Ричард Длинные Руки – маркграф - Гай Орловский

Если ей можно, то почему нельзя мне, я сложил крылья и сел на другом конце балкона. В случае конфликта я этого орла как воробья…

Двери распахнуты в комнату, там в полутьме угадывается мебель и широкое ложе под стеной. В красивой позе спит женщина в легкой прозрачной сорочке, очень целомудренно, учитывая ночную жару.

Гриф хрипло каркнул, женщина застонала, голова ее беспокойно металась по подушке. Затем, не открывая глаз, начала подниматься, как сомнамбула.

Я спрыгнул с перил на балкон, превратился в человека.

– Не ходи, – сказал я тихо.

Она ответила так же шепотом:

– Великий и Могучий зовет…

– Это всего лишь пернатое, – сказал я, – хоть и крупное.

Она поднялась и села, медленно опустила ноги на пол, гриф снова прокаркал скрипучим голосом. Женщина послушно пошла к выходу на балкон. Я торопливо взял лук и наложил стрелу. Вокруг все еще спящей колышется некое полупрозрачное облачко, а чем ближе к балкону, тем сильнее трепещет, словно там ветер или свежий воздух размечут на части, но женщина медленно пересекла незримую линию, стервятник каркнул, крылья неспешно расправились, огромные и блестящие от крупных маховых перьев.

Женщина подошла к нему, глаза все еще закрыты. Гриф взмахнул крыльями, лапы ухватили женщину, я тщательно прицелился и выстрелил в пернатую голову.

Раздался жуткий клекот. Крылья забились в судорогах, поднимая ветер. Женщина упала, на нее гриф, я бросился к ним, гриф цел, только длинная стрела пронзила голову насквозь и унеслась в ночной город. Лапы еще дергались, крылья трепыхаются, я протянул руку, но женщина сама с визгом спихнула с себя тушу убитой птицы, лицо смертельно бледное, в глазах ужас.

Я не успел охнуть, как она бросилась мне на шею.

– Спасибо!.. Спасибо, вы сумели…

– Да я ничего, – пробормотал я.

– Я все видела, – вскрикнула она. – Хоть глаза и закрыты, но я слышала зов этого чудовища и слышала ваш голос, господин!

От ее тела пахнет молоком и цветами, вся разогретая, еще теплая и мягкая от крепкого сна. Мои пальцы непроизвольно сжались, вминаясь в ее сладкую плоть, но сам я сказал красиво и гордо:

– Леди, я – рыцарь! Это мой долг!

– Благородный рыцарь, – воскликнула она жарко, – я не знаю, как вас отблагодарить… Давайте об этом подумаем в моей постели, где я постараюсь сделать все, чтобы вы не заскучали!

– Ах леди, – сказал я гордо, – рыцари с женщин не берут. Это все безвозмездно, такая у нас планида. Должны соответствовать, хоть умри. Желаю вам хороших жарких снов, моя леди!.. Надеюсь, я приснюсь вам, а уж вы мне приснитесь точно!

И пока мои инстинкты не пересилили мое хилое рыцарское самосознание, я поспешно прыгнул на перила соседнего балкона, что ниже, оттуда еще на один и, едва скрылся в тени, поспешно превратился в летательное. Рыцарская душа пела и кричала от гордости за такой красивый поступок, для рыцаря главное, чтоб красиво, а инстинкты орали и грязно матерились, упустив возможность насытиться, как голодный паук на толстой теплой мухе.

На этот раз я пошел к башне, где в комнатке под самой крышей заметил зеленоватый свет. Надо рисковать, сказал себе невесело. Если осторожничать, точно ничего не увижу. Тем более не видать Кристалла…

Опустившись ниже, я завис над плоской крышей, сердце колотится, со всей тщательностью выполнил ювелирную посадку, чтобы не грохнуться и даже не топнуть, сложил крылья и затих, прислушиваясь.

Везде тихо, только внизу на стене перекликаются часовые. Ухватившись всеми четырьмя за край крыши, я свесил голову на длинной шее и заглянул через окно в комнату. Тускло освещенное помещение, вещи в беспорядке под стенами, но так, чтобы не загораживать обзор во все стороны, захламленные полки, обязательные пучки трав на стенах.

В роскошном камине зеленое пламя, я отчетливо ощутил идущий от него холод. Старый иссохшийся маг спиной ко мне за столом сосредоточенно записывает длинным гусиным пером в толстой книге. Чернильницы не видно, как и песочницы, что служила в старину промокашкой.

На столе помимо толстой свечи человеческий череп, только почему-то втрое крупнее. На середине лба ближе к темени еще одна пустая глазница. Именно глазница, а не просто дыра. Пара фолиантов, груда цветных камешков, медный стакан с десятком перьев…

Стараясь не производить шума, я перевоплотился в человека, снова заглянул, маг все в той же позе, но оконные рамы теперь позволят протиснуться.

Глава 3

Не дыша, я тихохонько влез, на цыпочках пробежал к двери, бесшумно приоткрыл и негромко хлопнул. Маг в недоумении обернулся.

Я улыбался ему во весь рот и сразу заговорил:

– Ну и высокая у вас башня!.. Пока взобрался, устал… Ноги дрожат!.. Здравствуйте, я Великий маг Полосатый. А вы маг Чертопрах?

Его глаза выпучивались, он едва выдавил:

– Я маг Изталландр.

– Да? – удивился я. – Точно? А то так похожи на Чертопраха!.. Я учил его, учил, много пота пролил, но все-таки дотянул за уши до Великого Мага… хотя уши стали, не поверите, вот такенные! Даже вот такие, точно. Трудолюбивый был… Правда, сто двадцать лет его тесал, как бревно с сучками…

Маг проговорил, давясь словами:

– Как?.. Вошли? Там везде… защитные заклятия… ловушки, капканы, западни!

Я сказал все так же дружелюбно:

– Для нас, Высших Магов, разве это защита?.. Так, ерундишка. А что у вас свечи такие допотопные? Стыдно-стыдно! Не секрет, у лорда есть Кристаллы Света…

Он ответил механически:

– Они все в его спальне, под фирменным замком. Но… кто вы? Как сумели пройти?

Я отмахнулся с небрежностью.

– Да совсем просто. Шел себе со ступеньки на ступеньку. Сперва вообще через две, пока не заморился. У нас, Могучих, такая защита, что мелкие укусы и не чувствуем. У вас красивый огонь, мне нравится.

Осторожно ступая, чтобы его не насторожить, я медленно подошел к камину и протянул руки. Резкий холод охватил пальцы так, что моментально занемели. Похоже, где-то я допустил ошибку или даже промах, маг заметно ожил, взбодрился и смотрит не просто уверенно, а очень уверенно, даже с легкой насмешкой.

– Осторожнее, – сказал он. – Можно обморозить руки!

– Любопытно, – пробормотал я. – А если в комнате холодно?

– Всего лишь меняю цвет.

– И огонь станет горячим?

– Да.

– На ходу?

Он покачал головой.

– Не много хочешь? Но погасить этот и зажечь новый не так уж и трудно.

Я отметил, что он с вежливого «вы» перешел на пренебрежительное «ты», но не подал виду, что меня это насторожило.

– Дикари-с, – сказал я с чувством.

Он поинтересовался едко:

– А у тебя иначе?

– Конечно, – заверил я.

– Как?

– Вот здесь должна быть ручка, – объяснил я. – Небольшая такая… Когда стоит прямо, пламя просто для красоты! Если поворачиваешь влево, становится холодным, это так здорово в жаркое время… Если вправо – огонь из холодного превращается в палящий. И чем дальше поворачиваешь – тем жарче. Я всегда думал, а почему не наоборот? Ад все-таки слева, а в нем жарко…