине. Приходится оставлять про запас кое-какие улики, о которых не пронюхали всевозможные психи и шизики. Иначе можно просидеть весь день за столом, выслушивая всякого рода признания и самооговоры.

Энн чувствовала себя премерзко: казалось, ее ударили кулаком в солнечное сплетение. Что же она наделала?! Как она могла заблуждаться до такой степени? Она попыталась утешить себя: ведь заблуждалась не она одна – особое подразделение в полном составе было уверено, что убийцей является Ричард Крэйвен.

Но разве не она первая вцепилась в Ричарда Крэйвена, как только тот оказался в числе подозреваемых? Она, и никто другой, вынесла ему обвинительный приговор задолго до того, как Крэйвен предстал перед судом. Это она снова и снова настаивала на смертной казни, утверждая, что только смерть Ричарда Крэйвена оградит людей от новых убийств.

– И что же все это значит? – спросила она, но в тот самый миг, как эти слова слетели с ее губ, она уже знала ответ: карма, воздаяние свыше. С того самого дня, как казнили Ричарда Крэйвена, ее собственный мир стал разваливаться на части. Сначала у Гленна случился сердечный приступ, а потом начались печальные изменения в его личности, которые превратили ее мужа в незнакомца.

И вот теперь еще это.

А главное – некого винить, кроме себя самой. Это она уничтожила невинного человека, и настала пора платить по счетам.

– Стало быть, тот парень, из-за которого пострадал Ричард Крэйвен, по-прежнему находится на свободе, – ответил Блэйкмур. Он понял состояние Энн и, протянув руку, накрыл ладонью ее похолодевшие пальцы. – Принимая во внимание тот факт, что убийца, так сказать, "подписал" тело Рори, рискну предположить: он собирается возобновить свою карьеру после отпуска, который сам себе предоставил, дабы понаблюдать, как Ричард Крэйвен принимает за него смертную муку.

Энн воспринимала слова собеседника, знала, что в них скорее всего заключается истина, но так и не могла всем сердцем в них поверить. В концепции Марка существовал изъян, она это чувствовала. А может быть, она просто не в состоянии усвоить один-единственный факт, что она ошиблась? Неужели гордыня лишила ее способности понимать суть вещей?

Она услышала, как Марк Блэйкмур сказал:

– Послушай, давай-ка уйдем отсюда, ладно?

Энн молча позволила ему вывести себя из ресторана, а когда он обнял ее за плечи, как бы давая тем самым понять, что ей нечего бояться, если он, Марк Блэйкмур, рядом, она уже не пыталась его оттолкнуть, а наоборот, прильнула к нему, благодарная за любую поддержку, которую еще можно было отыскать в ее на удивление быстро рассыпавшемся мире.

Глава 52

Гленн поднял трубку телефона, установленного в холле на первом этаже, и сразу узнал голос Горди Фарбера.

– Как дела, Гленн? – бодро осведомился кардиолог, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучат вполне буднично, хотя в душе врач испытывал некоторое волнение. Очевидно, страх, который он видел в глазах пациента, когда тот заглянул к нему двумя днями раньше, никуда не исчез, поскольку Гленну удалось заразить этим страхом жену. Впрочем, врач подозревал, что причиной страхов Энн являлись скорее события, происшедшие в доме по соседству, нежели положение в ее собственной семье. Тем не менее кардиолог в любом случае собирался проверить состояние здоровья Гленна, причем не откладывая дела в долгий ящик.

– Вас что-нибудь беспокоит? К примеру, эти пресловутые затемнения сознания?

Гленн неожиданно вспомнил о своем намерении позвонить утром Горди. Отчего, спрашивается, он не позвонил? Гленн посмотрел на часы. Уже почти час прошел с тех пор, как он закончил прибирать в кухне и...

И что дальше? А вот что было дальше, он вспомнить не мог. Еще один час выпал из его жизни! Вот дьявольщина!

– Я как раз собирался позвонить вам сегодня утром, Горди, – произнес Гленн. – У меня появилось такое ощущение, будто я скорее пациент Альцхеймера[3], нежели ваш. Вчера...

Прежде чем он успел закончить фразу, в дверь позвонили.

– Подождите, Горди, ко мне кто-то пришел. Положив трубку на стол, Гленн пересек холл и открыл дверь весьма габаритной женщине, одетой в мешковатое платье. Женщина несколько неуверенно ему улыбалась. Ей было за шестьдесят, и на ее лице присутствовал явный избыток косметики. Свои выкрашенные в черный цвет волосы сна собрала на макушке в неудачной попытке изобразить французский пучок. Хотя Гленн был уверен, что они раньше не встречались, внешность женщины показалась ему знакомой.

– Мистер Джефферс? – вопросила между тем посетительница. – Я Эдна Крэйвен.

Разглядывая посетительницу, Гленн почувствовал, как его снова стала окутывать привычная дурнота. Он отступил на шаг, пытаясь побороть мрак, уже заклубившийся в его сознании.

Он ничего не мог поделать с той силой, которая начинала расти в нем, захватывая один за другим участки его рассудка.

Одновременно в нем заклокотала ярость...

– Мама, не давай им, пожалуйста, этого делать! Ну я прошу тебя, мама!

– Ты у мамы самый храбрый на свете мальчик. Они вовсе не хотят причинить тебе вред. Они просто хотят тебе помочь.

Но Ричард Крэйвен знал, что ни черта они ему не помогут. Они будут причинять ему боль, как делали это в прошлый раз – точно так же, как причинял ему боль его папочка. Они протянули руки, чтобы схватить его, и даже его собственная мать стала разгибать пальцы, которыми он в ужасе за нее цеплялся.

Один из одетых в белое мужчин нагнулся, чтобы схватить его, но Ричард увернулся, одновременно изо всех сил стараясь не расплакаться. Он слишком хорошо знал, что с ним произойдет, если он даст волю слезам. Этому его научил отец, и уже довольно давно.