Я дрался на Т-34. Обе книги одним томом - Артем Драбкин

Подошел к экипажу и говорю: «Я принял решение высадить стрелка-радиста и стреляющего. Остается механик-водитель, я и заряжающий». – «Почему?» – «Так мы погибнем впятером, а так – только трое».

Наши подняли шум, стрельбу, моторы работают – отвлекают немцев. Я сориентировался, вышел, подошел на близкое расстояние, выбрал себе огневые позиции и, пройдя пешком, отыскал безопасные пути подхода к ним. С первой огневой позиции я поджег два немецких танка. Больше стрелять мне не дали – открыли ответный огонь. Я – заднюю скорость и выхожу на новую огневую позицию. С этой огневой позиции еще один танк уничтожил. Опять немцы открыли огонь. На третьей огневой позиции я уничтожил четвертый танк. И тут подоспел тяжелый танковый полк. Ко мне подошел ИС-2. Я на полном ходу рванул вперед, и мы подавили гусеницами пушки, уничтожили заслон противника и начали продвигаться к городу Львову. Двигались по дороге, обсаженной деревьями. Попали под налет авиации. Я расставил машины под деревьями, но не заметил, что блестящие траки гусениц остались на солнце. Самолеты из 37-миллиметровых пушек подожгли одну машину и подбили вторую – жалюзи были открыты, поскольку жарко. Никого не убило, но две машины мы потеряли. Самолеты улетели, подошли основные части, и мы пошли дальше.

С авиацией противника часто приходилось сталкиваться, да и наши штурмовики так один раз попали! Мы населенный пункт только взяли, машины кое-как укрыли, пехота встала. Я выскочил из танка, чтобы сориентироваться, где что. А тут откуда ни возьмись самолеты. Мы видим, что наши, советские штурмовики идут. Вот они заходят – и пошло… Я вскочил в танк, поймал их волну, слышу: «Миша, Коля, давай еще разочек зайдем, смотри, еще шевелятся». И заходят! А я кричу им: «Мы свои!» – а они не слышат. Для того чтобы остановить эту бомбежку, мне нужно было выйти на станцию бригады, чтобы она вышла на их станцию наведения, а потом чтобы их станция наведения вышла на их старшего летчика, который ведет группу, – и только тогда можно дать тому команду «Отбой». Они к этому времени уже отбомбятся и улетят! От этого налета потерь в танках не было, но людей побили. Еще был случай. У меня в то время танка не было, и я был назначен старшим офицером связи бригады – держал связь с корпусом. Для этого мне дали броневичок с водителем, на котором я возил донесения и приказы. В одной из поездок на нас налетели наши самолеты и давай бомбить! Водитель выскочил – и бежать. Я тоже выскочил и залез под броневичок. Ну зачем вылез из броневика, где ни пули, ни осколки ничего бы мне не сделали? Спрятался называется!

К Львову мы подошли с юга. Недалеко от города стояла водонапорная башня. «Дай, – думаю, – посмотрю, что там». Подъехали, заглушили двигатель. Зашел в нее – что-то тикает. Спускаюсь в машинное отделение башни, а там бомба-пятисотка лежит, и к ней часовой механизм приделан. Я выскочил к танку, взял плоскогубцы, вернулся, перекусил один провод – и часы остановились. Водонапорная башня уцелела и до сих пор, по-моему, там стоит.

На окраину города я вышел один из первых. Доложил. Командир бригады принял решение – входить. 27 августа в головной заставе шли три экипажа: мой, Потапова и Додонова. На перекрестке улиц Зеленая и Ивана Франко, практически в центре города, мой танк был подбит, а сам я был ранен. Как произошло? Я выскочил из танка и начал показывать дорогу механику-водителю. Пуля попала в пистолет, висевший на боку, и рикошетом задела бедро. Через некоторое время подбили и танк. Я с автоматом дошел до площади Мицкевича и там потерял сознание. Додонов пошел дальше и вышел к львовскому радиоузлу, а потом участвовал в освобождении железнодорожного вокзала. За эту операцию я, Потапов, механик-водитель Федор Сурков и командир бригады были представлены к званиям Героев Советского Союза. Наши командиры Коля Лопатин, Гриша Кононенко, Миша Константинов были награждены орденами и медалями.

После ранения я лежал в госпитале в городе Пирятин Полтавской области до конца октября. Указ о присвоении мне звания Героя Советского Союза вышел в сентябре месяце. После выписки меня перевели в Харьков, в 61-й отдельный полк резервного офицерского состава. Когда туда ехал, мне сказали: «Ты не спрашивай, где этот 61-й ОПРОС, а спроси, где «Дом женихов». Сразу скажут и покажут, где он расположен!» Когда приехал, я спрашиваю: «Где находится «Дом женихов»?» – «Садись на этот трамвай, он тебя довезет». Приехал я туда, представился, доложил, меня зарегистрировали. Дня через три приглашают: «Вас приказано отправить в Москву». – «Почему в Москву? Я на фронт хочу!» Ты знаешь, даже после госпиталя я хотел попасть на фронт. Хотелось всех добить, повоевать до конца, до Победы. Хотя можно было остаться. Например, в этом «Доме женихов» много ребят осталось – кто женился, кто в тыловые подразделения ушел, кто инвалидность себе устроил. «Предписание – в Москву».

Приехал я в Москву, в Главное управление бронетанковых войск, в отдел управления кадров: «Денька три можете быть свободным, потом мы вас найдем». – «У меня такой вопрос: в 20 километрах от Москвы живут мои родители, – могу я туда съездить?» – «Конечно!» Я знал, что они живут в деревне. Приехал. Уже начало ноября, я иду, а они копнуют сено. Гляжу – вроде мать стоит, укладывает. Когда я поближе подошел, то увидел, что это действительно моя мать, а рядом отец. Я подошел поближе и говорю тихо: «Мама…» Она как увидела меня – так и упала на копну… Какое это счастье, во время войны побывать у своих родителей! Повидаться с родителями – знаешь, что это такое для солдата?! Денька три я пожил у них, потом сел на поезд до Москвы. И только уехал – им пришла телеграмма: «Вашему сыну присвоено звание Героя Советского Союза». Они уже знали, а я еще нет!

Когда я приехал в управление кадров, мне дали предписание на 1-й Белорусский фронт, – а наша часть была на 1-м Украинском. Я говорю: «Мне нужно на 1-й Украинский, моя часть там, Уральский добровольческий танковый корпус!» – «Мы знаем лучше вас, где нужны офицерские кадры. Поедете на 1-й Белорусский фронт». Приехал я в Минск, там пересадка, и товарняками, машинами я добирался до 1-го Белорусского фронта. Как-то по пути, в Минске, захожу я в комнату отдыха, – там лежит подшивка газет. Беру газету – а в ней большой список, Указ Верховного Совета от 27 сентября 1944 г. о присвоении званий Героев Советского Союза. Смотрю – Сурков Федор Павлович, мой бывший механик-водитель, Потапов, Фомичев, Кулешов. Все четверо из моей бригады в этом списке. Вот только тогда я об этом узнал! Я вырвал газету из подшивки, взял с собой. Разыскал штаб 1-го Белорусского фронта, представил предписание: «Прошу откомандировать меня на 1-й Украинский фронт. Я доберусь, вы только отметку сделайте, что откомандирован!» – «Нет, нам нужны кадры. Идите пока в резерв. Побудете там деньков пять, потом мы подберем вам должность и направим». Иду, смотрю, «студера» стоят с маркировкой нашей 4-й армии. Я к ребятам: «Что такое?» – «Так и так, груз пришел, обмундирование, оружие, боеприпасы». Спрашиваю: «С вами можно уехать?» – «Смотри, как хочешь. У нас в кабине места есть». Думаю – если колонна пойдет, то ее проверять не будут…