Тысяча орков - Роберт Сальваторе

Так и стоял этот человек, пока не ринулось на него несколько орков и он не повалился под ударами врагов.

Женщина уходила крадучись, проползая между каменных глыб, протискиваясь в темноту, что скрывалась под нависавшими валунами. Она пыталась сдерживать дыхание, не дать вырваться наружу крикам, что разрывали ее грудь изнутри. Она не видела поля битвы из-под камней, однако слышала многое. И слышала слишком хорошо.

Уже после того, как стихли крики, она долго лежала в темноте, объятая ужасом. Ей было известно, что по меньшей мере одного пленника орки утащили с собой.

Но воительница оказалась бессильна.

Так она и лежала в убежище, ежеминутно молясь, чтобы не заметил ее случайно какой-нибудь орк, и удерживая подступившие слезы.

Обессиленная, она дрожала от изнеможения.

На утро ее разбудило пение птиц. По-прежнему смертельно напуганная, собрав остатки воли, она выползла из тесного закутка. Выбираться тем же путем, но ногами вперед, оказалось нелегкой задачей и для тела, и для души. Каждый дюйм, что женщина проползала под землей, заставлял ее чувствовать себя все более уязвимой; и она ожидала копья, что в любой миг могло вонзиться в живот.

Воительница, часто моргая, свыклась с солнечным светом и медленно присела.

И тогда она увидела тела спутников, изрубленные на куски: там рука, здесь голова. Орки перебили и изувечили людей.

Задыхаясь, женщина попыталась отвернуться и подняться, однако внезапно, на полпути, повалилась на колени, и ее стошнило.

Немало времени потребовалось, чтобы встать, и она долго скиталась среди мертвых тел тех, кто некогда был ей спутниками, товарищами-следопытами, друзьями. Предводительница несуществующего отныне отряда не задерживалась, чтобы собрать тела из изрубленных кусков, не задерживалась, чтобы разыскивать отсеченные конечности и отсеченные головы, и не задерживалась, чтобы пересчитать тела павших и выяснить, скольких забрали в плен… конечно, если только пленников брали вообще.

В тот час она не Задавалась подобными пустяками, ибо достоверно знала: те, кто попал в плен, давно мертвы.

Или молят о смерти.

Медленно, осторожно женщина выбралась из оврага, но от засады орков не осталось и следа. Первый шаг по склону дался ей нелегко, и второй сделала она с трудом, однако каждое последующее движение воительница совершала все быстрей и быстрей, все решительней, и вот уже, припустив по открытой местности, она высматривала на бегу убежище.

— А я говорю тебе, что так — неправильно! — разорялся какой-то упившийся медовухой дворф. Гуляка взгромоздился на стул и рассерженно барабанил кулаком по столу. — Нельзя просто так списывать со счетов все годы службы! Все проклятые годы! Кому же помнить, как не вам!

И под конец речи дворф с укоризной ткнул пальцем в компанию из нескольких людей, что сидели за соседним столиком в переполненной таверне.

Язвий, сидя вдалеке за кабацкой стойкой, как неизбежное зло, созерцал происходящее, и даже понимающе кивнул, предвидя, чему предстоит случиться после того, как один из людей в ответ ткнул пальцем в захмелевшего дворфа и сказал, чтобы тот уселся на место и заткнул волосатую пасть.

Был ли среди обитателей Мирабара хоть один, чьи кулаки не покрыли синяки и ссадины, заработанные в недавних драках?]

— Молю, не начинайте вновь, — послышался поблизости спокойный голос.

Язвий обернулся и увидел дворфа, что присел по соседству. Старый дворф кивнул и поднял было кружку, чтобы выпить в знак согласия, но внезапно замер, не успев даже оторвать кружку от стойки.

— Аграфан? — удивился Язвий.

Советник Аграфан, в простой, грязной одежде, прижал ко рту палец и знаками призвал старого Язвия к спокойствию.

— Да, — тихо произнес советник, и оглянулся, чтобы убедиться, что никто за ними не подглядывает. — Я слышал, что беда зародилась на городских улицах.

— Беда зародилась, когда твой глупец маркграф схватил Торгара Молотобойца на полпути да силой водворил его в Мирабар, — заметил Язвий. — С тех пор каждую ночь и каждый день случается не менее дюжины драк, а теперь еще глупцы-люди спустились сюда, а от них только новые неприятности.

— Те, кто живет в городе наверху, решили таким способом проверить вашу преданность, — сообщил советник.

— Преданность роду или городу?

— Городу, ибо для них преданность городу — превыше всего.

— И вновь ты говоришь, как человек, — заметил советнику Язвий.

— Я всего лишь говорю с тобою начистоту, — возразил Аграфан. — Если ты не желаешь слушать правды, то тебе не следует и спрашивать!

— Ба! — фыркнул Язвий и уткнулся в кружку, одним глотком отхлебнув половину содержимого. — А как же преданность маркграфа жителям Мирабара? Разве это — пустяк?

— Эластул полагает, что поступил во благо жителей Мирабара, когда повелел схватить Торгара по дороге в Мифрил Халл и не позволил ему унести с собой наши тайны, — ответил Аграфан, вновь повторяя довод, бессчетное количество раз слышанный и Язвием, и прочими дворфами с тех пор, как Торгара заточили в темницу.

— Больше лет, чем пройдет с того времени, как ты вылез из материнской утробы и до тех пор, пока тебя не закопают в землю! — выкрикнул захмелевший дворф, на сей раз гораздо громче и гораздо враждебней.

На сей раз он грозил людям не пальцем, но целым кулаком. Отшвырнув стул, дворф заковылял к людям. Те, как один, встали одновременно со многими людьми в таверне, и одновременно со многочисленными дворфами (включая и собутыльников захмелевшего буяна, которые незамедлительно попытались удержать товарища).

— И гораздо дольше, чем маркграфу суждено жить и править, гораздо дольше, чем суждено жить и править десятерым маркграфам, что придут ему на смену, и изрядному числу новых правителей, которым суждено прийти позже, — доверительно сказал Аграфану Язвий. — Торгар и его род служат городу столько, сколько стоит Мирабар. Невозможно заточить такого парня в темницу и не вызвать волнений.

— Эластул по-прежнему утверждает, что поступил верно, — отозвался Аграфан.

Язвию показалось, что лицо советника на мгновение омрачилось.

— Что ж, надеюсь, ты передашь маркграфу, что он — глупец, — грубо заметил Язвий.

Аграфан посуровел.

— Тебе следует тщательней подбирать слова, говоря о правителе, — предупредил советник. — Заняв место за круглым столом Совета Сияющих Камней, я принес клятву верности Мирабару и Эластулу.

— Аграфан, уж не угрожаешь ли ты мне? — тихо и спокойно осведомился Язвий.

— Я даю тебе совет, — поправил Аграфан собеседника. — У стен имеется немало ушей, не сомневайся. Керельменаф Эластул предвидит грядущие беды.