Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

Он: Можешь ехать сразу за голубым автобусом, пристройся за ним, место свободно. Ну вот, нас обошли.

Она: Если ты не будешь говорить мне под руку, я прекрасно справлюсь. Он: Я всего лишь хотел тебе помочь, ты напрасно сердишься.

Она: Я не хуже тебя вожу машину. Если бы за рулем был мужчина, ты не стал бы давать ему руководящих указаний.

Он: Т ы всегда жалуешься, что я не помогаю тебе ни в чем. Когда я пытаюсь помочь, ты снова недовольна.

Она: Ты просто хочешь показать свое мужское превосходство. Мужчине ты не посмел бы так советовать.

Он: Ты опять хочешь устроить скандал, вот зачем ты выдумываешь эту чушь. Делай что хочешь, я не буду больше вмешиваться, если тебе не нужна моя помощь.

Каждый из супругов предлагает свою версию происходящих событий, свой дискурс. С точки зрения женщины имеет место ситуация проявления мужского шовинизма. Мужчина унижает человеческое достоинство женщины, безосновательно полагая, что та является низшим существом и не способна хорошо выполнять серьезную мужскую работу (вести машину). В контексте этого дискурса муж выступает как грубый тиран и оскорбитель, жена – как жертва издевательства.

В изложении мужа ситуация выглядит следующим образом. Он – добрый, покладистый человек. Стремится быть полезным по мере возможности. Жена – вздорная, агрессивная женщина, которая во всем ищет повода для ссоры.

Легко определить, насколько различными представляются личности участников диалога в контексте двух дискурсов. Принятие того или иного дискурса определяет возможные варианты поведения и суждения о личностях участников, в том числе о собственной личности.

Анализируя сексуальные отношения мужчин и женщин в современном западном обществе, Холлвэй выделяет несколько ведущих дискурсов, из которых для примера можно рассмотреть два (Hollway, 1984).

Первый можно назвать «мужская потребность в сексе». В основе этого дискурса положение о том, что стремление мужчин к сексу проявляется во всякой подходящей ситуации и имеет биологическую природу, это драйв, направленный к распространению своих генов. Женщина в контексте этого дискурса предстает как объект мужского вожделения, жертва этого вожделения или хитрая соблазнительница, которая улавливает мужчин в свои сети и эксплуатирует так или иначе. Этот дискурс очень распространен, именно он лежит в основе сюжетов так называемых мужских журналов, романов, фильмов. Часто этот дискурс используется в судебной практике адвокатами, которые актуализацией этого дискурса вызывают сочувствие к мужчинам, обвиняемым в сексуальных преступлениях.

Другой популярный в современном западном обществе дискурс можно назвать «жена и мать». В контексте этого дискурса центральное место занимает стремление женщины к материнству, ее желание иметь семью, мужа и детей, заботиться о них. Сексуальность женщины в контексте этого дискурса проявляется как любовь к семье, к детям и к отцу своих детей. Мужчина в контексте этого дискурса предстает как отец семейства, способный или неспособный заботиться о своей семье и содержать ее, воспитывать детей и оказывать им поддержку в жизни.

Высказывается интересная точка зрения, что современный мужчина удерживает в своей Я-концепции оба дискурса путем разделения женщин на «хороших», на которых женятся, и «плохих», которых страстно любят.

Представляется, что описанные дискурсы отношений между полами не вполне соответствуют нашей культуре. Насколько мне известно, подобный анализ в нашей стране не проводился, но определенные отличия кажутся несомненными. Можно сослаться на сопоставительное исследование американских и отечественных анекдотов о семейной жизни (Дружинин, 1999), выявившее существенные различия в описаниях семейных отношений и ролей и непосредственно позволяющее перекинуть мостик к использованию понятия «дискурс».

Отмечено (Дружинин, 1999), что выявленная модель отношений в русской семье разительно отличается от модели отношений в американской семье, прежде всего, отсутствием сексуально-эротических моментов. Если верить анекдотам, в русской семье доминирует жена, а муж занимает подчиненную позицию и конкурирует за ее внимание с другими мужчинами. К измене жены муж либо равнодушен, либо направляет агрессию не на жену, а на соперника. Муж никогда не мстит жене. Мужья изменяют реже, чем жены. Но если изменяет муж, то жена ругает и бьет его, а не любовницу. Вообще измена не повод для развода, а лишь причина для скандала. Поступки жен в русских анекдотах одобряются, поступки мужей высмеиваются. Мужчины в анекдотах безответственны, занимаются пьянством, просмотром телепередач, рыбалкой и т. п.

Американский мужчина в анекдотах доминантен. Его основное занятие – не пьянство и не хобби, а работа, бизнес, он несет ответственность за семью. Если муж узнает о неверности жены, он приходит в ярость, ругает и бьет ее, а не конкурента-любовника. Муж и жена часто грозят друг другу разводом в случае измены. Муж внимателен к жене, помнит о ее дне рожденья, может сделать ценный подарок. Жена «достает» мужа своей сексуальностью. Она сексуально не удовлетворена мужем и активно идет на контакт с другими мужчинами.

Приводимые данные позволяют сомневаться в том радикальном различии и даже несовместимости дискурсов секса и семьи в западной культуре, о котором говорят социальные конструктивисты.

В цитируемом исследовании на материале анекдотов делается вывод о существенном отличии структуры американской и российской семьи. В терминологии социального конструктивизма, несомненно, можно предполагать существенную разницу дискурсов, в контексте которых воспринимается и описывается семейная жизнь и отношения полов в США и России.

В социальном конструктивизме личность предстает, с одной стороны, как порождение дискурсов, с другой – как их активный творец, конструирующий свое социальное «Я» и свои взаимоотношения с социальным окружением, используя элементы дискурсов. Например, рассмотрим отрывок из телепередачи британского телевидения о малолетних правонарушителях (Burr, 1995). В передаче участвуют четверо подростков, отбывающих сроки наказания в тюрьме.

Ведущий: Как вы считаете, что думают о вас наши зрители?

1- й подросток: Они считают нас преступниками.

2- й подросток: Хулиганами и дебоширами.

Ведущий: А вы такие на самом деле?

1- й подросток: Нет, но поскольку мы отбываем сроки наказания, все

считают нас такими.

Ведущий: А кто вы на самом деле?

2- й подросток: Мы те, кто совершил ошибку.

3- й подросток: Мы люди.

Подростки пытаются изменить свою невыгодную позицию в актуальном социальном контексте, используя переход из дискурса «малолетние преступники – враги общества» в дискурс «человеку свойственно ошибаться». Да, они совершили дурной поступок. Это ошибка. Человеку свойственно ошибаться, люди несовершенны. Кто не ошибается? Разве Господь не велел прощать?

Актуализацией нового дискурса подростки меняют отношение к себе аудитории и ведущего, обретают новые права и возможности действовать.

Центральная проблема личности в социальном конструктивизме – проблема власти. Под властью понимается право доступа к жизненным благам (деньги, досуг, высокооплачиваемые должности) и способность оказывать влияние на социальное окружение на всех уровнях, от государственного