Шпионы «Маджонга» - Джон Тренейл

Кайхуэй вздохнула.

— Твоя дочь, — сказала она, кивнув в сторону Дианы, — ю мей ю дао мей?

— Этот вопрос дословно означал: «У нее есть тухлое счастье?», то есть: У нее уже начались менструации?

— Нет.

— Жаль. А то у меня есть запасной пояс, и я могу дать ей тряпок или туалетной бумаги, если ей больше нравится. Скажи ей, что, когда понадобится, пусть подойдет ко мне.

— Тампонов нет?

— А что это такое?

Джинни задумалась, как бы получше объяснить, но сказала лишь:

— Да не важно, не имеет значения.

— Одежду достать можно. У этого сотрудника есть на это деньги и письменное разрешение. Вам предоставят рабочие места на том же основании, что и всем нам. Но это потом. А теперь, старшая сестра, я хотела попросить тебя сделать одно дело.

— Что?

Кайхуэй кивнула в сторону Дианы и Мэта.

— Скажи им, что это тот тип за дверью привез вас сюда. Ты должна это сделать. Пожалуйста, прости свою младшую сестру за то, что она говорит так резко.

— Ты права. — Джинни подняла голову и по-английски обратилась к своим детям: — Я должна поговорить с вами.

Диана тут же устремила на мать вопросительный взгляд, а спустя несколько секунд и Мэт поднял голову.

— Я должна поговорить с вами. Вы должны знать, почему мы здесь оказались. Я хочу вам кое-что рассказать.

Дети выжидающе смотрели на нее, но ей было трудно подобрать нужные слова. Ее мозг устал, так сильно устал…

— Когда я была молодой, — наконец начала она, — меня забрали отсюда. Мне была предоставлена большая возможность — уехать из здешних мест. Уехать из Китая. Но с условием: я должна была работать на них. Всегда.

Дети смотрели на мать в изумлении, словно рядом с ними внезапно оказался совершенно незнакомый человек. Диана пыталась понять, о чем это говорит ее мать.

— На них?..

— На бригаду «Маджонг». Это такое спецподразделение, известное также, как Седьмое управление Центральной разведки.

И тогда они наконец поняли.

— Ты была шпионкой. — Голос Мэта оставался совершенно спокойным. Ему оказалось нетрудно и ухватить суть, и принять ее.

Для Дианы, однако, это было не так-то легко. Ее лицо побелело так, что могло теперь сравниться со стеной, рядом с которой сидела девочка, рот открылся, но она не произнесла ни звука.

— Около двадцати лет от меня ничего не требовали. У меня не было никаких обязанностей. Потом появился Цю Цяньвэй… Ну, этот человек, что сидит за дверью. Он дал мне задание. Он хотел, чтобы я открыла сейф вашего отца и достала оттуда документы. Я отказала ему… в тот раз.

— Ты… Отказала?

— Да, Диана. В тот раз я сказала ему, что прошлое для меня мертво. Даже не смотря на то, что это означало, — она судорожно сглотнула и продолжила, — означало, как я считала, смерть моих брата и сестры. Они были заложниками за меня, понимаете?

Диана постепенно осознавала все с выражением ужаса на лице. Она спросила:

— Почему же ты отказала ему?

— Потому что я люблю вашего отца. Я не могла предать его. — Джинни непроизвольно поставила ударение на последнем слове, и глаза ее виновато посмотрели на Кайхуэй. — Мои родственники ничего этого не знают.

— Ты сказала «в тот раз». Почему?

— Потому что сначала я была сильная. Вы с Мэтом были далеко в школе, в Англии. Но потом, когда вы приехали в Гонконг и Цю захватил вас, у меня не осталось выбора. Или я выполнила бы его приказ, или вы погибли бы. Есть пределы тому, что способна вынести мать… Поэтому я сделала то, что он хотел. Я открыла сейф. Я написала… письмо. — Джинни прервала свой рассказ, ее нижняя губа задрожала.

Дверь кухни открылась, и вошла Чжаоди с полным подносом, но Диана не обратила на нее внимания.

— Если ты помогла ему, если ты уступила ему, то почему мы здесь?

— Я много думала над этим. Я не знаю ответа на твой вопрос, но я могу высказать свое предположение. Точно так же, как мои мать и сестра были заложниками за меня, так и мы теперь станем заложниками, жизнь которых будет зависеть от поведения твоего отца. Пока они держат нас здесь, они могут контролировать его действия.

— Но, мама, зачем, ради всего святого, им надо подчинить себе отца?

— Эта история слишком запутана, чтобы рассказывать ее сейчас. Позже, когда я отдохну, я расскажу вам все.

Теперь заговорил Мэт, и довольно агрессивным тоном:

— Как долго мы должны здесь оставаться?

— Я не знаю.

Чжаоди поставила поднос на стол и начала раздавать миски с дымящимся рисом, смешанным с овощами. Вдруг Диана вскочила, и Чжаоди испуганно отпрянула назад.

— Где отец? — Девушка крикнула во всю мочь. Чжаоди и Кайхуэй уставились на нее в замешательстве.

— Мама! Ты не слышала, о чем я спросила? Где па?

— Я не знаю.

— Он жив? Или мертв?

Джинни не ответила на вопрос, и Диана сжала руки в кулаки. Каждая мышца ее тела напряглась, и она закричала:

— Мама!..

Джинни стало плохо. Она сквозь туман взглянула на миску с рисом, стоявшую перед ней, и усталым жестом отодвинула ее от себя.

— Я не знаю.

Глава 21

Это было на следующий день после исчезновения Джинни и детей. Из окна первого этажа Дома правительства Саймон мог бы насладиться прекрасным зрелищем знаменитых клумб с розовыми азалиями, если бы он только взял на себя труд выглянуть в окно. Но он не делал этого. У него были другие, более важные дела.

Он обнаружил, что находится в странном физическом состоянии. Иногда его зрение затуманивалось, а иногда становилось неестественно обостренным. То же самое происходило и со слухом. За прошедшие двадцать четыре часа он почти не спал и не ел, и теперь струны его души были натянуты очень туго. Количество проблем продолжало расти.

Каждый час он звонил Риду, но ответ был один и тот же: как только мы что-либо выясним, мы тут же сообщим; еще около тридцати свидетельств остается непроверенными…

А ведь оставались еще и обычные, повседневные дела «Дьюкэнон Юнг», которые надо было вести. Бизнес не останавливается только из-за того, что у председателя Совета директоров личная драма. Существовали собрания и заседания, которые надо было созвать и организовать, контракты и счета, ожидавшие подписания, телефонные звонки, на которые надо было ответить и которые надо было сделать самому. И за всем этим неотступно стояло не дававшее покоя воспоминание о жутком балансе: сто миллионов фунтов стерлингов с процентами, набежавшими за два года, вот тот долг, который надо вернуть.

Саймон без устали мерил шагами комнату, терзаемый беспокойными мыслями. Неужели Джинни продолжала обманывать его и последние два года? Нет! Нет, он не мог поверить в это. Но ведь это она открыла сейф. Кроме нее это никто не мог сделать. Ведь на сейфе не было следов взлома. Почему? Где она?

Он заметил свежие англоязычные газеты, лежавшие стопкой на столике у окна, и торопливо схватил одну из них. Из зала суда. Он швырнул «Саус Чайна морнинг пост» обратно и взял другую, но передовица оказалась на ту же тему.

Все заголовки походили друг на друга: «Директор „Дьюкэнон Юнг“ попал в переплет в суде», «Банк хочет востребовать с Гонконга миллиард долларов через суд», «Судья: „В историю директора трудно поверить“».

За спиной у Саймона бесшумно открылась одна из створок двойных дверей. Вошла секретарша. Саймон не повернулся, он даже не слышал, как она тихо кашлянула.

— Мистер Юнг. — Нет ответа. — Мистер Юнг, прошу прощения.

— Черт побери!

Женщина, приняв строгий вид, поправила очки большим и указательным пальцами правой руки. Из всего ее обширного арсенала она посмела употребить лишь этот нерешительный жест.

— Прошу прощения…

Саймон отвернулся от окна. В свете, заливавшем приемную, он напоминал вампира; этакий медленно передвигающийся бледный труп с двумя темными провалами вместо глаз.

— Пресса, — мягко сказал он. — Я совсем забыл о прессе.

— Секретарь по делам финансов примет вас сейчас, мистер Юнг.

Саймон подсобрался и прошел следом за секретаршей из приемной в строгом стиле по коридору в кабинет, обшитый дубовыми панелями. Жалюзи на окнах придавали помещению мрачноватый вид. Обычно этим кабинетом пользовался губернатор. Но сегодня, однако, в нем сидел сэр Мартин Барни, финансовый сек ретарь Гонконга, чья должность приблизительно соответствовала лорду-казначею в Англии. Барни встал, чтобы пожать Саймону руку. Саймон заметил еще одного человека, находившегося в кабинете. Он стоял у окна и смотрел на улицу. В руке он держал очки. Что-то в согнутой спине человека говорило о том, что он присутствует здесь помимо своей воли. Мужчина обернулся, и Саймон узнал своего отца.

— Доброе утро, Саймон.

— Здравствуй, отец. — Наступило напряженное молчание. — Этот случай в «Оушн-парк»… Я рад, что с тобой все в порядке.