Мой Ванька. Том второй - Алексей Лухминский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Тани бываю через день. В основном вечером. Всё равно не могу избавиться от чувства неудобства! Вроде мои новые родственники относятся ко мне хорошо, но я сам не могу через что-то перелезть. Скованность какая-то! В общем… Последний раз я там буду накануне своего отъезда.
Так… Что ещё?
Да! Надо зайти и попрощаться с Дмитрием Ивановичем и Надеждой Михайловной. Обязательно!
С Андрюхой я попрощаюсь на аэродроме, ведь туда нас с Вованом повезёт тоже он. Бедный Андрюха! В этот свой приезд я что-то его так эксплуатирую! Даже самому стыдно!
Ещё… Ещё зайти к отцу Михаилу. Надо с ним тоже попрощаться и про Вована рассказать.
Рукописи Кирилла Сергеевича уже уложены в картонный ящик и перевязаны верёвкой. Осталось только взять в руку. То, что не успел прочитать, прочитаю дома… в Питере. Гм… А ведь здесь у меня давным-давно тоже уже настоящий дом!
Сидим с Николаем Фёдоровичем в его кабинете и пьём кофе.
– Знаешь, Саша, твой месяц так быстро пролетел! – с сожалением говорит главврач. – Честно скажу, я даже успел привыкнуть, что ты здесь, рядом, и являешься своеобразной палочкой-выручалочкой.
– Этот месяц так быстро пролетел, что я и сам оглянуться не успел, – соглашаюсь я и с улыбкой добавляю: – Но ведь я потом снова к вам приеду!
– Уверен… Только вот помнишь ли ты ту операцию, которую мы с тобой вместе проводили?
– Конечно, помню!
– Признаюсь, сегодня из здешних наших хирургов, наверно, никто не смог бы составить мне компанию для такой работы. А такие случаи встречаются. Есть и другие, не менее сложные. А мы… Увы! Квалификация стала падать. Это очевидно!
Мне понятно, что он очень обеспокоен ситуацией со специалистами.
– Скажи, а как тебе Петя показался?
– Петруха очень прибавил! Я это почувствовал и оценил. И то, что он собирается остаться здесь, – это ему лишний плюс.
Я говорю это с особым удовольствием, потому что мне очень приятны Петькины успехи.
– Скажи ещё, Саша… Ты вот сюда как добираешься? – издали начинает главный.
– Николай Фёдорович! Я уже знаю, что вы хотите предложить, – опережаю его я. – Если Кирилл Сергеевич меня будет отпускать, предположим, на неделю, то я готов сюда на плановые особо серьёзные случаи прилетать по вашему зову. Для таких случаев меня мой учитель Михал Михалыч Шахлатый и учит. Надеюсь, мой знакомый экипаж мне не откажет.
– Извини, я уже отвык от твоих штучек, – бормочет он и облегчённо смеется. – А я долго думал, как тебе это преподнести. Ну неоткуда нам здесь больше помощи ждать! Понимаешь?
– Конечно, понимаю! – я согласно киваю. – Только разговор с Кириллом Сергеевичем – за вами! Домашний-то вы его знаете?
– Да, он мне его дал. Мы уже с ним созванивались. Я поговорю с ним обязательно.
– Николай Фёдорович… Есть одна просьба…
– Небось, насчёт Тани? – главврач вежливо усмехается.
– Да. Разрешайте ей иногда мне звонить… с вашего телефона. Хорошо?
– Неужели я похож на человека, который может этого не разрешить? – тихо возмущается он и вздыхает. – Трудно теперь тебе будет, Саша.
– Очень трудно… – соглашаюсь я, осознавая, что пока совсем не понимаю, как буду жить и работать при таком хитром раскладе.
Вечером сижу и прокуриваю кухню.
Действительно, как же я теперь буду жить при таком раскладе? С Дашей и Серёжкой, я надеюсь, всё как-то образуется. Нехорошо говорить, но после смерти Василия Семёновича наша с Дашей жизнь может наконец стать нормальной. Правда, ума не приложу, как я ей смогу это предложить так, чтобы это было тактично при таких реалиях. У меня язык не повернётся говорить с ней о таких вещах, как свадьба. Скорее всего, придётся терпеливо ждать, пока горькие чувства улягутся, а боль потеряет свою остроту.
А здесь, в Булуне, я должен буду постоянно преодолевать неудобства своего положения. Мне уже ясно, что и Анна Степановна, и Виктор по какой-то неведомой мне причине не только смирились и меня простили за Таню, а скорее даже очень довольны случившимся. Не понимаю! Может, это из-за того, что Таня стала на правильный путь? Как-то не очень вяжется… А впрочем, всякое может быть! В любом случае, моя ответственность перед этим семейством не меньше, чем перед питерским…
Вот так…
«То есть ты собрался „гнать зайца дальше“?» – опять вылезает откуда-то знакомый скрипучий голос.
– Похоже, что да…
«И тебе не совестно? Не совестно перед Дашей, у которой ты теперь единственная опора?»
– Стыдно, конечно! Ну а что делать? Выхода не существует!
«Таня-то знает правду, а Дашу ты обманываешь», – не унимается голос.
– Стыдно. Стыдно мне! Но если я выложу ей всю правду, то это её совсем добьёт. Нужна ли такая правда?
«То есть ты настаиваешь на понятии „ложь во спасение“»?
– Настаиваю!
«Смотри, как бы тебе это ещё большими проблемами не обернулось!»
– Дай бог, чтоб это были только мои проблемы…
Я у Тани. Уже восемь вечера. Сразу после вечернего приёма рванул сюда. Мы с ней сидим в её комнате, вернее, комнатушке, где помещаются её кровать, кроватка маленького Васи и её стол с разной литературой.
В этой комнате я первый раз. Когда я приходил раньше, мы все общались в большом помещении, где я когда-то с ней и познакомился. Сейчас же я с интересом разглядываю Танино жильё. Сразу отмечаю, что на столе только медицинская литература. Ого! А этих книг я ей не давал. Значит, сама купила, наверное, в Якутске, когда поступала.
Вася, как обычно, мирно посапывает.
– Ночью-то спать даёт? – спрашиваю я.
– Ага! Он спокойный, – Таня счастливо улыбается. – Мне посоветовали не приучать его к ночному кормлению, а он и не просит. Не знаю, может, позже? Правда, он очень хорошенький?
– Угу… Славный мальчишка, – соглашаюсь я и думаю, что для любой матери её ребёнок – самый красивый, да и вообще самый лучший. – Всё-таки он больше на тебя похож.
– Александр Николаевич…
– Танюшка, называй меня просто Сашей! – поправляю я.
– Нет. Я так не могу. Я же вам уже говорила, – отвечает она с жёсткими нотками в голосе. – Александр Николаевич, вы когда уезжаете?
– Через два дня улетаю. Сейчас у меня остались три пациента, которых я должен довести. Ну а там уже, как видно, до следующего приезда.
– Я уже с бабушкой поговорила, может, месяца через два я выйду на работу, если Василёк наш болеть не будет.
– Танюшка, может, не надо? – осторожно спрашиваю я.
– Надо, Александр Николаевич! Вы же не знаете, как я без вас работала. Ко мне даже сюда прибегали. Правда, всё не такое, как у вас… Но вы поймите, я тоже нужна!
Вот он, момент истины! Таня ощущает себя нужной! Это ведь так же, как и с Ванькой. Когда ты нужен – крылья вырастают!
– Я всё понимаю… – я притягиваю её и надолго прижимаю к себе. – Ты умница, Танюшка! Я тобой горжусь…
Щёки Танины румянятся от моей похвалы, и я невольно вспоминаю, что у Даши всё вот так же!
И вдруг:
– Александр Николаевич… А Даша… знает про меня?
Опаньки… Вот это вопрос! И главное, вовремя…
– Нет, Танюшка… Она про тебя не знает, – и честно заявляю: – Не хочу, чтоб ей было плохо. У неё, кроме меня, нет никого.
Господи! Как же всё это выходит по-ханжески!
– Я тоже не хочу, чтоб ей было плохо, – тихо произносит Таня. – Я знаю, она очень хорошая… Это я во всём виноватая…
Я ласково целую её и неожиданно для себя признаюсь:
– Знаешь, я очень боялся, что твои бабушка и папа меня видеть не захотят из-за… Ну ты понимаешь.
Таня поднимает на меня свои карие глазищи.
– Знаете, как они переживали, когда я раньше была… Бабушка меня тогда гулящей называла. А потом, когда вы появились… Бабушка говорит, что вас нам Господь послал. Они любят вас, Александр Николаевич!
Вроде всё ясно, но странность такого положения мне всё равно покоя не даёт.
– Эх, не за что меня любить… – бормочу я.
– Я ещё скажу… Когда я стала беременной, у папы приступов эпилепсии не стало… Честно! Он опять на работу в порт устраиваться собирается, – и вдруг добавляет: – Мама, когда умирала, то ещё предсказала… Она сказала, что у папы приступы прекратятся, когда у меня ребёнок будет от великого шамана…
Вот оно что… Может, этим всё и объясняется? Вообще-то мистика какая-то! Ну да… Это я-то говорю про мистику? Угу… В самый раз.
Захожу в церковь.
– Здравствуйте, Александр Николаевич! – приветствует меня Анна Степановна из-за своего прилавочка. – Я его предупредила.
Я вчера попросил сказать отцу Михаилу, что зайду попрощаться перед отъездом.
Она уходит и возвращается с батюшкой.
– Здравствуйте, Александр Николаевич, – он протягивает мне руку.
– Здравствуйте! Вот, попрощаться пришёл… – говорю я, отвечая на рукопожатие.
– Ну пойдёмте, – приглашает он меня.
В знакомой мне комнате садимся около знакомого стола.
– Отец Михаил, я хотел вас поблагодарить за беседу с Геннадием. Помните, который к вам сюда приходил? Он мне тут всё рассказал.
