Стрекоза в янтаре. Книга 2. Время сражений - Диана Гэблдон

– Беги! – сказал он. – Это англичане! Уходи, Клэр!

Я побежала к проему в стене, сердце колотилось у самого горла, а Джейми, держа руку на эфесе меча, повернулся ко входу. На мгновение я задержалась, чтобы в последний раз взглянуть на него. Джейми тоже повернул голову, заметил мое движение и неожиданно оказался рядом. Он яростно сжал меня и подтолкнул к стене. Его набухшая плоть прижалась к моему животу, рукоять кинжала впилась в бок.

– Еще раз! Я должен.

Он прижал меня к стене; я подобрала свои юбки, он поднял килт. Это не был любовный акт. Он взял меня быстро и властно, все закончилось в считаные секунды.

Голоса зазвучали ближе, теперь они слышались примерно в сотне ярдов от нас.

Джейми еще раз поцеловал меня, так, что во рту остался вкус крови.

– Назови его Брайен, – сказал он, – в честь моего отца.

Он подтолкнул меня к проему, и я побежала.

Перед тем как выбраться из дома, я оглянулась. Джейми стоял в дверном проеме, меч наполовину вытащен из ножен, в правой руке кинжал.

Англичане, не подозревая, что в разрушенном доме кто-то есть, не позаботились о том, чтобы выслать вперед разведчика. Склон холма с этой стороны дома был пуст. Я пересекла его и бросилась в заросли ольхи.

Ослепнув от слез, я неслась сквозь кустарник, отмахивалась от преграждающих путь ветвей, спотыкалась о камни. От дома доносились крики и слышался лязг металла. Мои бедра были липкими от семени Джейми. Казалось, я никогда не доберусь до вершины холма и проведу остаток жизни, продираясь сквозь преграждающие мне путь деревья.

Позади послышался треск сучьев. Кто-то заметил, как я выбежала из хижины. Я смахнула слезы и бросилась вперед, помогая себе и руками и ногами, так как склон становился все круче. Вдруг я очутилась на открытом месте, на том самом памятном мне гранитном козырьке. Из скалы поднималось маленькое кизиловое деревце, вокруг валялись небольшие валуны.

Я остановилась на краю каменного круга и посмотрела вниз, безуспешно пытаясь разглядеть, что же там происходит: сколько английских солдат подступают к дому? Удалось ли Джейми отбиться от них и добраться до своей лошади, стреноженной внизу? Без нее ему ни за что не успеть в Куллоден.

Вдруг за кустом, чуть ниже меня, что-то мелькнуло – красный мундир английского солдата. Я повернулась, задыхаясь, пронеслась по пружинящему под ногами торфянику и нырнула в расщелину скалы.

Часть седьмая

Взгляд в прошлое

Глава 47

Утраченные связи

– Конечно, он был прав. Этот чертов тип почти всегда был прав!

Голос Клэр звучал чуть ли не сердито. Она печально улыбнулась и взглянула на Брианну, которая с совершенно непроницаемым лицом неподвижно сидела на коврике у камина, обхватив колени руками. Лишь поднимающееся от огня тепло шевелило ее волосы.

– Это была трудная беременность и сложные роды. Если бы я рискнула рожать там, мы бы обе погибли.

Клэр говорила, обращаясь к дочери, как будто они были одни. Роджер, зачарованный повествованием о прошлом и медленно возвращающийся к настоящему, чувствовал себя незваным гостем.

– Мне была невыносима мысль оставить его, – тихо сказала Клэр. – Даже ради тебя… До того как ты родилась, я немного ненавидела тебя, потому что из-за тебя он заставил меня уйти. Я бы не побоялась умереть, но только вместе с ним. А жить без него… Он был прав: моя часть сделки оказалась самой тяжелой. Но я выполнила ее условия, потому что любила его. И обе мы живы, ты и я, потому что он любил тебя.

Брианна не двигалась, не отрывала глаз от лица матери. Шевелились только губы, беззвучно, как будто она разучилась говорить.

– Ну и как долго… ты ненавидела меня?

Золотистые глаза встретились с голубыми, чистыми и безжалостными, словно глаза сокола.

– До тех пор, пока ты не родилась. Когда я взяла тебя на руки, прижала к себе и ты взглянула на меня отцовскими глазами, все изменилось.

Брианна издала слабый, приглушенный звук. Мать взглянула на свою дочь, сидящую у ее ног, и продолжила говорить, лишь голос ее стал немного тише:

– А потом я стала замечать в тебе что-то не похожее ни на меня, ни на Джейми. И я полюбила тебя ради тебя самой, а не только ради человека, который был твоим настоящим отцом.

Брианна резко вскочила. Ее волосы взметнулись, как львиная грива, голубые глаза засверкали, как пламя, горевшее у нее за спиной.

– Моим отцом был Фрэнк Рэндолл! – резко сказала она. – Он! Я в этом уверена.

Сжав кулаки, она с яростью смотрела на мать. Ее голос дрожал от гнева.

– Я не понимаю, для чего ты мне это рассказываешь. Должно быть, ты действительно ненавидела меня, может, ненавидишь и сейчас. – Слезы ручьем текли по ее лицу, она сердито вытирала их тыльной стороной ладони. – Папа… папа любил меня. Он не стал бы любить меня так, если бы я была не его! Почему ты хочешь заставить меня поверить, что он не был моим отцом? Ты ревновала его ко мне? Да? Тебе не нравилось, что он так любил меня? А тебя он не любил, я знаю это!

Голубые глаза по-кошачьи сузились, сверкая на мертвенно-бледном лице.

Роджер почувствовал сильное желание выскользнуть за дверь, прежде чем она заметит его присутствие и обратит свой пламенный гнев и на него. Кроме ощущения неловкости в нем нарастало чувство благоговейного страха: девушка, стоявшая на каминном коврике, кипевшая и брызгавшая слюной в защиту своего происхождения, пылала той неистовой силой, которая заставляла шотландских воинов бросаться на своих врагов, подобно яростным банши – злым черным духам. Тень удлинила и без того длинный прямой нос, глаза, как у разъяренной кошки, превратились в узкие щелочки – она была точной копией своего отца, и стало совершенно очевидно, что ее отцом был совсем не тот темноволосый благообразный ученый, чей портрет украшал переплет книги, лежавшей на столе.

Клэр открыла было рот, но тут же его закрыла, с нескрываемым восхищением глядя на свою дочь. Крупное тело, широкий разлет высоких скул. Роджер подумал: она видела все это много раз, но не в Брианне.

Они оба вздрогнули, когда Брианна неожиданно крутанулась на каблуках, быстро собрала со стола пожелтевшие газетные вырезки и швырнула в огонь, схватила кочергу и стала злобно сгребать их в кучу, не обращая внимания на поток искр, вылетавших из камина и сыпавшихся ей на ноги.

Отвернувшись от быстро почерневшей массы сгоревшей бумаги, она поставила одну ногу на камин и, глядя на мать, закричала:

– Сука! Ты ненавидела меня? А я ненавижу тебя!

Брианна отвела назад руку с зажатой в ней кочергой, и Роджер инстинктивно напрягся, готовый броситься к ней. Но она круто развернулась и, словно метательница копья, швырнула кочергу в высокое, до потолка, окно.

Подернутое ночной темнотой стекло, перед тем как треснуть и превратиться в черную пустоту, отразило облик разъяренной молодой женщины.

В комнате воцарилась тишина. Роджер, вскочивший было на ноги, так и остался стоять посреди комнаты. Он смотрел то на свои руки, как будто не знал, что с ними делать, то на Клэр. Она сидела совершенно неподвижно, затаившись в кресле, словно животное, загипнотизированное промелькнувшей тенью хищника.

Через несколько секунд Роджер подошел к столу и прислонился к нему.

– Я не знаю, что сказать, – произнес он.

Губы Клэр дрогнули.

– Я тоже.

Несколько минут они сидели в полном молчании. Старый дом поскрипывал, будто устраиваясь поуютнее, с кухни доносился звон кастрюль – Фиона готовила что-то к ужину. Потрясение и смущение, охватившие Роджера, постепенно уступили место новому чувству, у которого еще не было названия. Его руки были холодны как лед, и он потер их о брюки, чувствуя согревающую ладони теплоту вельвета.

– Я…

Он замолчал и только растерянно покачал головой.

Клэр глубоко вздохнула, и он осознал, что это было первое ее движение после того, как Брианна выбежала из комнаты. Взгляд у нее был ясный и прямой.

– Вы мне верите? – спросила она.

Роджер задумчиво посмотрел на нее.

– Будь я проклят, если знаю, – наконец произнес он.

Это вызвало у нее быструю мимолетную улыбку.

– Это же сказал и Джейми, когда я впервые спросила его, откуда, по его мнению, я взялась.

– Не могу винить его за это.

Роджер помедлил, затем, решившись, отошел от стола и, пройдя через комнату, приблизился к Клэр.

– Можно?

Он наклонился и, взяв ее безвольную руку, повернул к свету. Настоящая слоновая кость отличается от искусственной тем, что она теплая на ощупь, вдруг вспомнилось ему. Ладонь у нее была нежно-розовая, но тонкая линия буквы «J» у основания большого пальца была белой, словно кость.

– Это ничего не доказывает, – сказала Клэр, наблюдая за его лицом. – Возможно, результат какого-то несчастного случая или я могла сделать это сама.

– Но ведь вы этого не делали?

Он осторожно, словно хрупкое произведение искусства, положил ее руку назад на колени.

– Нет, но я не могу это доказать. Жемчуг… – Ее рука потянулась к матово блестевшему ожерелью на шее. – Он настоящий. Это можно проверить. Но разве я могу доказать, откуда он у меня? Нет, не могу.