Картонные звезды - Александр Косарев

— Четыре дня! — недовольно фыркнул Басюра. — Что-то очень долго.

Я еще раз постучал по часам. Портной подошел ко мне ближе, деликатно взял мою руку и ногтем мизинца показал на два часа дня.

— Ура, — воскликнул я, — оказывается, уже после обеда будет готово!

— Ты спроси его заодно, как нам быть с ботинками, — всполошился Федор. — Может, у них есть и умелец, который сандалии тачает?

Пришлось далее объясняться на пальцах. Старикан утвердительно закивал и довольно бесцеремонно потащил меня к входной двери.

— Дзу-сан-лин, — защебетал он, указывая на домик, расположенный несколько наискосок через дорогу.

Где-то в районе трех часов мы уже оживленно примеряли на себя сверкающие новизной обновки.

— Да-а, — завистливо протянул Преснухин, пристально оглядывая наши щегольские брючата, — у вас гораздо симпатичнее получилось.

— Зато у тебя менее маркое, — утешали мы его в ответ.

Появился измученный Камо, все утро проработавший с командованием нашего полка, и с подозрением уставился на нас.

— Куда это вы настроились, генацвале? — поинтересовался он, протягивая испачканные чернилами руки к нашим сверкающим чистотой одеждам. — А штаны такие цивильные, откуда взяли?

— Спецзадание, — подмигнул я ему, отскакивая от него подальше. — Требуется завербовать на службу несколько человек из местного населения.

— Женского пола, — дружно хрюкнули Преснухин с Басюрой.

— А тебе, Камо, все равно на вечернюю вахту, — добавил Федор, — тебе в казарме так и так сидеть.

— Опять смеетесь, — ощерился тот, — но я спрошу у капитана, что это за задание. Я точно спрошу, как вернется.

Вашингтон планирует расширение агрессии

…Призыв пятнадцати тысяч резервистов усилил предположение, что президент Джонсон в скором времени мобилизует резервные пехотные части…

Сразу после того, как мы подготовились к гражданской жизни, мы принялись налаживать жизнь военную. Установив растяжки на найденные в саду деревянные шесты, я на пару с Анатолием изготовил первую самодельную антенну, после чего все вместе запустили в работу один временный пост. К этому времени Камо с Преснухиным расшифровали часть поступивших с Камчатки радиограмм, и мы принялись по мере сил удовлетворять неуемные запросы командования. Поскольку, как вы понимаете, после понесенных потерь наши возможности были минимальны, пришлось полностью отменить прием голосовых посланий и всецело сосредоточиться только на телеграфных сообщениях. Поскольку телетайп на ходу всего один, мы поочередно подключали его то к одному, то к другому радионаправлению. Я сидел на приеме, Преснухин просматривал и разбирал полученный материал, а остальные выносили из комнаты обломки аппаратуры. Но того куража и удовольствия от работы, как в полевых условиях, мы почему-то не испытывали. Так, некое подобие боевой деятельности, не более того. То есть мы вроде как и исполняли свои прямые обязанности, но как-то чисто формально, без должного настроения. Мысли наши были уже на свободе.

Вечер перед нашим первым выходом в «свет» наступал очень уж медленно, что вполне могло быть объяснено снедавшим нас нетерпением. Наконец, вынужденно промаявшись до восьми часов, мы навели елико возможную в наших спартанских условиях красоту, и, провожаемые недовольным брюзжанием остающегося в одиночестве Камкова, вышли на улицу.

Погода в тот день стояла просто изумительная. Мягкий красивый закат сопровождался довольно сильным западным ветром, приносившим желанную прохладу. Войдя в знакомую харчевню, мы от удивления так и застыли на пороге. Все центральное пространство было расчищено от столиков, а от разноцветных девичьих своеобразных платьев и кофточек просто рябило в глазах. Наше появление тоже не осталось незамеченным, поскольку по всему залу пробежал еле слышный вздох, и по рядам собравшейся молодежи прошло что-то вроде легкой волны. Играл выставленный на одном из столов проигрыватель, таинственно горели фонарики, а в центре зала уже танцевало несколько пар.

— Предлагаю для начала вдарить по пивку, — предложил Басюра, бочком продвигаясь к раздаточной стойке. — Или, может, по водочке хряпнем? Для настроения?

— Воронин тебе хряпнет, — осадил его Федор. — Живо в чувство приведет. А пиво, что ж… пиво это неплохо, тем более что оно здесь такое холодненькое.

Взяв по бутылке пива (кружки к нему почему-то не полагались), мы отпили по глотку и осмотрелись более пристально. Среди присутствующих явно преобладали особы женского пола. Мужская же составляющая была примерно впятеро малочисленнее. То ли большая часть молодых людей была призвана в армию, то ли наработавшись за день парни спали по домам, неизвестно, но факт был налицо. Обслуживающий проигрыватель паренек поставил новую пластинку и крикнул что-то в нашу сторону, видимо, призывая помочь ему в организации веселья. Мы кивнули в ответ и бодро двинулись к столпившимся неподалеку девушкам постарше, как вдруг я заметил пристальный взгляд, направленный прямо на меня от одного из немногих занятых столиков. Поскольку я уже был не беззаботный юноша, то мгновенно остановился и заинтересованно повернул голову. За тем столиком сидели трое — две красиво причесанные девушки с цветами в волосах и молодой человек с повязкой, на которой покоилась его забинтованная рука. Но смотрела на меня лишь одна из девушек, сидевшая ко мне лицом. И не просто смотрела. Заметив, что я колеблюсь, она приветственно подняла правой рукой высокую, наполовину наполненную рюмку и слегка качнула ей, давая понять, что чокается именно со мной. Я слабо кивнул ей в ответ (недоумение мое вполне понятно, еще ни с кем в городке не успел познакомиться, а тут на тебе) и тут же вспомнил, откуда я знаю приветствующую меня незнакомку. Да это же та самая девушка, которая охраняла нас в день приезда, Лау Линь, кажется.

Не подойти и не поздороваться в ответ на столь явный знак внимания было просто неприлично. Увидев, что ее намек понят и принят, моя в буквальном смысле слова «шапочная» знакомая поднялась и встретила меня стоя.

— Добрый вечер, — несмело поприветствовал я ее, отвесив на ходу церемониальный поклон.

— И я вас приветствую, Санья, — отвечала та, тоже слегка наклоняя головку. — Знакомьтесь, — жест ее был одновременно и легок и отточен, — это Зайни Ти, а это, тот же изящный жест в сторону молодого человека, — Лань Бао Ши.

Я пожал всем руки и на мгновение замешкался, не зная, что делать дальше.

— Присаживайтесь к нам, пожалуйста, — указала моя знакомая на свободный стул. — Или вы хотите сидеть со своими… — она чуть помедлила, видимо подбирая нужное слово, — друзьями?

— Благодарю, — подтянул я ногой стоящий несколько в отдалении стул, — с ними я еще насижусь.

— А вы почему сидите такой небольшой компанией, — поинтересовался я, жестом подзывая официантку.

После того как мои слова были переведены, вся троица как-то смущенно переглянулась.

— Мы здесь как бы не старожилы, — с запинками начала объяснять Лау Линь. — Мы все приезжие. Я, например, еще не так давно жила около Бак Нинха, моя подруга Зай — в Хайфоне, а Лань Бао и вовсе из Ха Донга.

— Понимаю, — кивнул я, — не успели влиться в здешнюю компанию.

Наконец подбежала запыхавшаяся официантка.

— Вы пиво пьете? — обвел я взглядом своих новых знакомых.

— В принципе да, — смущенно отвела взор Лау Линь, — но только…

Что там «только», я дослушивать не стал и заказал сразу восемь бутылок. К пиву нам принесли целое блюдо мелких сушеных рыбешек и посыпанные крупной солью продолговатые пресные пирожки. Поняв, что я, несмотря на свой громадный рост, совсем не страшный, новые знакомые обрушили целый град вопросов. Их интересовало буквально все. И где работают мои родители, и где я жил до службы в армии, и кем стану, когда закончится моя служба. Единственно, чего они не касались совершенно, так это тех причин, которые привели нашу команду в их захолустный городок. То ли это просто была некая природная воспитанность, то ли военное время заставило их воздерживаться от излишнего любопытства. Я, в свою очередь, старался узнать как можно больше о стране, в которой пробыл уже довольно много, но о жизни в которой, к своему стыду, не знал почти ничего.

Поскольку именно моей знакомой пришлось без перерыва переводить наши вопросы и ответы, то она вскоре шумно стукнула ладошкой по столу, после чего заявила, что устала от болтовни. Затем она так выразительно посмотрела на меня, что я тут же «догадался», что ее просто необходимо пригласить на очередной танец. Вскочив со стула, я по привычке попытался одернуть гимнастерку, но, вовремя сообразив, что одет не по форме, просто протянул ей руку. Ломаться она не стала, и по легкому румянцу, проступившему на ее матово-смуглых щеках, я понял, что мое приглашение ей приятно. Едва ее рука оказалась у меня на плече, а моя рука обняла ее за талию, окружающий воздух будто бы сгустился вокруг нас. Не могу твердо сказать, слышал ли я в тот момент и саму музыку, мне было совершенно не до этого. Я полностью погрузился в совершенно потрясающее ощущение блаженства. Видел только ее нежный профиль, длиннющие ресницы и маленькую золотую сережку в аккуратном розовом ушке. И еще, от нее так пахло!!! Аромат неизвестных мне цветов словно струился от ее волос и шеи. Я просто тихо угорал от неожиданно свалившегося на меня счастья. А что вы хотите от молодого парня, полтора года не приближавшегося к таким красавицам ближе чем на десять километров! Когда закончилась очередная песня, я, вместо того чтобы проводить партнершу на место, всячески удерживал ее на месте, до того мгновения, пока не начиналась новая мелодия. Но после пятого подряд танца Лау Линь все же попросила пощады.