Доброй ночи, мистер Холмс! - Кэрол Дуглас

Я смотрела, как подруга промакивает рану. Старик застонал. Затрепетали ресницы за толстыми стеклами очков, перекосившимися на его орлином носу. Попытавшись приподняться, священник помахал рукой перед лицом.

– Окно, – бросила Ирен служанке, – ему не хватает воздуха!

Мисс Ситон распахнула настежь большое створчатое окно. Старик, привстав, резко махнул в последний раз рукой и вновь повалился без чувств на кушетку. Мы уставились на него, не зная, придет ли он в себя снова или нет.

– Нюхательную соль, – повернувшись к миссис Ситон, приказала Ирен.

В этот самый момент гудящая толпа зевак на улице загалдела громче.

– Пожар! – завопил кто-то, и мгновение спустя несколько голосов подхватили этот крик: – Пожар! Пожар!

Мы повернулись к окну и с ужасом увидели, как гостиную затягивает дым. Он клубился у пола подобно туману, быстро поднимаясь вверх, к потолку. Через несколько мгновений вся комната оказалась будто внутри серого облака.

Я услышала, как рядом ахнула Ирен. Неожиданно она пропала из виду. Пожар? Фотография! Бриллиантовый пояс! Обернувшись, сквозь дым я разглядела силуэт подруги, которая неверным шагом приблизилась к стене и дернула за шнур. Я услышала щелчок и поняла, что она открыла тайник.

Я кинула взгляд на окно, ища путь к бегству, и увидела, что священник, вместо того чтобы лежать на кушетке, уже сидит на ней, словно оживший труп.

– Это не пожар, сударыни, – дрожащим голосом промолвил он. – Ложная тревога. Это не пожар. Сохраняйте спокойствие и дым рассеется.

Дым действительно быстро рассеялся, как и предсказал священник, и мы увидели на полу странный цилиндрический предмет, который подобрал Джон.

– Дымовая шашка, – недовольно проворчал он и, нахмурившись, посмотрел на старика. – Кто-то сыграл с нами дурную шутку.

– Удивительный, просто удивительный выдался сегодня вечер, – запинаясь, выдавил из себя преподобный отец. – Мне уже гораздо лучше. – Он осмотрелся, ища взглядом Ирен, видимо желая ее поблагодарить, но она куда-то делась, растаяв, словно только что клубившийся в гостиной дым.

Мне стало страшно неловко за ее столь пренебрежительное отношение к пожилому человеку. Взяв его под руку и медленно ступая, я проводила его до двери.

– Вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете?

– Да-да, конечно. Не буду вас больше беспокоить. Я был рад оказаться полезен такой доброй и красивой леди.

Старик коснулся на прощание своей черной широкополой шляпы и ковыляющей походкой направился к воротам. Толпа уже почти рассеялась. С удивлением я обнаружила, что Джон успел незаметно выскользнуть из дома. Поскольку ландо тоже куда-то делось, я решила, что наш кучер отправился на нем в конюшню. Когда я вернулась в дом, Ирен нигде не было – ни на первом этаже, ни на втором, ни в комнатах для прислуги.

В спальне подруги, где лежали аккуратно сложенные кучки вещей, я обнаружила раскрытый шкаф, возле которого громоздилась груда ее вечерних платьев. Я вспомнила дымовую завесу в гостиной, возникшую, словно по мановению волшебной палочки, и силуэт Ирен у камина. С того момента я больше подругу не видела. Мне с трудом удалось подавить дрожь.

Совершенно озадаченная, я снова спустилась на первый этаж. Миссис Ситон и служанка приводили комнаты в порядок, даже не подозревая, что Ирен пропала, и уж тем более не имея ни малейшего представления о том, куда она делась. Я остановилась у клетки с Казановой и, взяв из буфета печенье, угостила им попугая.

– Я буду только рада, когда Годфри взвалит на себя всю полноту ответственности за ее исчезновения и появления, – доверительно сообщила я птице, которая передвинулась поближе ко мне, чтобы лучше меня слышать.

– Годфри! Годфри! – крикнул Казанова, наклонив голову. – Экс-уай-зет, джей-кей-эл, эй-би-си.

О чем мне было беседовать с попугаем, который даже алфавит рассказывал задом наперед? Я вернулась в гостиную и села читать «Клорис на перепутье». В половину десятого с тихой улицы до меня донесся цокот копыт.

Когда вошла Ирен, я не стала вскакивать и кидаться ей навстречу. Более того, я даже не оторвала взгляда от книги.

– Еще не спишь? – спросила она. Судя по голосу, подруга была чем-то встревожена и при этом невероятно довольна. – Боюсь, спать мы ляжем нескоро. Я отправила Джона с ландо за Годфри.

Выронив книгу, я повернулась к ней.

Подруга стояла передо мной в мужском наряде: ее голову венчал лихо заломленный котелок, а подбородок был прикрыт шарфом.

– Ирен… Что, во имя всего святого…

Адлер быстрым шагом подошла к тайнику и принялась извлекать из него содержимое.

– Нас разоблачили. Как оказалось, наш самоотверженный святой отец живет на Бейкер-стрит.

– Так это был шпион?

– И шпион, и фальшивый поджигатель, и в своем роде театральный режиссер. Если я не ошибаюсь, все, что случилось сегодня вечером у нашего дома, – не более чем постановка, а толпа людей, принявших в ней участие, – статисты, которым он заплатил.

– Но зачем он это устроил? К чему духовному лицу…

– У него много лиц, и он меняет их, как заправский актер. Мы с Джоном проследовали в ландо за кэбом, в который сел старик-священник. Экипаж остановился у дома двести двадцать один по Бейкер-стрит. У дверей священник со своим товарищем – полагаю, тем самым, кто швырнул в окно дымовую шашку, – остановился и принялся рыться в кармане, чтобы достать ключи. И тут я не удержалась… воистину, тщеславие – женская черта характера! Я прошла мимо парочки этих джентльменов и подшутила над ними, показав, что мне все известно.

– Что ты им сказала?!

– Да ничего особенного: «Доброй ночи, мистер Шерлок Холмс!» После этого я прибавила шаг и свернула за угол, где меня поджидал Джон. Итак, нам с Годфри нужно немедленно уехать. Давай-ка займемся сборами, так чтобы, как только придет Годфри, мы могли сразу же отправиться в дорогу.

– Ирен…

Прощаться времени не было. Подруга уже спешно поднималась по лестнице – в одной руке она сжимала котелок и шарф, а в другой – содержимое тайника.

– Боюсь, мне придется бежать в женском обличии, – сообщила мне она из спальни. – Я же выходила замуж за Годфри, чтобы избежать кривотолков.

Пока она снимала мужской наряд, я набила один чемодан всем самым необходимым. И зачем, спрашивается, я убила столько времени, сортируя одежду?

Ирен принялась расстегивать рубашку и вдруг схватила меня за плечи. Я посмотрела ей в лицо. Я чувствовала себя слишком опустошенной, чтобы до конца прочувствовать наше скорое расставание. Вдруг подруга одарила меня той хитрой и одновременно задумчивой улыбкой, что всегда, с одной стороны, вселяла в меня ужас, а с другой – уверенность, а также предвкушение чего-то неожиданного.

– Милая Нелл, я отдала бы все на свете, чтобы увидеть, как сюда явится мистер Шерлок Холмс и обнаружит, что птичка упорхнула из гнездышка. Все бы отдала! Честно! – Ее улыбка стала шире, а голос сделался сладким как мед. – И кто же сможет мне честно во всех подробностях рассказать об этом чудесном моменте моего триумфа? Могу ли я положиться на тебя, моя милая подруга? Согласишься ли ты дозволить мне немного изменить твою внешность, чтобы ты сыграла роль брошенной служанки, которая впустит охотников в оставленный хозяевами дом? Немного белой пудры на волосы, с дюжину мелких морщин…

Развернув меня к большому зеркалу, Ирен принялась посыпать пудрой для лица мои темные, цвета мускатного ореха волосы. Клубящиеся белесые облачка пудры словно стянули юные, знакомые черты моего лица.

– Ничего серьезного… так, с десяток поверхностных штришков, чтобы тебя потом не узнали. Как-никак ты остаешься, а мы пускаемся в бега. Только умоляю, согласись сыграть роль служанки. Всего один разок. Один-единственный… Первый и последний раз. Клянусь!

Глава тридцать четвертая

Величайшая из женщин

– Странно. Очень странно, – заметил я Холмсу, который с торжествующим видом курил трубку. Мой друг уже успел скинуть с себя личину пожилого священника и теперь сидел передо мной в своем привычном виде.

– Вы правы. Для меня тоже стало большой неожиданностью, что кто-то обратился ко мне по имени и фамилии, когда я был в образе старика. Впрочем, я стоял спиной к улице. Возможно, человек, поздоровавшийся со мной, просто не посмотрел, с кем именно он разговаривает.

– Должен признаться, Холмс, мне стыдно, что мы провели добросердечную леди. Я сам видел, как она хлопотала над вашей «раной». Она проявила к вам сострадание, а вы ее обманули. Скажите, вас не мучает совесть?

– В гонке, Уотсон, победа достается тому, кто быстрее, а не тому, кто сострадательнее. Я вполне допускаю, что Ирен Адлер отличается не только внешней красотой, но и доброй душой, но я уже согласился вытащить короля из того положения, в котором он оказался благодаря собственной глупости… Впрочем, его рассказ об их отношениях и ее желании навредить ему не вполне соответствует моему впечатлению об этой леди.