Огонь и ветер - Екатерина Белецкая

– Да ладно, сделают с речкой что-нибудь, наверно, – Кир хмыкнул. – До моря тут получается километра два, да?

– Угу, – согласился Ит. – Берег посмотрим?

– Посмотрим, – согласилась Джессика. – Вообще, если говорить серьёзно, то мне тут действительно нравится. Уж раз нам нельзя пока жить там, где нравится по-настоящему…

Она не договорила. Кир подошёл к ней, приобнял за плечи.

– Джесс, я тоже тоскую, – сказал он серьёзно. – Но ты же понимаешь, что…

– Мы все тоскуем, – Ит вздохнул. – Но сейчас действительно… не надо. Если мы хотим, чтобы потом, чтобы дальше…

– Вот «чтобы дальше» было, надо взять себя в руки и приводить в порядок то, что требуется, – подытожил Кир. – Джесс, встряхнись. А ну-ка быстро взяла и встряхнулась!

– Я в Питер хочу, – Джессика всхлипнула. – Вы себе не представляете, как! Я хочу… домой…

Ит отошёл в сторону, присел на большой плоский камень.

Домой?

О, да…

Конечно…

– Мы все хотим домой, – произнёс он в пространство. – И я тебе клянусь, Джесс, что домой мы вернёмся. Но… что толку от дома, в котором никто не ждёт, верно? С этим ты согласна?

Они молчали, смотрели на него и молчали.

– Мы устали, ребята, – Ит опустил голову. – Надо собраться… надо как-то собраться… А для этого нужно…

– Для начала нужно оставить рефлексию, – твёрдо сказал Кир. – Значит, так. Место нам нравится?

– Нравится, – Джессика улыбнулась. – Место действительно хорошее.

– Значит, тащим сюда остальных и показываем. И, Джесс. Знаешь, если мы всем скопом будем устраивать всемирную тоску, ничего хорошего из этого не выйдет. Терпение, блин! Терпение, я говорю!.. – Кир строго посмотрел на неё, а потом не выдержал и усмехнулся. И она усмехнулась тоже.

– Слушайте, а ведь интересно, – Ит поднял голову. – Я за этот месяц понял кое-что, но сформулировать не мог. Мы тоскуем знаете по чему именно?

– Ну? – Кир повернулся к нему. – Давай, псих, выкладывай.

– Суть Русского Сонма – это жизнь. Жизнь стагнации, как таковой, не предполагает, её нельзя свести к благополучию души и тела, к полному комфорту, внешнему и внутреннему, потому что жизнь – это рост, это продвижение. Останови, заставь замереть, и она тут же превратится в уютное болото, в котором существо с живой душой не выдержит и дня.

– И?

– Вот тебе «и». Вектор, о котором я говорил, он и предполагает эту самую жизнь, суть которой не отсутствие или присутствие благополучия… – Ит осёкся. – И нельзя… нельзя прийти куда-то окончательно, понимаете? У пути нет конца.

– Запиши это всё. Нет, я серьёзно, это действительно надо будет записать, особенно учитывая то, откуда у тебя это понимание… взялось, – попросил Кир. – Но я не совсем понял, к чему ты это сказал?

– Только к тому, что сейчас у нас появилось – вот это всё. – Ит обвёл взглядом склон. – И мы все живые. И можем идти дальше. Не переживай, Джесс. Это просто такой кусочек пути. – Он улыбнулся. – Не самый лёгкий. Но ведь нам никто не обещал, что будет легко? Так?

– Так, – согласилась Джессика. – Ну что? Полетели завтракать и агитировать остальных?

– Запрыгивайте, – предложил Кир. – Псих, сделай-ка доброе дело, пожалуйста, как вернёмся.

– Это ещё какое? – с подозрением спросил Ит.

– Рыжий у нас слегка закис, и не мешало бы немного его подбодрить. Поэтому я тут вот чего придумал…

Эпилог

Поставив ногу на верхнюю платформу осевушки, он смотрел на склон. Может быть, сегодня всё-таки получится? Сложный спуск. В этот раз – кто кого? Кто окажется сильнее?

На той неделе не вышло, упал. Понял, что недоработал конструкцию, и засел на два дня в мастерской, вылавливая собственные ошибки. На осевых санях так вообще-то никто ещё не катается. Сани делают двухполосными, устойчивыми, а конструкция, которую Ит сейчас придерживал ногой, имела всего одну полосу, которая делилась на два уровня – нижний соприкасался с поверхностью, верхний, основная платформа, служил для управления.

По сути – усложнённая монолыжа. Сильно усложнённая. Зато на ней при большом желании реально даже по голым скалам кататься.

…Хорошо, что сломанную руку можно за неделю вылечить…

Внизу, в крутящейся снежной мгле, был расположен погодник, здоровенный компенсатор, который сейчас «работал весну» для какой-то северной области: шло формирование циклона. Циклон делали, чтобы за сутки, или чуть больше, смыть весь снег на площади в несколько десятков квадратных километров.

Там, внизу, сейчас бушевала буря.

Он надвинул на лицо ветрозащитную маску, поправил застёжки на вороте комбинезона.

Оттолкнулся – и осевушка, пока что плавно и медленно, пошла вниз.

…В первый год они постоянно болели – проблемы, о которых раньше и думать было некогда, скопом полезли наружу. Ри в результате вообще пришлось класть к Лурье больше чем на месяц: у него сдали нервы, да ещё и давление начало чудить так, что он испугался. Оказалось, проблемы с сосудами, причём настолько серьёзные, что без операции не обойтись. Потом вынесло Скрипача, причём вынесло конкретно – проблемы с сердцем. Следующей стала Берта, которая, впрочем, обошлась малой кровью – ей достались какие-то эндокринные сбои и неполадки. А потом, по словам остальных, «оторвался по полной» Ит, у которого напрочь слетел гормональный фон. И это всё – не считая бесконечных простуд, постоянной сонливости, усталости и прочих досадных мелочей, которые превращают нормальную жизнь в унылое и постылое существование.

В результате строительством дома занимались преимущественно Джессика, Кир и Фэб. Мотыльки тоже порывались участвовать, но тут уже воспротивилась Джессика, которая сочла, что для них лучше подыскать какое-то более спокойное занятие. Без экстрима на строительной площадке.

Мотыльки с ней не согласились и вскоре придумали себе занятие сами. Так в Саприи появилась Школа Эмпатии: зарегистрированная, по всем правилам оформленная и начавшая пользоваться большим успехом практически сразу. От желающих учиться отбоя не было, к Бриду и Тринадцатому кто только не шел. И молодые матери, которым хотелось точнее чувствовать малыша, и владельцы животных, желающие эмоционального контакта с питомцами, и просто романтически настроенная молодёжь.

– Заодно можно и будущих соратников присмотреть, – говорил Брид. – Может быть, кто-то захочет с нами дальше работать. Не будем же мы сидеть тут до скончания века, правда?

Именно в этот период Ит начал пробовать писать. Одна работа была по Русскому Сонму (и работа эта теперь грозила перерасти в серьёзную монографию), а вторая – цикл коротких забавных историй, который назывался «Насмешники». Этот цикл он придумал исключительно для своих, повеселить. Но позже выяснилось, что «Насмешники» понравились не только Скрипачу и Фэбу.

После того, как первая часть «Насмешников» стараниями Скрипача попала в Скивет, в общий доступ, Иту начали присылать сообщения те, кому истории понравились. Преимущественно – девушки. Молодые. Которые жаждали, во-первых, визуализации текстовых героев и, во-вторых, познакомиться с автором. Ит от знакомств пока что отказывался – к популярности он не привык. Но продолжение «Насмешников» пообещал написать обязательно.

Ему самому, сказать по секрету, очень нравились эти два гермо-авантюриста, выдуманные на досуге, которые были, пусть и совсем немного, похожи на него и Скрипача в молодости…

Мимо летели скалы и валуны, скорость была уже приличной, но он знал – это пока не максимум. Максимум будет ниже, как раз в районе компенсатора. Там, где сильнее всего ветер, там, где совсем рядом – сердце бури.

Этот участок склона стабилизирован не был, тут могло произойти всё, что угодно, но это лишь добавляло остроты ощущениям. Той самой остроты, без которой не бывает жизни.

На втором году стало значительно легче.

Начали потихоньку тренироваться, приходить в норму и, наконец, переехали – дом был закончен. Он обошёлся семье в круглую сумму, но довольны в результате оказались все без исключения. И Ри с Джессикой, получившие вожделенную спальню с видом на море, и Берта, грезившая отдельным кабинетом, и Скрипач с Итом, которые уже начинали тосковать о работе в саду и небольшой уютной комнате. Кир, Фэб и оба Мотылька поначалу скромничали, но потом тоже разошлись и стали определяться с желаниями – Фэб, к радости Ита (да и Скрипача, что греха таить), создал почти точную копию ванной в их старом доме; Кир, с месяц подумав, заказал через транспортников кучу аутентичных предметов, очень похожих на те, что были в ходу на Терре-ноль. Мотыльки из своей комнаты сделали помесь кабинета и спальни, причём с мебелью под свой размер – последний раз у них такая была во время житья на очередной секторальной станции, и они тогда сумели оценить удобство.