Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Альбард поборол их.

Несмотря на все их отвращение, на его стороне были десятилетия ненависти. Он чувствовал в механическом сердце «Бича погибели» эхо присутствия Рэвена, однако это лишь придало ему решимости. Единокровный брат попрал все, что когда-то было дорого Альбарду.

И теперь тот намеревался отплатить.

Системы рыцаря сбоили и постоянно пытались перезагрузиться, разорвав соединение. Внесенные сакристанцами доработки не позволяли им отключить его. Сердце рыцаря кричало на него, и Альбард кричал в ответ.

Сорок три года назад он сел напротив Рэвена и позволил страху забрать лучшее, что в нем было. Не в этот раз. В молодости Альбарда ослепила на один глаз беснующаяся маллагра, и обезьяноподобные твари всегда занимали особое место в его кошмарах. Когда одна из них вырвалась на свободу в день его Становления, в день, который должен был стать мигом его наивысшей славы, его поглотил страх.

Его рыцарь ощутил этот страх и отверг его как недостойного. Проклятый в глазах отца, он оказался обречен на полную страданий и насмешек жизнь в руках единокровного брата и сестры.

Рэвен убил его отца? Хорошо, он ненавидел паршивого старого ублюдка. Альбард отомстил при помощи охотничьего ножа и досконального знания анатомии, которое он приобрел, будучи с другой стороны клинка. Его вероломные единокровные сородичи теперь сплелись в ирригационной канаве, раздуваясь от насыщенной питательными веществами воды и трупных газов. Еда для червей.

Альбард дернулся, когда его уколол задержавшийся в ядре рыцаря фрагмент следа Рэвена. Он почувствовал отвращение брата, но хуже того — почувствовал и обрывок жалости.

— Даже в смерти ты насмехаешься надо мной, брат, — прошипел Альбард, ведя двадцать два рыцаря Девайнов через задние ряды имперских полков. Сотни тысяч людей и их бронемашин ожидали приказа выдвигаться. Тиана Курион не собиралась повторять ошибок Эдораки Хакон при Авадоне.

Здесь должна была быть не пассивная линия обороны, а активное маневренное сражение. Нужно было пользоваться возможностями наступать, затыкать разрывы. В этой последней задаче и состояла роль, которую она отвела рыцарям Молеха, прославленной резервной силе. Унижение уязвляло, подобное оскорбление оставляло большое пятно на чести рыцарских домов Молеха.

Мимо прошли рыцари Дома Тазхар, почтительно склонившие свое оружие. Многие смеялись над обитающими в песках дикарями, однако те знали свое место — в отличие от наглых ублюдков из Дома Мамарагон, самодовольные «Паладины» которых толкались за место в авангарде. Как будто они могли хоть когда-нибудь возвыситься до положения Первого Дома Молеха. На южных рыцарях Дома Индра висели золотые и зеленые знамена, и Альбард подозревал, что они реют чуть-чуть выше его собственных.

Неприкрытая попытка затмить славу Дома Девайн.

Подобная дерзость не должна была остаться без ответа, и Альбард почувствовал, как системы вооружений «Бича погибели» отреагировали на его воинственные мысли. Внутри его души смешивались злость, неуверенность и паранойя, которые подталкивало к неистовому нарциссизму непроходящее присутствие — инфекция, недавно появившаяся на сенсориуме.

В сердце «Бича погибели» таилось нечто змееподобное и сладострастное, жуткое, но соблазнительное. Альбарду захотелось познать это, и он скользнул по нему своим разумом.

В ответ нахлынула объединенная ярость бывших пилотов рыцаря. Реакция страха. Альбард судорожно глотнул воздуха, когда сенсориум поплыл от помех, фантомных образов и жестоких отголосков былых войн. Система произвела очистку, но она немного запоздала. Инфекция внутри сенсориума просочилась внутрь воспоминаний «Бича погибели», переплетая их с забытыми унижениями и ложным величием.

Альбард услышал шипящий смех. Его травмированный разум пытался отделить настоящее от памяти, однако области мозга, необходимые для полного взаимодействия, были необратимо повреждены сорок три года назад. В сенсориум хлынули его собственные воспоминания, смешивавшиеся с давно завершенными войнами и воображаемыми убийствами. Он втягивал ядовитую инфекцию в себя, выпивая ее залпом, будто славное вино.

Сенсорное отображение окружавшего его поля боя размывалось и искажалось, словно медленно перенастраивающаяся трансляция пиктов, где одна картинка затухает, а другая вплывает в фокус.

То, что когда-то было упорядоченным имперским лагерем с механически построенными укрытиями, складами боеприпасов, топливными хранилищами и точками сбора, превратилось в нечто совершенно иное. Туда-сюда маршировали люди в колетах из вываренной кожи и железных шлемах с забралами. У некоторых были блестящие хауберги из железной чешуи. Они несли на плечах длинные мечи с железными клинками и секиры, мрачно вышагивая в ногу. Возле их ног лязгали зубами сотни охотничьих гончих, которых подгоняли вперед псари с кнутами.

Карронады с драконьими пастями, тысячами тянувшиеся по склонам холмов, извергали громовые удары. Окопавшись среди плетеных габионов и земляных валов, стрелковые академии Роксии и Киртро привезли свои лучше кулеврины и мортиры, чтобы покарать врагов картечью и снарядами. Разноцветные флаги хлопали в сталкивающихся термических токах воздуха над голодными до пороха орудиями.

Артиллеристы потели и тяжело дышали, выгоняя своих железных чудовищ на огневые позиции. Стволы прочищали и загоняли в них свежие пороховые заряды. Широкогрудые тазхарские рабы поднимали тяжелые каменные шары.

Пушки впечатляли, однако это было ничто в сравнении с великолепием рыцарского воинства.

Невероятные воители в полных доспехах ехали на могучих боевых конях в фантастических попонах, изображающих вставших на дыбы зверей, которых не видели на Молехе уже на протяжении поколений.

Альбард повернулся, чтобы взглянуть на едущих рядом с ним рыцарей.

Кузены, племянники и дальние родственники — все из рода Девайн. Они ехали на битву верхом на широкогрудых боевых конях, однако ни один из их скакунов не мог сравниться с золотистым жеребцом, на котором ехал он сам — зверем с огненной гривой и широкими, сильными плечами. Королем среди лошадей.

— Братья мои! — выкрикнул Альбард, позволив райской змеиной отраве добраться до каждого из них. — Узрите то, что вижу я, ощутите то, что чувствую я!

Некоторые сопротивлялись, некоторые почти устояли, однако в конечном итоге сдались все. Их тайные желания и амбиции подпитывали инфекцию, и та забирала каждый обрывок их похоти, вины или горечи, превращая это в нечто худшее.

Он повернулся в седле, глядя на эмблему в виде двух молний, развевающуюся на древке его знаменосца. Древний герб самого Владыки Бурь пылал в лучах дневного солнца, знак был столь ярким, что освещал поле боя на сотни метров во всех направлениях.

Это было его знамя.

Он был Владыкой Бурь, а эти рыцари — теми же самыми ваджрами, что ехали вместе с ним по Фульгуритовому пути столько веков назад. Его заполнило неистовое ощущение собственной значимости, и он ударил шпорами. «Бич погибели» двинулся сквозь полки пехоты, и Владыка Бурь увидел в клубящихся облаках пушечных выстрелов громадное и чудовищное создание.

Титанический зверь, колосс нечеловеческих масштабов.

Его покрывала черно-белая чешуя, и он громогласно ревел. Пожиратель миров.

Это и был тот враг, которого его призвали сразить.

Часть третья

ПРИЗРАКИ

20

БИТВА ПРИ ЛУПЕРКАЛИИ

«Громовой ястреб» разбился, выпотрошенный остов продержался ровно столько, сколько требовалось, чтобы доставить их на землю. Ему уже не суждено было взлететь, но кого это заботило? Абаддон, пошатываясь, вышел из пламени и останков на месте крушения, рассылая вызовы юстаэринцам.

Двое определенно мертвы, один не отвечает.

Итак, будем считать, что мертвы трое. Примерно этого он и ожидал при таком приближении к пушкам горы Железный Кулак. Им предстояло потерять еще больше к моменту, когда они захватят траншеи и бункеры, рассыпанные по подножию и нижним отрогам, словно стальная плесень. К горе мчались десантно-штурмовые корабли, от их пусковых установок прокатывались залпы ракет «тайфун», штурмовые пушки и болтеры «ураган» строчили снарядами.

Пространство над головой рассекали полосы огня артиллерии и противовоздушных орудий. Взрывы, зенитные выстрелы и непрерывный рев пушек сопровождались неослабевающим ливнем пыли и тлеющих сигнальных ракет. В «Грозовые орлы» было сложнее попасть, чем в «Громовой ястреб», однако огромный объем огня, исходящего с горы, с каждой секундой сбивал все больше из них с неба.