Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка

— Ротный сказал, через пару недель в ханское кочевье придем, — услышал Кий разговор парней из первой роты. Им этот поход за летнюю практику и за выпускной зачтут. Он даже придвинулся к ним, чтобы услышать побольше, и тут же поплатился за это.

— Чего уши развесил, щегол? — рявкнул на него будущий кирасар и влепил крепкую затрещину. — А ну, пошел кашу варить. И чего эту мелочь с нами отправили? Одна морока с ними.

— Да ладно тебе, Аспар, — уже спиной услышал Кий успокаивающий голос. — Не кипятись. Идут и не ноют. А кто воду будет носить? Ну не мы же с тобой. Вспомни, как сами такими были…

В ханское кочевье они прибыли через пару недель, успев буквально в последний момент. Лед на реках уже начал опасно трещать и стал серым, грязным и рыхлым. Тут они пробудут месяц с небольшим, когда степь покроется сочной молодой травой, а воля хана Кубрата покатит степные племена на восток и юг, чтобы выдавить хазар за кавказский хребет. И пойдут болгары не одни. Тут, в ставке, Кий углядел непривычного вида всадников, в речи которых он не смог понять ни слова, как ни напрягал слух.

Мадьяры! — догадался он. Отличить одного степняка от другого сложно. Лишь узоры на одежде и чеканные украшения конской упряжи разнятся. Мадьяры, как и болгары, головы бреют, оставляя один лишь пучок волос на макушке, айдар. Иногда заплетают айдар в косицу, иногда нет. Так многие в степи делали. И хазары, и куманы, и мадьяры с башкирами. Говорят, это сильный оберег, через который бог Тенгри свою защиту дарит.

Вот бы и мне так! — завистливо подумал Кий, разглядывая бритые головы воинов. — Меня бы никто больше девкой не назвал. Так ведь нельзя! Ротный с дерьмом съест. Не по уставу.

Одиннадцатилетний княжич вздохнул, посчитав, сколько еще осталось до выпуска, и перекинул на другую руку холщовый мешок. Надо идти работать, кизяк сам себя не соберет.

* * *

В то же самое время. Братислава.

Берислав с сожалением закрыл книгу дяди Стефана о его путешествии в Индию. Вот ведь повезло братцу Святославу! И Кию повезло. Его в поход отправили! А он сидит здесь, как привязанный, меняя лишь учебную аудиторию на пыточный подвал и госпиталь. Мастер Немил оказался прав. Глупые детские страхи ушли, а душа его стала покрываться толстой корой, как и положено всем врачам. Ведь так можно и с ума сойти, если осознаешь, что ты живому человеку ногу отрезаешь. А если думать, что не человек это, а пациент, а нога — и не нога вовсе, а гангрена проклятая, то намного легче становится. И вроде бы нужды не было больше Бериславу в пыточную ходить, а он все равно ходил. Только сам себе признаться не мог зачем. Не в изучении анатомии дело было, и не в том, чтобы понять, как сокращается живая мышца. Нет! Вовсе нет! Его давно уже увлекало другое. Тут, на допросе, люди становились настоящими. Вся ложь, все напускное и неискреннее уходило прочь, словно смытое бурной рекой. Тот, кто притворялся храбрецом, оказывался вдруг трусом, а верный друг — ничтожным предателем и доносчиком. Тут постигал Берислав человеческую суть, прикрываясь тем, что изучает анатомию. Мальчишка, которому шел четырнадцатый год, смотрел в глаза людей, которые терпели немыслимую боль, и пытался проникнуть в их сущность. Иногда у него получалось. Иногда нет. Мало кто терпел до конца и не ломался. Такие люди были редки, как кусок янтаря величиной в кулак и с мухой внутри. И вот именно такой тип сегодня висел перед княжичем и весело крыл по матери мастера Немила прямо с дыбы. И даже лоскуты кожи, что свисали с его спины, совершенно не мешали ему нескончаемым потоком изрыгать затейливые ругательства. Парень оказался железный. Это продолжалось уже второй час, и мастер изрядно разозлился, увидев такой вызов своему искусству.

— Не покалечь, прошу, — шепнул ему Берислав, сунув в карман палача увесистый кошель.

— Себе забрать хочешь? — с интересом глянул на него Немил, который по множеству мелких деталей давно уже догадался, кто перед ним. Догадался, но виду не подавал. Многие знали, что княжичи в Сотне службу несут, только не болтали об этом. А потому он кошель из кармана вытащил и вернул с превеликим сожалением назад.

Вместо ответа Берислав молча кивнул. Себе, мол.

— А удержишь в узде такого зверя? — с любопытством спросил Немил, размышляя, как бы показания получить, но материал не попортить. — Он ведь из бойников. Я думал, это зверьё давно уже егеря перерезали. А вот, еще одна банда в сербские земли прорвалась.

— Просто не покалечь, дядька Немил, — серьезно посмотрел на него Берислав. — Я тебя очень прошу.

— Добро! — коротко кивнул палач и пристально глянул на жилистого, словно перевитого веревками парня лет восемнадцати. — Да что бы с тобой сделать? — бурчал он себе под нос. — Кнута хватит тебе, ноги жечь тоже не след, пальцы в тиски… Тоже нет… Яйца разве что подавить…

— Капли на голову, — стеснительно сказал княжич. — Мне оте… Я в книжке одной читал. Так китайцы людей пытают.

— Чушь какая-то! — недоуменно глянул на него Немил. — Да что от капли будет? Это же просто вода!

— А ты попробуй, — ответил Берислав. — Это пару дней должно продолжаться, тогда такую муку никому не вынести.

— Не ту работу ты себе выбрал, парень, — уважительно посмотрел на него палач, которому гигантский опыт буквально кричал, что прав этот мальчишка. — В нашем ремесле тебе бы цены не было.

— Я хочу врачом стать, — вздохнул Берислав, — и науки разные постигать.

— Людей постичь куда труднее бывает, — пронзительно глянул на него мастер. — Ты ведь за этим сюда ходишь? Странно, и зачем это простому армейскому лекарю?

— Загадки люблю, — честно ответил Берислав. — А он для меня загадка. Почему он молчит?

— Честь свою блюдет, не иначе, — со знанием дела ответил Немил. — Есть такие, кто на чести повернут. Встречались мне пару раз.

— Если еще раз встретишь, мне скажи, — Берислав посмотрел на палача так, что у того под ложечкой засосало. — Я найду, как тебя отблагодарить.

— Скажу, ваша светлость, — совершенно серьезно ответил мастер.

— Не говори этого, — поморщился Берислав. — Я Иржи из Сиротской сотни.

— Конечно, ваша светлость, — без тени улыбки склонил голову Немил. — Если кто подходящий попадется, без гнильцы, сразу дам знать. И калечить не стану.

— Возьми, — Берислав протянул ему кошель. — Об этом не узнает никто. Не взятка это, награда за