Хронико либеральной революции - Олег Мороз

Если ты вице-президент…

(Из записной книжки)

22 марта. Сегодня обнародовано заявление Руцкого. Он в очередной раз обрушивается на телеобращение Ельцина. По мнению Руцкого, главная цель президента – “скрыть, замаскировать тяжелейшие ошибки в управлении страной, которые обернулись лишениями и жертвами людей”.

Заявление противоположного свойства опубликовал политсовет Партии экономической свободы Константина Борового. В нем говорится, что “в ситуации, когда позиции вице-президента резко расходятся с позицией президента, по нормам цивилизованного общества вице-президент обязан сложить с себя полномочия”. Впрочем, отмечается в заявлении, он может поступить и согласно кодексу офицерской чести…

В самом деле, конфликт Руцкой – Ельцин можно рассматривать в трех ракурсах. Ракурс первый – конфликт политика с политиком. Тут никаких претензий к Руцкому нет. Какие могут быть претензии? Один политик преследует одни цели, другой – другие. Александр Владимирович, как известно, возглавляет партию “Свободная Россия”, ПСР (в просторечии – Партия Саши Руцкого). Борис же Николаевич туда не входит. У него собственные, совсем иные политические ориентиры. Тут два политика противоборствуют на равных.

Ракурс второй. Конфликт вице-президента с президентом. Говорят: чтобы “вице” тянул в противоположную от своего шефа сторону, такого не может быть, такого не бывает. Повсюду в мире вице-президент строго следует в русле политики президента. Да-да, конечно, но ведь Россия, мы знаем, страна особенная. Можно себе представить общее направление рассуждений Руцкого: на выборах Ельцин взял его себе в пару, чтобы получить дополнительные голоса (сейчас это уже вполне ясно) – и теперь за эту услугу должен платить. Все так, но опять-таки повсюду кандидат в президенты подыскивает себе такого напарника, чтобы иметь дополнительные гарантии успеха на выборах, и никакой расплаты в виде вице-президентского бунта за этим не следует. И никому в голову не приходит использовать высокую государственную должность для проведения собственной политики, идущей вразрез с политикой президента. Тут мы опять упираемся в тютчевские строки насчет непостижимого своеобразия нашего отечества.

Наконец, ракурс третий, самый тяжелый для Руцкого. Затеяв бунт против президента, Руцкой как русский офицер совершил тяжкий грех, какой только мог совершить, – предательство. Предательство по отношению к старшему товарищу, который ведет отчаянный бой со своими противниками. Тут совершенно не важно, что Руцкой по-другому видит смысл этой битвы. Судьба поставила его в боевом ряду бок о бок с Ельциным. В бою никто никого не спрашивает про принципы и убеждения. Это все потом.

В прежние времена у офицера-предателя, желающего спасти свою честь, был только один выход: достать пистолет из ящика стола и… Не будем, однако, кровожадными. Руцкому довольно достать из этого стола листок бумаги и написать на нем: “Прошу… по собственному желанию…”.

А российское офицерство – конечно, не прокоммунистические офицерские собрания (у коммунистов свои представления о чести) – могло бы помочь ему в этом. У любого человека в погонах тут есть мощные рычаги воздействия – мы о них маленько запамятовали, – угроза не подать руку при встрече, не отдать честь… Жаль, что не приняты сейчас дуэли. Наконец, если иметь в виду всю офицерскую корпорацию, тут есть еще один рычаг – угроза исключения из этой самой корпорации, из сообщества российских офицеров.

Мне возразят: принадлежность вице-президента к российскому офицерству – обстоятельство случайное; на его месте мог бы оказаться кто угодно – юрист, экономист, инженер, учитель; в этом случае вопрос о верности и предательстве не стоял бы так остро, не правда ли? Ну да, в том случае не стоял бы, а в случае Руцкого – стоит. Это ведь в традициях русской армии: какой бы государственный пост ни занимал офицер, – тому можно найти множество примеров, – законы офицерской чести всегда были у него на первом месте.

Заключение Конституционного Суда

23 марта КС вынес заключение о том, насколько соответствуют Конституции “действия и решения” президента, связанные с его обращением к гражданам России 20 марта (заседание суда проходило ночью с 22-го на 23-е и завершилось в 7 утра). В заключении отмечалось, что “Конституцией и законодательством РФ не предусмотрена возможность введения особого порядка управления” – особые формы управления могут быть введены лишь “в условиях чрезвычайного положения и в порядке, предусмотренном законом”.

“Заверяя, что работа представительных органов власти не приостанавливается, – говорилось в документе, – президент вместе с тем объявил об изменении закрепленного Конституцией разграничения между федеральными органами власти”. Суд признал нарушением Конституции заявление президента о том, что в условиях особого порядка управления не имеют юридической силы любые решения органов власти и должностных лиц, которые направлены на отмену и приостановление указов и распоряжений президента и постановлений правительства.

КС счел возможным провести 25 апреля голосование о доверии президенту и вице-президенту, однако, заявил он, “вынесение вотума доверия президенту не должно означать устранения других органов государственной власти, поэтому выдвинутое в обращении положение, что голосование решит вопрос, кому руководить страной, – президенту или Съезду народных депутатов, – недопустимо”.

По заключению суда, предусмотренное президентом одновременное голосование о доверии главе государства и вице-президенту, о проекте новой Конституции и проекте закона о выборах федерального парламента противоречит Конституции и Закону о референдуме.

Наконец, в заключении содержался пункт о том, что “введение особого порядка управления означает нарушение установленного Федеративным договором разграничения предметов ведения и полномочий федерального центра и субъектов Федерации”.

За принятие заключения проголосовали девять судей, против – трое: зампред КС Николай Витрук, судьи Эрнест Аметистов и Тамара Морщакова. Судья Анатолий Кононов находился в больнице и не принимал участия в заседании КС.

Все обратили внимание на одно важное обстоятельство: в заключении нет прямой констатации, что нарушение президентом Конституции является основанием для импичмента. Как сообщалось в прессе, в первоначальном варианте проекта заключения такая формулировка была, однако из окончательного текста ее исключили. Тут Зорькин все-таки поосторожничал.

Это, разумеется, не помешало депутатам, опираясь на заключение КС, поставить вопрос об отрешении Ельцина от власти. Получив документ, Хасбулатов заявил на пресс-конференции 23 марта (она началась через 20 минут после того, как фельдъегерь привез этот документ в Белый дом), что он “однозначно свидетельствует о возможности начала процедуры импичмента президенту”. “Именно для этого и будет созван внеочередной съезд народных депутатов России”, – сказал спикер. Хасбулатов не преминул также заявить, что обращение президента от 20 марта – это “прямая попытка государственного переворота”.

Что касается решения Ельцина провести 25 апреля голосование о доверии ему и Руцкому, Хасбулатов небрежно отмахнулся от этого: дескать, это вопрос “для семейных игр”. И заверил, что вице-президент “в подобные игры играть не будет”.

IX Съезд назначен на 26-е

Экстренное заседание Верховного Совета началось 23 марта в 16-00. В повестке дня – обсуждение заключения КС по поводу телеобращения президента. Однако продолжалось заседание всего 17 минут: секретарь КС Юрий Рудкин, который должен был официально проинформировать парламент о заключении КС, опоздал к началу заседания, и Хасбулатов предложил перенести этот вопрос на следующий день. Такой перенос, по мнению спикера, был тем более оправдан, что у президента в семье сложились трагические обстоятельства: как раз в этот день он хоронит свою мать. На этот раз спикер, можно сказать, проявил великодушие и гуманизм.

Рудкин зачитал заключение суда на утреннем заседании ВС 24 марта. По предложению Хасбулатова, депутаты решили особенно долго не обсуждать документ, а рассмотреть его на IX внеочередном съезде, который было решено созвать 26 марта. В повестку дня его включили единственный вопрос: “О неотложных мерах по сохранению конституционного строя Российской Федерации”.

Перед этим ходили разговоры, где проводить съезд. Учитывая, что на нем предполагалось обсудить вопрос о выражении импичмента президенту, часть депутатов выражала сомнение, следует ли его проводить в Кремле: дескать, Ельцин с помощью кремлевского полка, только что преобразованного в Президентский, может без труда блокировать работу съезда. Другая часть была твердо настроена на проведение съезда в Большом кремлевском дворце, ибо “сдача Кремля”, как она полагала, уже будет означать поражение Съезда. Наконец, были и такие, кто вообще считал эти споры безосновательными, поскольку, они были уверены, импичмент Ельцину не грозит: предложение отправить президента в отставку не наберет квалифицированного большинства голосов.