Перворожденный - Татьяна Владимировна Солодкова

— А я предупреждал, — заметил Нэйтан.

Он сидел на кресле в гостиной, положив ногу на ногу и качая ею в воздухе. Лорд Патриэль нервно вышагивал по комнате. Эрик и Кнот расположились на диване. Женская часть обитателей дома уже отошла ко сну, когда они собрались в гостиной.

— Не строй из себя самого умного, — прорычал отец Эрика и Эрики, перестав кружить по помещению и остановившись напротив гостя.

Нэйт равнодушно пожал плечами.

— И в мыслях не было.

— Отец, он прав, — вступился Эрик.

— Ты мне еще поговори!

— Патриэль, — воззвал к разуму родственника дядюшка. — Сейчас не время для эмоций.

— Дело говорит, — поддержал Нэйтан.

Финистер старший одарил его очередным злым взглядом. Сколько их уже было? Сотня?

— Отец, затыкая мне рот, ты все равно не решишь проблему, — вновь попытался достучаться до родителя Эрик.

— Проблему?! — окончательно вызверился лорд Патриэль. — Это не проблема. Это измена. Именно измена. Вы толкаете меня на измену!

— Вообще-то, — спокойно заметил Жорес, водя пальцем по краю бокала, который держал в руках, — измена бывает королю. А Верн еще не коронован.

— Еще! — возмутился Финистер. — Всего лишь еще! — потом тише: — И вообще, Верн мне не чужой. Он мой племянник, если ты не забыл.

Но грубый тон Жореса не смутил.

— Двоюродный племянник. Помню, — кивнул. — Но, если он начинает свое правление с убийств, наш долг помешать ему. Я тоже защищал Верна, но теперь я начинаю сомневаться в его невиновности.

Лорд Патриэль сделал по комнате новый круг.

— Значит, ты поверил ему? — совсем невежливо указал на Нэйтана пальцем.

— Стойте, — возмутился Нэйт. — Мы это уже проходили. Я не лгу. Мы это обсудили и решили считать воспоминания лошади. То, что лошадь мертва, не моя вина.

— Он прав, — согласился Жорес. Они с Нэйтаном обменялись понимающими взглядами.

Дядя Эрика нравился ему гораздо больше отца.

После еще одного круга лорд Патриэль тяжело опустился в пустующее кресло и вперился в Нэйтана взглядом.

— Я говорил с лордом Корвином, — сообщил он, — по поводу принципа действия магических свечей.

— Очень интересно, — холодно улыбнулся Нэйт.

— Он сказал, что изначально магсвечи были изобретены только для клятв на будущее: «если я не сделаю так-то и так-то, то умру страшной смертью». Все клятвы на прошлое и настоящее — уже самодеятельность, и нет стопроцентной гарантии, что свеча таки покарает лжеца.

Эрик удивленно распахнул глаза, подался вперед.

— Нэйт, это правда?

Лорд Патриэль воздел глаза к потолку.

— Я говорю, что сказал мне Придворный маг, а ты переспрашиваешь. Тебе-то откуда знать тонкости магических предметов?

Эрик вздрогнул, будто его отхлестали по щекам. Заиграли желваки, но он сдержался. Похоже, в разговорах с отцом он привык сдерживаться.

Нэйт сцепил зубы.

— Полагаю, — медленно произнес он. — Ваш сын понимал бы больше, если бы вы сочли за труд его обучать. — И, не обращая внимания на побледневшего от гнева главу семейства, ответил Эрику: — Да, это правда. Теоретически я смог бы вчера солгать, когда поклялся, что не шпион и не заговорщик.

— Но ты ведь не лгал! — без вопросительной интонации. — Отец, дядя, мы встретились случайно, это я уговорил Нэйта ехать в столицу, он был против.

Надо же, Эрик действительно ему верил и даже был готов отстаивать его честность перед отцом.

— Я верю, — сказал Жорес и развел руками, когда Патриэль повернулся к нему. — Тодеус Колшер — слюнтяй и слабак. Он готов был целовать ступени, по которым прошла леди Найлеро. Он бы ее не убил, скорее сам бы выбросился из окна, чем обидел предмет своего обожания. Так что история темная.

— Это не повод обвинять Верна, — не сдавался старший Финистер.

— Вчера ты согласился с тем, что обвинение может иметь под собой почву.

— Вчера вы обещали мне допросить лошадь, — напомнил тот. — А сейчас хотите обвинить мальчика без доказательств.

— Мальчика, — фыркнул Нэйт.

На этот раз на него не обратили внимания.

— Когда ты общался с Верном вне официальных приемов? — продолжал настаивать Жорес, все больше подкупая Нэйтана своей прямотой. — Лет пять, десять назад? Я знаком с ним ближе, и да, мне бы хотелось, чтобы обвинения были ложны, но я допускаю, что все это может быть правдой.

— Хорошо, — лорд Патриэль дал слабину, устало потер лицо. — Что ты предлагаешь? Выступить публично и обвинить наследника? Нас просто обвинят в измене и не станут слушать.

— Если бы он снял амулет, я смог бы его считать, — сказал Нэйт.

— А потом? Ну убедишься ты. Дальше что делать? Как доказать?

Нэйтан пожал плечами. Это было слабым местом, потому что плана как такового по-прежнему не существовало.

— Заставить признаться? Найти компромат?

— Его репутация чиста, как стекло, — вставил лорд Кнот.

— Но вы можете выдвинуть обвинение? — спросил Нэйтан, пока лорд Патриэль снова не разъярился и не вскочил.

— Я вышел из Малого Совета десять лет назад, — проворчал тот. — При дворе мое слово мало что значит.

— Но вы третий наследник, если не ошибаюсь? — уточнил Нэйт, получил подтверждающий кивок и продолжил: — Стало быть, есть второй, который и наденет корону, если Верноэля признают виновным. Почему не обратиться к нему?

Патриэль и Жорес переглянулись.

— Неплохая идея, — согласился Кнот. — Дункан Ригли — вполне вменяемый человек, не юн, сыновей для престолонаследия нет. Никто не обвинит его в личном интересе и в том, что он жаждет занять трон. Но извини, милый родственник, с ним должен говорить ты. Только тебе он поверит.

— А он может обвинить Верна и запросить у Инквизиции справедливого суда… — пробормотал Патриэль раздумывая.

— В справедливость Инквизиции верится с трудом, — вставил Эрик, но отец на него даже не взглянул.

— Это неплохой план, — высказался Кнот. — Сейчас Инквизиция защищает Верна, потому что им не с руки портить отношения с будущим королем, но стоит им понять, что на трон может взойти кто-то другой, они могут переменить свое решение.

Повисло молчание. Лорд