Андреевское братство - Василий Звягинцев

Рамка вместе с моими друзьями и командирами исчезла, не оставив ни следа, ни озонового или там серного запаха.

Вот тебе и техника далекого, примитивного прошлого. Если бы у них было достаточное количество таких установок и операторов при них, никакая тайная разведывательно-оперативная деятельность не нужна в принципе, и все свои проблемы члены «Братства» решали бы в момент их возникновения, а то и раньше. Но Шульгин мне дал понять уже в Харькове, что по невыясненному закону природы в пределах Земли может одновременно функционировать лишь один канал. То есть если действует проход из форта в Харьков или Москву, то остальные установки, сколько бы их ни было, просто не включаются… Таким вот образом. Значит… Очередной артефакт получается, и притом неизвестного происхождения. В моем времени таких штук еще нет, и к ним скорее всего она попала откуда-то извне.

Тема, достойная специального изучения, но не сейчас.

Папирос у меня было еще достаточно, я не торопясь закурил и принялся старательно переписывать свой «диктант». Ровно в семнадцать, ни минутой раньше или позже, явился мой англичанин.

– Жалоб нет, обед вас устроил? – поинтересовался он, как любезный хозяин, усаживаясь за стол и надевая на переносицу очки в тонкой металлической оправе.

– Безусловно, есть. Обед больше подходит для казармы, а не приличного дома, водка из древесного спирта, хуже деревенского самогона, курева вообще не принесли, а мое заканчивается. Если так пойдет дальше, не уверен, что захочу продолжать с вами сотрудничество.

Он удивленно посмотрел поверх очков, продолжая бегло вчитываться в мой труд.

По выражению его лица я не мог сообразить, нравится ли ему то, что я подготовил.

На мой взгляд, такого материала хватило бы, чтобы бежать, спотыкаясь, к своим начальникам и, брызгая слюной, докладывать об успехе операции.

Но с выдержкой у Станислава Викентьевича все было в порядке. Он аккуратно сложил тетрадку по сгибу.

– Интересно. Весьма интересно. Особенно если все подтвердится…

– Это уже ваша забота, любезнейший, проверяйте. Но ежели где-нибудь там нарветесь на пулю – меня прошу не винить. Никаких паролей, кроме действительных для встречи курьера, не имею. Там, куда мне следует явиться, меня знают в лицо… И вообще я участвовал в сем предприятии на несколько иных принципах, чем банальный шпион…

Мне забавно было представлять, что Шульгин с напарником, оставаясь невидимыми, наблюдают сейчас за нами и могут теперь сопровождать англичанина куда угодно и подготовить в любом месте любой сюрприз, приятный или неприятный, зависимо от ситуации.

– Да уж проверим. Если все так и есть, наши с вами отношения тоже непременно перейдут на совсем другой уровень…

– Не сомневаюсь, а в ожидании этого не прочь бы сменить номер. Я предпочитаю с окнами или хотя бы с одним окном и чуть больше удобств. Вот это, – я снова сделал рукой вращательный жест, – слишком напоминает мне слегка облагороженную, но камеру в замке Иф. Не приходилось бывать?

– Слава богу, нет. Но до утра вряд ли что-то можно сделать. Вы уж потерпите, уважаемый Игорь Моисеевич. Насчет ужина распоряжусь. Книгу, газеты?

– Свежую «Джерузалем пост» можете предложить? Ладно, это я так, не стоит затрудняться. Тогда «Известия» или «Правду», на ваше усмотрение.

Принесли обе газеты, и я углубился в чтение передовицы, против обыкновения – подписанной. Да еще и самим Троцким. «Демократический диктатор» с вялостью, совершенно не отвечающей остроте переживаемого страной момента, увещевал всех, стремящихся к новым потрясениям и беспорядкам, сохранять здравомыслие. Мол, возможности для компромиссов далеко не исчерпаны, и прочая словесная жвачка, вряд ли способная погасить разбушевавшиеся страсти.

Но одна фраза меня заинтересовала своей туманностью и одновременно неким содержащимся в ней намеком: «Цель оправдывает средства до тех пор, пока что-то иное оправдывает цель…» Я просмотрел остальные материалы, из которых следовало, что либо народное восстание может начаться со дня на день, либо вот-вот власть перейдет от уговоров к репрессиям. Кто – кого, одним словом…

А сейчас неплохо бы как следует выспаться. Последние месяцы спать больше чем по пять-шесть часов у меня не получалось. Вчера вообще подремал час-полтора. И вдруг появился шанс добрать все упущенное разом.

Я погасил свет, вытянулся на плоском, едва ли не опилками набитом матрасе, закутался в одеяло. Прислушался к себе. Я был спокоен, как человек, севший играть в покер и заведомо знающий, что денег у него хватит, чтобы поднимать ставки до бесконечности.

Но в то же время меня не оставляла странная мысль. То, что Шульгин решил сдать несколько приличных явок в Москве и других городах, удивления не вызывало. При их-то возможностях… Но вот люди! Выходило так, что там могут оказаться люди, которым скорее всего придется всупить в бой… Исходя из всех привходящих обстоятельств. Заранее списанные на издержки производства жертвы, расходный материал? Или, наоборот, жесткие профессионалы, ждущие гостей и подготовившие им кровавую баню?

Ну а моя ли это забота? Англичанина я как бы и предупредил. Каждый сам выбирает свою судьбу. Как вот я, например. Что у меня за странная судьба, кстати?

Я задумывался об этом не первый раз. Ни с кем из моих знакомых не происходило такого количества невероятных происшествий, каждое из которых при последовательном развитии (?) могло бы в корне изменить современную (то есть середины ХХI века) историю. И которое тем не менее закончилось практически ничем для человечества. За исключением лично меня, да и то лишь в плане расширения кругозора и осознания собственной непохожести на других. Или особого, так пока до конца и не реализовавшегося предназначения. Да вот хотя бы первый подобный случай…

Глава 12

Было это в самом начале 2042 года, то есть четырнадцать лет назад по предыдущему летосчислению. Я состоял тогда в должности корреспондента-кандидата одного из самых популярных на Земле и в освоенной части Вселенной еженедельника «Звезды зовут» и возвращался из своей первой самостоятельной командировки на линию «фронтира», то есть цепочки передовых баз и станций на планетах и астероидах, с которыми имелось более-менее регулярное сообщение.

Вначале я добрался до системы двенадцати сравнительно уже освоенных планет Ригеля, а оттуда можно было вылететь домой на грузо-пассажирском экспрессе, только его отправления нужно было ждать больше двух недель. Меня это не устраивало. Материал для двух-трех очерков я собрал, на мой взгляд, приличный, хотелось как можно скорее сдать его в печать, а кроме того, мне, по молодости лет, представлялось, что жизнь и психологию тружеников Дальнего Космоса нельзя убедительно отразить, не испытав самому всех ее прелестей и тягот. Почему и сумел устроиться в качестве единственного пассажира на разведчик галактического класса «Кондотьер», который шеф-пилот Маркин в одиночку перегонял в марсианские доки на ремонт и модернизацию.

Этот достаточно длительный и сложный рейс с тремя ускорениями и хронокорректировками сулил возможность не только ощутить себя космопроходцем давних времен, но вдобавок спокойно и творчески поработать – воспользовавшись случаем, вытянуть из известного звездоплавателя что-нибудь интересное и достойное публикации, и просто наконец на собственной шкуре прочувствовать, что это такое – не пассажирский комфортабельный перелет, а сопряженный с лишениями и риском поиск в неосвоенном пространстве.

Вначале все так примерно и выходило. Я писал, наслаждаясь тишиной и покоем в тесной, но отдельной каютке штурмана, со всей доступной мне тогда деликатностью выведывал у Маркина живописные детали его работы и личной жизни, что, собственно, было одно и то же, а вдобавок пытался овладеть хотя бы началами хронокосмогации.

Но тут дело намертво уперлось в интеллектуальный барьер. А я ведь должен был уже представлять, что существует довольно обширная область человеческих знаний, постичь которые мне не дано в принципе. Подвела самонадеянность. Кое-что, в популярном изложении, о принципах космических перелетов с помощью хроноквантовых двигателей я знал со студенческих времен и был уверен, что при должном усердии пойму и специальные труды, и практические наставления для судоводителей.

Феномен хронокосмогации относился к тем не слишком редким в человеческой истории случаям, когда открытия, революционно меняющие само направление и суть цивилизации, возникают как бы на пустом месте, с нуля, никак вроде бы не вытекая из предыдущего развития науки и техники.

Законы экспоненциального развития к ним неприменимы. Никакой Жюль Верн или Гайнц Таунсенд не предвидели и не предсказывали изобретения компьютера, аккумуляторов на сверхпроводниках, лазера или авиапушки со скорострельностью шесть тысяч выстрелов в секунду. То же и здесь. Двигатель изобрели практически одномоментно, а через пять лет первые оснащенные им корабли (вначале обыкновенные твердотопливные планетолеты, только с десятикратно усиленной обшивкой, поскольку вес теперь не имел значения) уже достигли звезд, удаленных от Земли на пятьдесят-семьдесят светолет. И параллельно уже строились крейсеры и транспорты, специально предназначенные для достижения границ Галактики, ибо с бесчисленных новооткрытых планет было что возить на Землю.