Гитлер - Марлис Штайнер

Удобным предлогом мог послужить острый внутренний кризис во Франции, что помешает французской армии вмешаться в ход событий. Тогда настанет пора «выступить против Чехословакии». Если Франция ввяжется в войну против другого государства и, следовательно, не сможет выступить против Германии, тогда нужно будет «одним ударом добить Чехословакию и Австрию, тем самым обезопасив себя от флангового удара, если мы двинемся на запад».

Согласно все тому же протоколу Хоссбаха, фюрер придерживался мнения, что Англия и Франция уже «тайно вычеркнули Чехословакию из всех списков и смирились с мыслью, что рано или поздно этот вопрос будет решен с помощью Германии». Что касается Италии, то она не станет протестовать против вторжения в Чехословакию; напротив, «предвидеть, как она будет реагировать по отношению к Австрии», пока невозможно – все будет зависеть от того, как долго продержится дуче. В отношении Польши и Советского Союза «решающее значение будет иметь стремительность наших действий и эффект неожиданности».

Третий сценарий имел наибольшее количество шансов осуществиться в ближайшем будущем с учетом напряженности в Средиземноморском регионе, и Гитлер был готов уже начиная со следующего года использовать его в полном объеме. Гражданская война в Испании, полагал он, продлится еще три года, и в интересах Германии, чтобы она длилась как можно дольше. Он считал возможным развязывание англо-итало-французской войны и надеялся воспользоваться ею как предлогом для «молниеносного» нападения на Чехословакию.

Генералы Бломберг и Фритш предостерегли его против вероятного союза двух демократических государств против Германии. Фритш также высказал сомнение в том, что Франция останется безучастной в случае войны с Италией; Бломберг напомнил о существовании мощных заграждений на чехословацкой границе, а Фритш потребовал провести их экспертную оценку. С учетом обстоятельств шеф армии даже согласился отказаться от запланированного отпуска, но Гитлер успокоил его, уточнив, что война начнется не завтра – этого события придется подождать до лета 1938 года.

По своему обыкновению, канцлер ловко избежал необходимости вмешиваться в спор между представителями разных родов войск, посвятив их представителей в свои планы, поданные в качестве гипотез. Тем не менее ему удалось посеять сомнения в сути своих намерений. Нойрат даже попросил освободить его от занимаемой должности, на что Гитлер ответил отказом. Со своей стороны, Бломберг, с июня работавший над так называемой зеленой директивой, имевшей оборонительный характер, 21 декабря внес в нее изменения, предполагавшие наступательные действия в Чехословакии. Делал он это с одобрения фюрера и с учетом замечаний, высказанных генералами и Нойратом, с тем чтобы максимально снизить западную угрозу.

Итак, 1937 год не принес альянса с Великобританией, и Гитлер встал перед необходимостью изменения первоначальных планов. В 1934 году он уже говорил о том, что могут понадобиться «короткие и решительные удары на западе», прежде чем можно будет повернуться на восток. В этой перспективе следовало прежде всего обеспечить безопасность флангов на юго-востоке, убрав с карты мира Чехословакию и Австрию. Преимуществом этих действий было бы то, что их можно было предпринять под предлогом проведения «антиверсальской» политики, заодно объединив всех немцев под крылом «великого рейха», как и провозглашала программа НСДАП. Гитлер мог рассчитывать на поддержку элит и немецкого народа. Момент казался самым подходящим, поскольку Франция и Великобритания еще не успели далеко продвинуться по пути перевооружения. К тому же общественное мнение в этих странах, настроенное пацифистски, сводило к минимуму вероятность того, что они возьмут на себя инициативу развязывания войны. Прочими благоприятными факторами были: Гражданская война в Испании и Антикоминтерновский пакт (хотя он так и не превратился в трехстороннее соглашение по причине расплывчатости формулировок и неприсоединения Италии к секретным статьям).

Таким образом, Гитлер был готов действовать, едва подвернется возможность. И она подвернулась – раньше, чем он думал, и совершенно неожиданная. Геринг и Геббельс неустанно трудились в Австрии, превращая обстановку в стране во взрывоопасную. Здесь велась оголтелая нацистская пропаганда, а созданное туристическое бюро быстро обрело черты «германского центра».

В июле 1937 года Вильгельм Кепплер – доверенное лицо крупных промышленников и советник Гитлера по экономическим вопросам – был назначен координатором НСДАП для проведения любых акций в поддержку аншлюса. Это назначение красноречиво свидетельствовало о том, что экономические интересы начинают играть не меньшую роль, чем соображения стратегического и государственного характера. Германия страдала от нехватки сырья и валюты, тогда как австрийский потенциал представлял многочисленные выгоды: золотовалютный запас в размере 400 млн шиллингов; 600 тыс. безработных, в том числе тысячи высококвалифицированных рабочих (в Германии уже ощущался дефицит рабочей силы); природные ресурсы (железорудные минералы, древесина, нефть, марганец); значительные по мощности гидростанции.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Геринг проявлял к Австрии столь пристальный интерес. 11 ноября 1937 года он писал государственному секретарю по международным вопросам Гвидо Шмидту, призывая того к объединению с Германией в дипломатической, экономической и военной сферах с целью создания таможенного и валютного союза (подобный союз не смог сложиться в 1931 году из-за противодействия держав, подписавших Версальский договор). Чтобы дать повод немецкому вторжению, вернее, спровоцировать его, австрийские нацисты запланировали организацию массовых беспорядков, включая возможное убийство фон Папена – специального уполномоченного представителя рейха в Вене.

После того как был улажен конфликт между Бломбергом и Фритшем (а возможно, и с целью отвлечь общественное внимание), Гитлер при поддержке Геринга и представителей крупной тяжелой и химической промышленности счел, что пора ускорить процесс сближения обеих стран. Канцлер Австрии Шушниг, на которого все сильнее давили и внутренние, и внешние силы, решил, что у него нет иного выхода и 12 февраля 1938 года прибыл в Берхтесгаден. Чтобы придать встрече более «воинственный» вид, Гитлер пригласил на нее Кейтеля и двух мюнхенских генералов – армии и авиации – Рейхенау и Шперрле.

Фон Папен выехал в Зальцбург, где встретил Шушнига, Гвидо Шмидта и его адъютанта и сопроводил их до Бергхофа. Гитлер поджидал их у подножья лестницы. Канцлеры удалились в кабинет на втором этаже; Риббентроп, Шмидт и Папен собрались в холле на первом; генералы присутствовали только на обеде. Позже Гитлер и Шушниг спустились вниз. Австрийцы уехали поздно вечером, не оставшись на ужин.

Гитлер практически предъявил Шушнигу ультиматум: полное подстраивание Австрии под Германию, отставка начальника Генерального штаба генерала Янса, известного враждебным отношением к нацизму, обмен офицерами, оживление торгового обмена, но главное – назначение нациста Артура Зейсс-Инкварта на пост главы ведомства безопасности. Уже 15 февраля Гитлеру сообщили, что австрийцы принимают «соглашение в Берхтесгадене»; на следующий день было опубликовано заявление о новом составе австрийского правительства: Зейсс-Инкварт занял в нем пост министра внутренних дел и безопасности.

Хотя фюрер отныне пребывал в убеждении, что австрийский вопрос будет решен без применения силы, вблизи австрийской границы прошли военные учения, призванные придать весомость его угрозам. Зейсс-Инкварт сразу после своего назначения прибыл в Берлин, где получил указания непосредственно от Гитлера и Фритша. В Австрии эти события вызвали панику и массовое бегство капиталов за границу.

Последний акт драмы начался 9 марта, когда Шушниг объявил о том, что на 13-е назначено проведение плебисцита по вопросу независимости Австрии, – по его собственному признанию, он намеревался побить Гитлера его же оружием. Фюрер получил эту информацию благодаря своему эмиссару в Австрийской нацистской партии, так как австрийский канцлер поставил в известность о своей инициативе только Италию, Францию и Англию.

После этого события стали развиваться в ускоренном темпе. В военном отношении заранее ничего не было известно. Бывшая директива, именовавшаяся спецакцией Отто, была преобразована в предприятие Отто. Она не оставляла никаких сомнений относительно намерений Гитлера: «Если иных мер окажется недостаточно, я готов войти в Австрию с войсками. Все предприятие осуществляется по моему приказу. В наших интересах добиться, чтобы операция прошла мирно и с согласия населения. […] В случае сопротивления любые его попытки должны быть подавлены силой оружия без малейших колебаний».