Польские народные сказки - Автор Неизвестен

Низко-низко склонился он перед Твардовским в поклоне, бархатным беретом с перышком взмахнул и медовым голосом спрашивает:

— Вы звали меня, господин? Я к вашим услугам! Сам сатана меня к вам прислал. Велел служить вам верой и правдой.

— Сам сатана, говоришь? Ну что же, тем лучше, — отвечает ему Твардовский. — А теперь слушай меня, хвостатый! Отныне ты мой раб. Любая моя прихоть — для тебя закон. Да не вздумай меня обманывать, я заклинаниями своими со дна морского тебя достану.

Махнул чёрт хвостом, опустил уши и тоненьким голоском пропищал:

— Приказывайте, господин, и я как преданный слуга выполню все ваши пожелания, прихоти и капризы. Дам вам власть над людьми и над миром вещей, несметными богатствами одарю. Только для порядка надо составить нам договор. За все старания мои и подарки нужна мне от вас самая малость, сущий пустяк. Вот здесь, на этой бумаге собственной кровью поставьте подпись, что запродали мне свою душу.

С этими словами чёрт вытащил длинный пергамент и протянул Твардовскому. Пан Твардовский без долгих колебаний уколол себе булавкой средний палец и собственною кровью подписал с чёртом договор.

Было в нём одно условие, которое показалось Твардовскому хорошей лазейкой, чтобы от чёрта уйти. Чёрным по белому там было написано, что, пока Твардовский не вступит в Рим, нет у чёрта никаких прав ни на его тело, ни на душу.

«Ты хитёр, но и я не прост, — думал Твардовский, подписывая бумагу. — Благородными родителями своими, дедом и прадедом клянусь, что, покуда я жив, ноги моей в этом городе не будет».

Схватил чёрт подписанный договор, махнул хвостом, так что полы его фрака вверх взлетели, и только хотел было сквозь землю провалиться, чтобы в аду перед сатаной ловкой сделкой похвастаться, как Твардовский хвать его за хвост.

— Э нет, постой, голубчик, так дело не пойдёт! Теперь ты мой слуга и слушай, что я тебе прикажу. Видишь вон ту гору? Олькуш она зовётся. Так вот, свези туда серебро со всей Польши. Все горы и долы обыщи. Из-под земли его достань. А потом для верности сверху скалами завали, чтобы ни один вор к серебру не подобрался.

Словно вихрь помчался чёрт в пекло за помощью и подмогой. Разбежались его дружки рогатые во все стороны, рыщут по всей Польше, в три погибели согнувшись, серебро на себе волокут, а Твардовскому всё мало.

Долго рыскали черти в поисках серебра и, наконец, последнюю его горсть в Олькушские земли доставив, еле живые, с плачем да стонами поплелись в ад. Только чёрт, слуга пана Твардовского, не получил ни минуты передышки и тотчас же предстал перед своим господином.

А тот, подкручивая ус, говорит:

— Ты, чёрт, как я погляжу, молодец, стараешься. Но это ещё не всё! Видишь вон тот утёс? Взвали его на спину да сбрось возле той горы, что Собачьей зовётся.

Застонал чёрт под тяжестью огромного камня. Пока его к горе нёс, чуть было хребет не сломал. Насилу дотащил и сбросил.

Не успел чёрт дух перевести, а Твардовский ему уже новую задачу придумал.

— Видишь, — говорит, — петуха, что вон на том заборе поёт? Хочу отныне на нём летать, как на коне крылатом!

Чёрт низко поклонился в ответ, в ладоши хлопнул, свистнул два раза, глядь — Твардовский уже на петуха садится. Тот крыльями взмахнул, и полетели они в Краков.

В Кракове народ сбежался, все стоят, смотрят, что за диво такое?

А тут пан Твардовский собственной персоной с петуха слезает и говорит:

— Не бойтесь, люди добрые! Или не признаёте? Это ведь я, ваш земляк, пан Твардовский!

С той поры жил Твардовский, не ведая забот. Стоило ему взмахнуть своей волшебной тростью, и всё было к его услугам. Ни в чём не знал отказа. Конь, что на вывеске в трактире нарисован, служил ему верным скакуном. А частенько верхом на петухе летал Твардовский в Краковский замок к королю, чтобы его колдовскими своими трюками развлечь и позабавить. Золота у Твардовского было, что песка на речном берегу, серебра в Олькушских землях — целые горы.

А вскоре он и жениться надумал. В Кракове, на рынке, приглянулась ему хорошенькая горожанка, что горшками да мисками торговала. Бойкая и смелая она была, умом и красотой славилась. Многие к ней сватались, да только получали отказ. Никто ей угодить не мог. А чтобы от женихов отделаться, она говорила, что выйдет замуж за того, кто разгадает одну мудрёную загадку.

Прослышав про это, Твардовский вырядился в лохмотья, на лице морщины нарисовал, волосы пудрой припорошил, будто седина это, и в таком виде предстал перед девушкой.

— Не возьмёшь ли меня в мужья, красавица?

А она расхохоталась, глядя на старика, но шутки ради показывает ему на большую плетёную бутыль и спрашивает:

Угадай-ка, сделай милость,

Что за тварь здесь поселилась,

Кто здесь — рыба, птица, уж?

Угадаешь — ты мой муж.

Не успела до конца договорить, а Твардовский уже кричит:

— Угадал я, плутовка. Пчёлка это!

Бутыль выпала у девушки из рук и, ударившись о камень, разлетелась в мелкие осколки. А Твардовский смеётся:

— Готовься к свадьбе, красавица!

Девушка в слёзы. При виде девичьих слёз дрогнуло у Твардовского сердце от жалости. С помощью волшебных слов мигом расстался он с жалким рубищем, стёр с лица морщины, волосы в локоны уложил. Стоит перед девушкой в новом кафтане, в плаще с меховым подбоем, в бархатных панталонах и туфлях с бриллиантовыми застёжками. На груди — золотая цепь поблёскивает.

— Вот он я! Выходи за меня замуж, не пожалеешь. В шелка и бархат тебя одену. Птичьего молока раздобуду.

Но девушка ничуть не обрадовалась.

— А мне ваши богатства, золото, бриллианты да деньги чёртовы не нужны! Сама себе на хлеб заработаю!

И после замужества по-прежнему продавала в торговых рядах горшки да миски.

Твардовский как огня боялся своей супруги, ни в чём ей не перечил. И только иногда, чтобы душу отвести, приказывал заложить четырёх лошадей и в сопровождении конной свиты отправлялся в своей карете на краковский рынок. А там слуги его словно саранча налетали на торговый ряд, где пани Твардовская стояла, и разбивали все горшки да миски.

Пани Твардовская — в крик. На весь рынок голосила, проклиная лоботрясов и бездельников, погубивших её товар. А пан Твардовский тем временем сидел в карете, откинувшись на бархатные подушки, и посмеивался в кулак, слушая, как его супруга бранится.

Много о Твардовском, о его проделках и забавах рассказывали люди. Знали его не только в Кракове, но и в маленьком городишке Кельцах: там он не раз с ведьмами на Лысой горе отплясывал.

А чёрту на службе у Твардовского солоно приходилось. Чуть что, хозяин его к себе требует. То велит из песка свить верёвку, то дом из маковых зёрен построить, то в леса да болота за лечебными травами для своих больных гонит. Ведь Твардовский был ещё и лекарем знаменитым и от многих людей сумел смерть отвести.

Шли годы, пан Твардовский жил не тужил, росла его слава, а бедный чёрт совсем зачах у своего хозяина на побегушках. «Ну, погоди! — думал он. — Придёт время, сочтёмся!»

Но Твардовский не поддавался нечистому.

Правда, раз, спасаясь от своей сварливой супруги, попал он в лес, а волшебную свою трость дома забыл.

Идёт он по лесной просеке и размышляет, чем бы ему ещё мир удивить, а тут, откуда ни возьмись, выскочил чёрт и хвать его за полы плаща.

— Вот ты где мне попался! — пищит. — Ну теперь я тебя не выпущу. В Рим со мной пойдёшь!

Но Твардовский рванулся — раз, другой, третий, таинственное заклятие произнёс и сбросил с себя чёрта.

Отлетел чёрт в сторону, ударился об сосну. Зубами заскрежетал от злости, вырвал дерево с корнем и швырнул в Твардовского. Прямо по ноге ему угодил.

Но и на этот раз сумел Твардовский от чёрта избавиться. Еле живой до дому добрался и долго потом сломанную ногу лечил. Но ни заговоры, ни заклятия не помогли. С той поры Твардовский всегда ходил, опираясь на трость, а люди прозвали его колченогим.

Время шло, и надоело нечистому за душой хитроумного волшебника гоняться.

И вот однажды, обернувшись дворянином, явился он к Твардовскому и с низкими поклонами стал его просить, умолять к своему хозяину, знатному вельможе, в замок пожаловать. Травами да заклинаниями смерть от него отогнать. Так искусно прикидывался чёрт, что не заметил волшебник подвоха и поддался на уговоры.

Сели они в карету и поехали. Едут они, едут, вокруг лес глухой, кони притомились, а замка нет как нет. Наконец выехали на столбовую дорогу, смотрят — у дороги корчма стоит, в окнах огонь горит, шумно там, людно.

— Уж больно долго ты меня по лесам да болотам водил, не грех и в трактир заглянуть, подкрепиться, — говорит Твардовский черту.

Только переступили они порог, как со всех сторон на крышу старые вороны, совы и филины слетелись. Закаркали, заухали, закричали, да так громко, что гости от страха чуть под стол не попадали.