Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

вместо нее выдавать овес, но в полтора раза больше. Питаться овсянкой… стрельцам… Крюков и Львов отправили стрельцов молотить рожь в Дубровенский погост Порховского уезда. Всю намолоченную рожь раздали стрельцам, но ее было слишком мало. Воеводы били челом новгородским боярам, писали, что стрельцам нечего есть и они хотят идти в Новгород. Стрельцы в Новгород не пошли. Они остались в Порхове и вместе с порховскими помещиками, проживающими в городе, присоединились к заговору, который возглавил Иван Крюков.

22 июля 1613 года, аккурат на следующий день после того, как в Москве венчали на царство Михаила Романова, Порхов взбунтовался. Перед этим в мае от шведов был освобожден Тихвин, причем почти весь шведский гарнизон, составлявший 120 человек, был уничтожен; перед этим в начале июня от шведов очистили Гдов, причем шведы, как писал в «Истории десятилетней шведско-московитской войны» Юхан Видекинд, «покинули городские стены и позорно побежали по окрестным лесам, предав крепость и их командира псковичам»; перед этим воевода Крюков тайно переписывался с псковским воеводой князем Иваном Федоровичем Хованским; перед этим Крюков и стрелецкий сотник тайно отправили гонцов в Псков, прося о присылке отряда для помощи при захвате крепости. В скобках заметим, что Псков очень хотел овладеть Порховской крепостью еще и потому, что в ней хранилось большое количество конфискованных в свое время князем Мещерским контрабандных товаров.

Не нужно думать, что Коробелл сидел сложа руки и не готовился к такому развитию событий. Семьи русских воевод и детей боярских француз держал в крепости в качестве заложников. При себе он носил ключи от крепостных ворот и складов с продовольствием, отняв их у Крюкова. Охрану крепости усилили. О том, что произошло в Тихвине и Гдове, шведы уже знали.

В ночь перед восстанием двадцать шесть порховских стрельцов сбежали из крепости. Князь Хованский для поддержки восставших прислал из Пскова отряд казаков в четыре сотни человек, которые не без помощи воеводы Крюкова захватили порховский посад и острог сожгли. Крюков «дворян и детей боярских и всяких людей с Григорьем Щеголевым сговорили и к государеву крестному целованию привели».

Увы, этот успех был первым и последним. Порховскую крепость было не так-то просто взять штурмом или осадой. Хлеба и боеприпасов в ней имелось предостаточно, в воде осажденные не нуждались, поскольку она из Шелони по двум тайным трубам шла к колодцу внутри крепости, и, самое главное, Яков Бурьин Декорабел был опытным командиром и сумел организовать оборону крепости так, что все атаки повстанцев гарнизон отбил.

В середине сентября в Порхов вернулся из-под Тихвина князь Иван Мещерский, который привел с собой отряды французской и финской пехоты. Псковичам и примкнувшим к ним порховичам пришлось ретироваться. Блокада крепости была снята. Сын Ивана Крюкова попал в плен к шведам. Часть помещиков Порховского уезда ушла с псковичами, и их поместья, и без того ограбленные и разоренные, новгородские власти немедленно конфисковали. Сожженный порховский посад так и не был восстановлен. Вплоть до 1616 года псковичи время от времени приходили к стенам крепости и пытались ее захватить, но всякий раз безуспешно.

Теперь дадим слово голландскому послу Альберту Иоахими, проезжавшему через Порхов в октябре 1615 года: «29 октября прибыл я в Порхов, маленький городок с каменными стенами, принадлежащий к большому воеводству Новгородскому… Город сей населен Русскими, кроме гарнизона, который содержится королем Шведским под командою Немецкого губернатора. Прежде в нем было значительное укрепление, где жило много купцов и крестьян, ибо окружающие его поля весьма приятны и плодородны. Вышеупомянутый князь Иван Никитич Мещерский[112] прислал мне чрез своего сына 3 бутылки водки и две корзины, одну с белым, а другую с ситным хлебом. Когда я отдал ему визит, то при приходе и уходе моем он дал мне случай увидеть хозяйку (жену) свою и поговорить с нею; это у Русских почитается за самую большую честь, которую они могут оказать друзьям своим». То-то и оно, что до Смуты жило много купцов и крестьян, а теперь… Как, спрашивается, там жить, когда весь посад сожжен и разграблен. Как торговать, если за ворота крепости опасно выезжать без вооруженной охраны. Вот как описывает Альберт Иоахими свой отъезд из Порховской крепости в Старую Руссу: «1-го ноября я уведомил товарищей моих, что отправляюсь в этот день из Порхова в Старую Руссу. Гг. градоначальники, князь Иван Никитич и дворянин Лаврентий Грасс, проводили меня со многими дворянами и боярами на полмили за город. Из конвоя, пришедшего с нами из лагеря, пошло далее со мною не более одной полуроты рейтаров, из коих 40 человек оставили нас в 2-х милях за Порховом. Дорога была небезопасна для малочисленного войска и путешественников, не хорошо вооруженных. На этой самой неделе шиши[113] захватили в этой местности 4-х рейтаров, посланных военачальником[114] с письмами. Они связали им руки на спину, отрубили им головы, а двум слугам сих рейтаров велели бросить между собою жребий, кому из них придется рубить голову другому».

Коробелл зимой 1614 года оставил Порхов и со своим отрядом вместе с отрядом другого француза на шведской службе, Пьера Делавиля, пошел осаждать Псково-Печерский монастырь. Монастырь оказался им не по зубам. Коробелла ранили, и, видимо, серьезно, поскольку после похода он вышел в отставку и уехал из России. Перед тем как отправиться в поход, шустрый француз успел часть конфискованных Мещерским псковских товаров продать, а самые ценные увез с собой. Делавиль вернулся в Порхов, забрал своих людей, находившихся там на излечении, и отправился в Новгород. Князь Иван Мещерский оставался на воеводстве в Порхове до 1617 года, но реальной власти не имел – все решения принимались шведскими комендантами. Численность шведского гарнизона в начале 1614 года составляла 140 человек. Всех их порховичи должны были кормить и выплачивать им денежное содержание. Неурожай, падеж скота и почти никогда не прекращающиеся боевые действия ни шведским комендантом, ни новгородским начальством в расчет не принимались. Порховичи Матвей Евреев и Гаврила Шаблыкин жаловались в Новгород: «А ныне в Порхове на коровы падеж, коровы все померли… а как было сенокосное время, в те поры литовские люди не выходя воевали, и в ту пору сена косити не дали, а сена кошены подосене и в дождевье… а рожь на полях морозом побило, крестьяне возят муку морозибитну и черну, а немецкие люди тое муки не емлют, а прошают белые муки».

В 1616 году наконец решился вопрос с заложниками, которых содержали в порховской тюрьме. Семью воеводы Ивана Крюкова шведы освободили при